– Минимум дюжина, ваше темнейшество.
– Что значит «минимум»? Больше дюжины?
Шестой адепт поджал губы и покачал головой:
– Нет. Всего двенадцать.
Магистр вздохнул:
– Некогда великая ложа пришла в плачевное состояние.
– Да, в плачевное, – согласился Третий аколит.
– Когда-то нас боялись. Лос-анджелесская ложа была самой большой в стране.
– Да, она была велика и устрашающа.
– А потом все пошло наперекосяк.
– Да, ваше темнейшество, – согласился Шестой адепт.
– А почему, как ты думаешь? – спросил магистр. Шестой адепт ничего не ответил и повернулся к аколиту. Третий аколит кашлянул.
– Возможно, сэр, дело в букве «д».
– Боюсь, ты прав, – пробормотал магистр.
Самые страшные противоречия в ложах Кладис Аваддона касались правописания. За многие века не один нож воткнулся в спину из-за вопроса, как писать имя бога – «Аваддон» или «Аввадон». Насчет самой фразы «Кладис Аваддон» тоже были сомнения. С этим сталкиваются почти все тайные общества. Обычно никто в ложе не знает, как на самом деле работает латынь. Всем нравится название «Кладис[991] Аваддон», потому что оно звучит официально и таинственно, но никто не представляет, есть ли в нем какой-то смысл. А попросить о помощи нельзя, потому что тогда священные тайны ложи будут раскрыты. В результате тайные общества держат пальцы крестиком и надеются на лучшее. И считают, что им повезло, потому что они такие таинственные, что за пределами общества его название почти никому не известно.
– Полагаю, нам нужно обсудить ситуацию с Фрэнком, – объявил магистр.
Шестой адепт и Третий аколит вздрогнули при упоминании реального имени члена ложи. Но это была только вина Фрэнка. Любой, прошедший через ритуал инициации, получал определенный статус в ложе. Магистр был всего один, а вот адептов и аколитов могло быть много. А вот Фрэнк так и не смог собраться и подняться выше… Фрэнка. Он был тайным позором всей ложи.
– Теперь, когда Фрэнк мертв, мы можем поговорить о слоне, которого мы все не приметили, – вздохнул магистр.
– Что за слон? – поинтересовался Шестой адепт.
– Не надоело умничать? – спросил магистр.
Шестой адепт покачал головой.
– А ты что думаешь, аколит?
Третий аколит тоже покачал головой.
– Боже, – сказал магистр и уронил лицо в ладони. Через мгновение он сказал: – Фрэнк нас обворовывал.
– Обворовывал? – спросил аколит.
– Обворовывал! Что в этом слове тебе не ясно? Он крал священные предметы и продавал их на онлайн-аукционе. Обычно всяким хиппи, которые делали из них четки и все такое.
Третий аколит прищурился.
– Это имеет какое-то отношение к комнате восемь?
– Это имеет непосредственное отношение к комнате восемь, – серьезно кивнул магистр.
Аколит скорчил гримасу.
– Это оттуда теперь воняет?
– Да. То есть внутри ты не был?
– Нет, ваше темнейшество. А нужно?
– Только если хочешь расстаться с завтраком, – сказал Шестой адепт, – точнее, со всеми завтраками, которые ты съел за жизнь.
– Не понимаю.
– Фрэнк взорвался. Точнее, его взорвали, – пояснил магистр, – вы видели видео, где кита подорвали динамитом на пляже в Орегоне?
Третий аколит радостно кивнул:
– Да, сэр. Оно крутое. Ваше темнейшество.
– Тогда представь, что это случилось в помещении. В этом здании. С Фрэнком. В комнате восемь.
– Он взорвался?
– Как пудель в микроволновке, – сказал Шестой адепт, – как будто кто-то размазал по стенкам чили с говядиной.
– По-моему, больше похоже на сто фунтов зельца, – сказал магистр.
– И это тоже, ваше темнейшество.
Третий аколит вздрогнул.
– Можно, я сяду, сэр? Мне что-то нехорошо.
– Конечно. Дай ему стул, адепт.
Шестой адепт прошел в заднюю часть комнаты и вернулся со складным стулом. Третий аколит тяжело рухнул на него.
– Опусти голову между коленей, – велел магистр.
Аколит наклонился и сказал приглушенно:
– Да, ваше темнейшество.
– Если тебя вырвет в священном зале, я…
– Не вырвет.
