– Но, с другой стороны, мы могли бы заключить сделку, – продолжает Мунинн. – В нашем маленьком городке есть некий человек, который считает, что некий предмет должен принадлежать неким другим людям. Я хотел бы, чтобы вы помогли Эжену добыть для меня этот предмет. В случае успеха я гарантирую, что вы получите флакон «Спиритуса» и крупную сумму наличными. Эжен сказал, что вы бы хотели сделать деньги частью оплаты. Это правда?
– Деньги – это всегда хорошо.
– Деньги у меня имеются.
Мунинн приносит пачку чертежей, которые он прятал за коллекцией ритуальных каноп[64], затем раскладывает чертежи на единственном относительно свободном столе в пещере, отодвигая в сторону зубы животных, вазы Майя, а также коробку с линзами и призмами.
– Место, куда вам предстоит вторгнуться, называется Авила. Это джентльменский клуб в горах.
– Что значит «джентльменский клуб»?
– Именно это и значит: джентльменский клуб. В старомодном смысле. Место, где можно выпить, закусить и поиграть в азартные игры с друзьями. Кроме того, это самый дорогой и эксклюзивный бордель штата. А возможно, даже всей страны. Завсегдатаи Авилы – кинопродюсеры, софтверные миллиардеры, местные политики и главы иностранных государств. Попасть туда могут только самые могущественные. Ну и вы, разумеется. Вы будете как крысы в этих стенах.
Здание на чертежах круглое, внутреннее пространство его организовано концентрическими кругами.
– Авила усиленно охраняется. Несмотря на то что Эжен весьма опытный вор, ему могут потребоваться дни или даже недели, чтобы понять, как взломать оборону. Однако, насколько я понимаю, вы можете туда очень легко зайти и выйти обратно.
Внешний круг Авилы состоит из офисов. Ближе к центру – рестораны и бары. Следующий круг – игровые залы, а потом, понятно, бордель. Центр чертежа пуст.
– В это время года там проводится серия ежедневных вечеринок, которую венчает главная – Новогодняя вечеринка. Советую пойти туда как можно скорее. Пока что там достаточно хаоса, который сможет облегчить вашу работу, но в новогоднюю ночь народу станет слишком много.
Я показываю пальцем на пустой круг в центре здания.
– А что находится здесь?
– Этого никто не знает. Возможно, вы найдете ответ.
– За дополнительную плату?
– Смотря, что принесете.
Я пытаюсь сдерживать себя, но меня реально бесит, что придется бросить охоту на Мейсона ради того, чтобы поработать домушником на какого-то умпу-лумпу[65]. Но мне придется на это пойти, чтобы «Max Overdrive» продолжал функционировать и мне было где жить. Собственно, у меня нет выбора. Сомневаюсь, что Видок обрадуется, если я перееду к нему и стану планировать массовые убийства, сидя за его кухонным столом.
– Я в деле, – говорю я.
– Молодец, – отвечает Видок. – Я тоже.
– И я, – подает голос Аллегра.
– Забудь. Этот автобус не возит начинающих воришек. Только опытных рецидивистов.
Аллегра принимается что-то доказывать, но Видок ее прерывает:
– Он прав, хоть и излишне груб. То, что мы будем делать, – преступно и опасно. Сейчас не время и не место учить тебя таким вещам.
– Прекрасно, – отвечает она. – Ну и хрен с вами. Приятного мальчишника, ребята. Надеюсь, вы будете счастливы вместе.
Я смотрю на Мунинна, который держит неизвестно откуда взявшиеся смокинги на плечиках.
– Джентльменский «прикид» для джентльменского клуба.
ВЫЙДЯ ИЗ Комнаты Тринадцати Дверей, мы оказываемся внутри Авилы, и никто этого не замечает. Меня это всегда удивляло. Как можно не заметить выходящих из стены двух мужчин, одетых как церемониймейстеры на похоронах Либераче?[66] Но нас никто не видит и никто не помнит. Должно быть, Комната, или ключ, или их комбинация временно ослепляют или стирают память тех, кто случайно оказался поблизости. Иначе, как бы я смог отправить такое количество первоклассных адских убийц в Тартар – специальное Пекло для дважды умерших.
Авила – это дворец, спроектированный марсианами. Приблизительная копия викторианского мужского клуба, воспроизведенная неизвестным дизайнером по воспоминаниям о фильме про Шерлока Холма, который он видел в шесть лет. Тем не менее размах впечатляет. Чтобы выстроить бар из темного дерева, должно быть, вырубили половину тропических лесов Амазонки. Одними «Ролексами», собранными в этой комнате, можно было бы погасить национальный долг.
Авила полна неряшливых, но хорошо одетых алкашей, хихикающих и орущих на десятке языков. Добрый час в Организации Объединенных Денег. Полуобнаженные или просто голые официантки разносят напитки, канапе и серебряные подносы, доверху наполненные белым порошком, шприцами и стеклянными курительными трубками – все, что пожелают тусовщики. Идеально! Кому нужна маскирующая магия, когда тут вовсю свирепствует оргия в духе Калигулы.
Воровские инстинкты Видока обостряются до предела, и, пока я таращусь на голых девок, он быстро находит нужный кабинет. Когда он настроен на работу, с ним лучше не шутить. Он толкает меня внутрь кабинета и закрывает за собой дверь.
