[890] и смертью. Я Дьявол. Я не спасаю людей или души, включая свою собственную. Лезу в карман, достаю мятую двадцатку Каира и бросаю ему в руки.
— Можешь купить сэндвич к бутылке.
Я знаю, что он никогда этого не сделает.
Я иду дальше. Я хочу выбраться из мёртвой зоны и попасть обратно в отель «Бит». У меня нет девушки, нет дома, пистолет, который я ненавижу, и мне приходится выпрашивать у говорящей головы на собачьем теле денег на карманные расходы. И всё же, я бы не поменялся жизнью ни с кем из тех, кто был там, у Блэкбёрна.
Я еду на адовском супербайке в отель «Бит», чтобы сменить рубашку и забрать кое-какое снаряжение. Я устроил беспорядок сегодня вечером, но, думаю, всё ещё следую совету Дикого Билла: выбирать свои драки. Карлоса подстрелил кто-то, охотившийся за мной, так что эту драку я выбираю. Надеюсь, стрелок был среди тех сукиных сынов, которых я уволок сегодня в Даунтаун. Возможно, я поручу Семиазе отправить их души в бар Дикого Билла и заставить их вылизывать полы каждый вечер на протяжении следующей тысячи лет.
Может, позвонить Кэнди и сказать, что я в порядке? Скорее всего, она злится, что я её отослал. Если бы из-за меня нас обоих заперли в Синг-Синге[891] Саб Роза, она бы злилась на это. Если бы я сказал, забудь о своей девушке и сбеги со мной, она бы злилась совершенно по другому поводу. Я не могу выиграть. Возможно, мне следовало остаться в Даунтауне. По мне хотя бы скучали, когда считали меня мёртвым. Бить Каира и подобных ему идиотов намного проще, чем быть человеком. Буду придерживаться этого какое-то время.
Касабян демонстративно не дал мне ключ от «Макс Овердрайв», так что я взламываю заднюю дверь ножом. Когда я вхожу, на видеомониторе проигрывается «На той стороне 110-й улицы».[892] Касабян быстро закрывает окно браузера на лэптопе. Полагаю, порнуха. Возможно, что-то с Бриджит. Он немного одержим с тех пор, как узнал, что я с ней знаком. Уродец небрежно потягивает пиво, когда я вхожу в спальню.
— Как там под большим чёрным солнцем? — спрашивает он.
— Меня едва не убила боевая группа ниндзя, и я вломился на синод Саб Роза.
— То есть для тебя просто ещё один вечер в Стране Чудес.
— Ты не сказал мне, что святоша Джеймс убил ребёнка.
— Ах. Это.
Он ставит пиво на стол. До того, как обзавестись телом адской гончей, Касабян был просто головой. Когда он хотел выпить пива или поесть, мы подставляли под него ведро. Теперь у него есть желудок адской гончей, и это одновременно и хорошо, и плохо. Это менее грязно, чем опустошать ведро, но это означает, что мне приходится наблюдать, как кожаный мешок набухает, когда заполняется пивом и донатсами. Мне не хочется знать, как он опорожняется.
— Я не думал, что ты мне поверишь. Кто тебе сказал?
— Четверо парней, расстрелявшие «Бамбуковый дом кукол» и едва не убившие Карлоса.
— Чёрт. Это на грани невежливости.
— Скажи мне, что ты не знал, что какие-то стрелки разыскивают святошу Джеймса. Я узнаю, если ты лжёшь.
— Какого чёрта мне делать нечто подобное?
— Если бы я был мёртв, все деньги были бы твоими.
— Все деньги и так мои. Даже я не стал бы делать подобное дерьмо по отношению к тебе. Может, я и ублюдок, но не конченый мудак.
Касабяна сложнее читать, чем живых людей. Он не дышит и не обладает сердцебиением. Но органы чувств Люцифера уличили бы его во лжи.
— Я верю тебе. Всё бы сильно упростило, если бы ты пытался избавиться от меня.
— Я пытаюсь избавиться от тебя, не убивая. И спасибо за вотум доверия. Ты всего день как вернулся, а уже начинаешь с враждебности. Я начинаю скучать по тому мальчику из церковного хора.
Я ставлю спортивную сумку на пол.
— Слушай, я не считал, что это ты, но должен был спросить. У меня с собой есть кое-что, что может тебя заинтересовать. Предложение мира, потому что от постоянного оглядывания через плечо у меня начинаются спазмы.
— Какого рода предложение мира?
— Лучший обзор Ада.
— И зачем мне это?
— Потому что я бы платил тебе за информацию.
— Думаю, мы уже установили, что все деньги и так мои.
— И мы оба знаем, что я мог бы забрать их обратно, если бы действительно захотел, но я предпочёл бы отнимать деньги у некрутых людей.
— Вроде кого?
— Короля Каира, к примеру. Сегодня вечером мне пришлось отшлёпать его на глазах у публики.
Касабян качает головой. Нервно постукивает по столу когтем адской гончей.
— Я знал, что вы, психи, в итоге докатитесь до этого. Вам двоим надо снять номер и покувыркаться.
— Ты хочешь новую суперсилу или нет?
— Как это работает?
— Я не уверен на сто процентов, что это сработает. Но, предполагаю, раз ты уже можешь заглядывать в Ад, это будет похоже на форсирование «Камаро» с помощью системы впрыска закиси азота.
— Я должен что-нибудь делать?
— Просто сиди смирно.
