Повелителя мух. Когда кажется, что всё правильно, я направляюсь к первому слою худу и кладу на него руку.
Когда я в первый раз вернулся на Землю, Самаэль вошёл в мою спальню над «Мак Овердрайв». В то время я так был потрясён, увидев Дьявола у своей двери, что не задумался о том, что это означает. К тому времени я возвёл вокруг магазина охранные барьеры и свои собственные импровизированные защитные заклинания. Люцифер прошёл прямо сквозь них. Это один из тех секретов, что небесные типы скрывают от нас? Что большая часть людских защит не работает на ангелах? Моя ангельская половина находится где-то далеко, потягивая «Ширли Темпл»[881] и почитывая журнал «Парад»[882], но всё же я Люцифер, и на мне ангельский доспех. Возможно этого ангела достаточно, чтобы уберечь меня от того, чтобы взлететь на воздух, подобно взрыву на нефтеперерабатывающем заводе.
Итак, я кладу руку на первый слой магии и нажимаю. Меня охватывает голубое пламя, но оно не обжигает. Позади огня слой кажется густым и жидким. Я ещё не умер, поэтому продолжаю давить. Медленно и неуклонно, словно выходя из тёплой глицериновой ванны, я прохожу сквозь первый слой. Проделываю то же самое со следующим. Этот заполнен ветром и песком. Песчаная буря из бритвенных лезвий. Я нажимаю медленно и постоянно, держа в уме мантру «даже не начинай на меня залупаться». Слой трескается и расходится ровно настолько, чтобы я прошёл сквозь него. Ещё четыре слоя, и я подхожу к парадному входу Блэкбёрна, словно «Эйвон»-леди[883]. Протягиваю руку, чтобы проверить дверь. Этот долбоёб даже не позаботился запереть её.
Внутри дом Блэкбёрна представляет собой старый викторианский особняк с витражным стеклом, пальмами в кадках и шкафчиками с редкостями в каждой комнате. Из тех мест, где вы не удивитесь, встретив в комнате для гостей ширяющегося коксом Шерлока Холмса.
По одну сторону широкой лестницы находится кабинет Блэкбёрна. По другую — то, что выглядит как гостиная. Раздвижные двери приоткрыты на щёлочку. Внутри порядка двадцати человек слушают, как он разглагольствует о прогнозах затратоэффективности, какие государственные политические должности сохранить, и какие корпоративные инвестиции высвободить. Сперва кто-то пытается меня убить, а теперь ещё одно совещание по бюджету. Куда мне деться от этого дерьма?
Видимо, я попал на синод, совещание в день солнцестояния, где гранды Саб Роза собираются, чтобы придумать, в какие гнусные игры для вечеринок они будут играть на Новый Год. Блэкбёрн — гадатель, заглядывающий в будущее провидец. Авгур Саб Роза всегда гадатель, а нынешний правитель, предположительно, довольно неплохой. Если он предсказал мой приход, у меня неприятности. Если повезёт, он слеп к фокусам Люцифера. Конечно, это может быть ловушка, и он хочет, чтобы я оказался в тесном помещении, где не смогу убежать. Ладно. Я уже несколько месяцев не убивал людей.
По традиции официальных совещаний, в передней части комнаты парит символ Саб Роза, словно аэростат Суперкубка. Символ представляет собой кадуцей — обвившиеся друг вокруг друга в виде восьмёрки змеи. Символ знания. В первом пересечении, верхнем отверстии восьмёрки, расположен вписанный в треугольник квадрат, внутри которого круг. Квадратура круга. Алхимический символ делания[884]. Делание — это магия и секреты, которым можно научиться для расширения сознания и усовершенствования мира. Нижнее пересечение — это чёрный круг с тремя линиями, подобно солнцу расходящимися лучами от змея. Алхимический символ золота. В старину золото означало просвещённость. В наши дни золото означает просто золото. Я пинаю в сторону одну из дверей, достаю «Глок» и всаживаю по пуле в каждый конец кадуцея. Предмет вспыхивает и пеплом осыпается на ковёр.
— Похоже на вечеринку. Ты вломился на мою, так что я решил отплатить тем же.
Блэкбёрн приходит в ярость, ни капельки не испугавшись. Он симпатичный парень в дорогом итальянском костюме и с широким лицом политика, которое так и просится на стодолларовую банкноту. Из-за седеющих висков он выглядит так, будто ему под полтинник, но я знаю, что ему далеко за сто.
— Как ты попал сюда? Ты вторгся в мой дом и прервал секретное дело Саб Роза. Если раньше ты и не был разыскиваемым преступником, то теперь, Старк, точно им являешься.
Блэкбёрн указывает мимо меня на кого-то, кого я не вижу.
— Позовите охрану…
Я заношу «Глок» за спину и стреляю, не глядя. Что-то падает на ковёр. Я приставляю ещё горячее дуло к подбородку Блэкбёрна.
— Если эта фраза обращена туда, куда я думаю, тебе лучше произнести её красиво, потому что это будут твои последние слова.
— Очень прошу, мистер Блэкбёрн. Позвольте мне это сделать. Я давно хотел дать пинка этому грубияну.