После безудержного веселья игровой комнаты кабинет производит унылое впечатление. Должно быть, это офис президента какого-то банка или олигарха из Беверли-Хиллз, занимающегося недвижимостью. На книжных полках стоит множество наград. Множество знаменитостей улыбаются со стен. У некоторых настолько остекленевшие глаза, что по ним можно кататься на коньках. В том конце кабинета, где трудится над сейфом Видок, стоит дубовый стол размером с «Порше», вероятно, даже более дорогой.
– Как там дела? – спрашиваю я.
Видок звякает маленькими бутылочками с зельями, которые он достает из карманов смокинга.
– Как я и предполагал, – отвечает он. – Сейф самый обычный, но защищен серией заклинаний.
– Хочешь, помогу? Ломать я умею.
– Лучше обойтись без шума. Я должен точно понять, как работает защита, и устранить заклинания одно за другим – в правильном порядке.
Авила мне уже успела наскучить и даже стала раздражать. Не то чтобы я против плохого поведения. Наоборот, полностью за. Но такие закрытые, кровосмесительно-вульгарные и очень дорогие вечеринки – это то, что я больше всего ненавижу в человечестве вообще и в Лос-Анджелесе в частности.
Эти придурки в зале, высоко парящие на своем элитном холме, – из того сорта людей, чью личность заменяют деньги или, например, новая библиотека, где будут болтаться дети, понимающие, что никто никогда не научит их читать. Богатство не изолирует их от мира. Оно его создает. Их финансовые отчеты читают как Книгу Бытия. Да будет свет, и пусть расцветают тысячи инвестиционных банков! Они испражняются раковой опухолью, а когда они блюют в изогнутую долину Лос-Анджелеса, воздух становится настолько густым и ядовитым, что его можно резать, как хлеб, и подавать на обед в «Макдоналдсе.» Словно «Хэппи Мил» для самоубийц.
И теперь сотни этих людей находятся в десяти шагах от меня. Интересно, как много я успею убить, прежде чем появится полиция.
Видок бормочет что-то над своими пузырьками с зельями в другом конце комнаты. Я плюхаюсь в кресло и принимаюсь просматривать лежащие передо мною конверты. Помимо нескольких писем с просьбами о благотворительности, попадаются льстивые записки от политиков и извещения о вручении каких-то говнонаград, но в основном это счета и рекламные проспекты. Кто бы мог подумать! Даже богам шлют по почте всякий мусор.
Я кидаю пачку писем обратно и беру в руки фото в серебряной рамке. Я узнаю нынешнего мэра Лос-Анджелеса, которого уже видел в телевизоре, и еще одного парня, чуть не ставшего президентом. Рядом с ними женщина, которой мэр вручает очередную награду. Все трое лучатся от восторга, широко скаля зубы.
Стая радостных волков.
Должно быть, на вечеринке произошло что-то забавное, поскольку толпа внезапно взрывается громким смехом и снова затихает. Клянусь, я мог бы уничтожить их всех до одного и уйти раньше, чем кто-нибудь поймет, что происходит.
Вдруг в мозгу будто щелкает маленький переключатель. Я снова беру фото в рамке и показываю его Видоку.
– Узнаешь кого-нибудь?
Он бросает беглый взгляд.
– Что? Oui[67]. Политики. Х…й на них. Дай мне доделать работу.
– Не они. Женщина.
Он снова смотрит. В глазах его появляется интерес:
– Я ее знаю. Это твоя подружка Джейн-Энн.
– Ага. Должно быть, это ее заведение. Она всегда была бешеной карьеристкой. Авила – ее награда за поддержку Мейсона.
– Очень забавно, что мы оказались именно здесь.
– Наверное, в этом есть справедливость.
Я встаю и обхожу вокруг стола.
– Ты куда собрался?
– Надо убить кое-кого.
Видок стремительно подходит и хватает меня за руку. За двести лет трудовой жизни он выработал крепкую хватку.
– Не смей. Будь мужчиной! Держи себя в руках и доделай работу, на которую согласился. Теперь ты знаешь, где она, и сможешь вернуться сюда в любое время.
– Ты прав. Извини. Немного вышел из себя.
– Стой у двери и контролируй, чтобы сюда никто не зашел.
– Понял.
Через секунду Видок поворачивается ко мне спиной, а я выхожу за дверь.
Пару минут назад я чувствовал себя идиотом в смокинге, но теперь рад, что Мунинн настоял, чтобы мы вырядились как два завсегдатая казино. Я пру через толпу, как ледокол, но никто не обращает на меня особого внимания – просто еще один похотливый пьяница, пробирающийся через человеческие отходы для того, чтобы урвать свою долю первоклассной наркоты и бесплатной пиз…ятины.
До того как угодить в Нижний Мир, я не отличался вспыльчивостью. Возможно, здесь она мне была просто не нужна. Я почувствовал изменения в себе спустя пару недель после того, как меня впервые швырнули на арену. Все это время я побеждал. С трудом, но выигрывал бои. И меня это удивляло не меньше, чем зрителей. Я хоть и принадлежал Азазелю, но был ему не очень интересен. Эффект новизны иссяк, и единственным развлечением, как я мог предположить, теперь стало дождаться, когда меня забьют до смерти. Каждый бой, в котором я не умирал, выводил из себя тех, кому Азазель поручил за мной присматривать.