— Если ты скажешь «доверься мне», я вылезу в окно.
— Тебе не нужно мне доверять. Нужно просто не шевелиться.
Он вздрагивает, когда я ставлю на стол банку с глазами, и бормочет «вот дерьмо», когда я достаю один. Он тянется к моей руке. Я извлекаю один его глаз, и он замирает. Вставляю гляделку. Когда я отпускаю его, он вопит, как ошпаренный банши.
— Что ты сделал со мной, грёбаный псих? Я, блядь, ослеп. Боже. Я дал тебе на секунду приблизиться ко мне, и это случилось. Блядь!
— Эй, не забывай, кто подарил тебе это тело.
— И не забывай, из-за кого оно мне понадобилось.
— Перестань ныть и скажи, что ты видишь.
— Ничего. Ты лишил меня глаза, больной уёбок.
— Просто подменил. Если это не сработает, ты сможешь получить его обратно. Расслабься и скажи, видишь ли что-нибудь?
Касабян неподвижно сидит в кресле с закрытыми глазами, крутя головой из стороны в сторону. Он обеими руками держится за сиденье. Его ноги нервно стучат. Затем перестают.
— О, чёрт.
— Что ты видишь?
— Всё подряд. Это как глаз пчелы. Словно миллион маленьких линз, и каждая видит что-то своё.
— Хорошо. Я повсюду оставил гляделки. Это означает, что ты можешь видеть сквозь кучу их. Попробуй приблизить изображение в одной из них и скажи, что видишь.
— Похоже на тюрьму. Здесь камеры и… Нет. Подожди. Это вольеры. Похоже на псарню. Вот дерьмо, здесь адские гончие.
— Как мило. Воссоединение семьи.
— Заткнись. Я пытаюсь сосредоточиться. Я в твоей библиотеке. Я могу видеть всё внутри. Большие входные двери слегка приоткрыты и вроде как обгорели. Словно кто-то пытался устроить тебе «велосипед».
— Звучит так, словно кто-то пытался проникнуть внутрь после моего ухода, и ступил в одно из заклинаний. На какое-то время это сдержит праздношатающихся.
— Чувак. Я на чёртовой экскурсии с гидом. Здесь солдаты, толпы и рыночные прилавки.
— Что-нибудь ещё?
— Я очень низкий. Словно карлик.
— Я дал глаза некоторым из гончих. Наверное, ты смотришь сквозь них.
Он кивает, впервые улыбаясь с тех пор, как я вернулся.
— Это круто. Какого рода информация тебе нужна? Я ничего не слышу.
— Учись читать по губам.
— У половины этих мерзких уёбков нет губ. И, скорее всего, все они говорят на адовском.
— Об этом я забыл. Подумаю, как я могу с этим помочь.
— Ладно. По рукам. Сколько ты планируешь платить мне за информацию?
— Обычную цену.
— Ты ведь на самом деле не собираешься мне ничего платить?
— Нет, но, если бы я не солгал, у тебя не было бы такого прекрасного нового глаза. Это похоже на честную сделку.
— Бывали и хуже.
Он делает глоток пива и незаметно закрывает лэптоп.
— Итак, чем сейчас занимаешься? Всё ещё грабишь старушек на карманную мелочь?
— Они бегают слишком быстро. Я специализируюсь на гёрлскаутах и монахинях.
— Если хочешь потусить, мне должны доставить пиццу. После этого я, возможно, собирался посмотреть «Дьяволицу с Марса»[893].
— Мне кажется, я встречал её в заведении Дикого Билла. У тебя есть кофе?
— Шутишь?
— Буду пиво.
Он берёт банку из мини-холодильника под столом и бросает мне.
Снова включает звук «На той стороне 110-й улицы» и говорит: «Снова вот-вот будет твориться странная хрень, да? Ты бегаешь и убиваешь людей».
— Это уже началось.
Он качает головой, и его полупустой живот колышется.
— Ты вообще собираешься рассказать мне об этом доспехе, Железный Дровосек?
— Дай, я выпью это, Старый Брехун, и я поведаю тебе историю более странную, чем любая, что тебе только когда-либо снилась.
— Если она о тебе, сомневаюсь.
Я снова в отеле «Бит», когда около полудня звонит Кэнди.
— Хочешь позавтракать в нашем месте?
— У нас есть место?
— Цыплёнок и вафли «Роско», тупица.
— Как там Карлос? Могу я его видеть?
— Аллегра вчера вечером довольно неплохо поработала над ним. Он отсыпается. Можешь повидаться с ним вечером.
— Круто. Давай забудем о завтраке. Хочешь пойти со мной подоставать людей?
— Думала, ты никогда не спросишь.
Нет никакой возможности ехать на адовском супербайке средь бела дня. С помощью чёрного клинка я вскрываю замок и завожу «Порш Бокстер Спайдер» и подбираю Кэнди у клиники. Когда я открываю дверцу на 101 Северной, то не могу сдержать улыбки. Есть что-то такое в том, чтобы везти хорошенькую девушку в потенциально опасное место на угнанной машине, что просто заставляет вас чувствовать себя хорошо.
Мы едем по адресу в Чатсуорте, который дала мне Лула Хоукс. Должно быть, это пустая трата времени, но это единственная доступная мне сейчас трата времени. Адрес представляет собой заляпанную маслом автомастерскую с настолько очевидным фасадом, что с таким же успехом они могли бы повесить у входа табличку «Не Настоящий Гараж».