Это хриплый голос короля Каира. Хриплый, потому что его крик во всю глотку тихий, на грани, блядь, слышимости. Он глава семейства, специализирующегося в качестве наёмных худу бандитов, как официально, так и неофициально. Он представляет собой тощую крысу с ирокезом на голове без рубашки в бархатном пальто до пола, отделанном страусиными перьями. Он считает, что визги и прыжки по мебели делают его панком. На самом деле, это просто делает его наркоманом на «Дикси Уишбон».
«Уишбон» — это своего рода худу-мет. Он делает вас нервным параноиком, но парни вроде Каира тащатся от него, потому что он не поджаривает их как обычный мет. Он выжигает людей вокруг них. Заядлый наркоман на «Дикси Уишбон» в конечном итоге окажется в окружении своры желтушных чернозубых психопатов. Ходят слухи, что семья Каира с этого начинала в Алабаме. Он стоит на тяжёлом диване красного дерева. Спрыгивает и пытается пнуть его в мою сторону. Ему почти удаётся, но тот зацепляет край кресла Кайзера Наварро и бьёт его по лицу. Наварро — глава большого южноамериканского синдиката Саб Роза. Не из тех, кого вам захочется ударить столовым гарнитуром. Благородно-драматичный момент Каира превращается в бурное наркоманское веселье в стиле «Трёх Балбесов». Он подходит, чтобы извиниться перед Наварро, и женский голос наводит в комнате порядок.
— Успокойтесь, леди и джентльмены. Может мистер Старк и много в чём виновен, но присмотритесь, и вы увидите, что он не тот, за кого вы его принимаете.
Я узнаю этот голос. Он принадлежит одной из двух-трёх, кого я больше всего ненавижу на этой планете. Я убираю «Глок» в карман, хватаю наац и готовлюсь к худу-атаке, но, когда я поворачиваюсь, она просто в одиночестве сидит за столом Блэкбёрна, глядя на меня так, будто я гнилой банан на дне её сумки для ланча.
— Разве ты не должна быть где-нибудь, играя в Рагнарёк? — говорю я и поворачиваюсь обратно к комнате. — Вам известно, что, когда она не с вами ублюдками, Стервелле Де Виль[885] не терпится убить Бога. Как вам такая злоба? На её фоне я кажусь совершенно разумным.
Аэлита — ещё один чёртов ангел. Не падший, как Люцифер, а один из более поздних мерзавцев Бога. Из-за того, что Бог позволяет жить такому ублюдку нефилиму как я, Аэлита решила, что старик впал в маразм, и нужно положить конец Его страданиям. Раньше она вместе с маршалом США по имени Уэллс руководила Золотой Стражей, земными пинкертонами Бога. Стража погибла, и я не слышал никаких новостей об Аэлите до этой минуты.
Блэкбёрн встаёт между Аэлитой и мной.
— Немедленно прекратите это, мистер Старк.
— Убей его. Блэкбёрн, прикончи его на хер, — кричит Король Каир.
Я хватаю со стола Блэкбёрна хрустальный шар размером с дыню и швыряю в потолок. На Каира обрушиваются осколки стекла и куски штукатурки.
— Блядь! — кричит он, но не смеет ничего делать без разрешения Авгура.
Я узнаю в толпе несколько лиц. Туата Форчун, жена Блэкбёрна. Она бронтомант. Творец грома. Приличный бронто может оседлать грозовые облака, чтобы отыскать потерянных людей и предметы. Профи может использовать молнии как оружие. Должно быть, недавно было несколько сильных бурь, потому что Туата выглядит такой же зелёной и измотанной, как гражданский на химиотерапии. Некоторые виды худу отнимают у вас больше, чем другие.
Здесь Ходжа Насреддин. Он Старьёвщик. Торговец душами. Из семьи Саб Роза из Старого Света. Старый, как грёбаные допотопные времена. В наше время его семья могла быть нефтяными и медиабаронами, но в их подвалах спрятаны древние реликвии Саб Роза, которыми ещё тысячу лет назад торговали на Великом Шёлковом пути.
Мэр Саб Роза Лос-Анджелеса возлежит на пурпурном шёлковом диванчике в окружении телохранителей. Ричард Уильям «Большой Билл» Уитон-третий. На последних выборах он отбросил «третий», но вы всегда знали, что оно там было, словно он король старой доброй Англии, и каждый должен знать, сколько их всего.
Рядом с Большим Биллом, аккуратно сложив руки на коленях, сидит парень. На нём костюм круче бриллиантов, и у него маникюр, которому бы позавидовал сам папа римский. Он не из Саб Роза, и он настолько на грани, что не думаю, чтобы он когда-либо прежде видел столько в одном месте. А может он напуган, потому что только что, стреляя из пистолета, ворвался сумасшедший парень.
В задней части комнаты находится девушка с бритой головой и множеством татуировок. Я бы поклялся, что откуда-то знаю её, но за эти годы я познакомился больше, чем с парой татуированных девушек. У неё крупные шрамы на шее, а одна сторона лица похожа на тех женщин, о которых вы слышали, которых облил кислотой бывший любовник-псих. Это значит, что я не знаком с ней. Я бы запомнил эти шрамы. Надо отдать должное Саб Роза, которые сохраняют свои раны. Когда можно отправиться в худу-клинику, как у Аллегры, и залечить всё за час, понятно, что эта девушка любит свои шрамы больше, чем быть красивой. Молодец.