– Ну, тут довольно мерзко пахнет. Внизу жарят на горелом масле, а из комнаты восемь идут… испарения.
– Все будет хорошо, обещаю, – сказал Третий аколит.
– Молодец, – одобрил магистр, – итак, Шестой адепт, что мы будем делать с комнатой?
– Ваше темнейшество, несколько других адептов и аколитов ее уже убирали, но не смогли справиться до конца. Вы же сами видели.
– Да, понимаю. Но мы должны закончить.
– Конечно. Мы неплохо продвигаемся. Нам понадобится отбеливатель и пара респираторов.
– И ты наверняка хочешь потратить на это деньги ложи? – прищурился магистр.
Шестой адепт виновато переминался с ноги на ногу.
– Ну, это в некотором роде дела ложи, сэр.
– Сколько?
– У меня в куртке список. Подождите минутку…
Магистр махнул рукой.
– Успокойся, я тебе верю. Бери, – он протянул адепту мешочек с десятиной, – возьми деньги отсюда, только принеси сдачу. И чек.
– Да, ваше темнейшество. Спасибо.
Магистр покачал головой:
– Когда мы потеряли место для собраний в Бербанке, все покатилось как снежный ком. Нам нужна комната восемь. Ресторан внизу не приносит денег даже на налоги на здание. Нам нужны жильцы, причем еще вчера.
– Мы работаем над этим, – сказал Шестой адепт.
Магистр наклонился посмотреть на Третьего аколита и тут же пожалел об этом, потому что спину снова пронзила боль.
– Как ты там, аколит? Все еще тошнит?
– Уже лучше, ваше темнейшество, спасибо. Еще бы пару минут…
– Конечно, сколько угодно. Мы же не хотим отмывать еще и вторую комнату.
– Нет, сэр. Спасибо, сэр.
Магистр снова обратился к Шестому адепту:
– И что ты там нашел? Оно поможет нам найти виновника?
Шестой адепт вытащил из шкафа картонную коробку с надписью «Замороженная треска» и принес ее магистру.
– Покажи, – велел старик.
Шестой адепт вынул пластиковый пакет для еды навынос, захваченный в ресторане, и протянул его магистру. Тот достал из него сломанную шкатулку.
– Я ее искал. По крайней мере, теперь мы знаем, что он пытался продать.
– Старую шкатулку?
– Не просто старую шкатулку, – обиделся магистр, – да, это выглядит как старая шкатулка, но Фрэнк, скорее всего, заявил тому, кто превратил его в фарш, что это Сосуд Призыва.
– Который вызывает владыку Аваддона? Никогда раньше его не видел.
Магистр опустил руки.
– Ты и сейчас его не видишь, идиот. Это просто коробка для скрепок.
– Извините.
– Надо же, каким он был дерьмом. Пытался продать нашу главную реликвию. Да он почти заслужил то, что с ним сделали.
– Вы совершенно правы, ваше темнейшество.
Магистр сел поглубже в кресло, чтобы выпрямить спину.
– В твоем сундучке с игрушками что-нибудь осталось?
Шестой адепт поставил коробку и принялся перебирать лежавшие в ней пакеты.
– В основном всякие обломки и остатки, если можно так выразиться. Перстень. Медальон Фрэнка. Несколько зубов, пара золотых. Может быть, есть смысл передать это его семье.
– Все?
– Еще по мелочи, но это интереснее всего. – Шестой адепт передал магистру сложенный клочок бумаги. Клочок высох, но был покрыт грязно-бурыми пятнами.
Магистр развернул его кончиками пальцев и разложил на коленях. Посмотрел на него.
– Что ты мне показываешь? Это реклама ярмарки выпечки.
– Не только, сэр. Посмотрите на нижний край.
Глаза у магистра были уже не те, что прежде. Он прищурился, но разглядел только порнографическую выпечку.
– А что эта овсяная печенька с изюмом делает с кексом?
Шестой адепт нагнулся и указал на нижний уголок флаера:
– Сюда смотрите.
Старик ужаснулся.
Великий темный магистр ложи Кладис Аваддон принадлежал к древнему роду жрецов, который насчитывал много веков. Ложа существовала с тех пор, как люди научились писать. На самом деле, как только первый человек нацарапал что-то, он тут же захотел скрыть это от остальных. Показывать только избранным. Правильным. И тех, кто подглядывал, немедленно убивали. Примерно так и появились тайные общества. Ложа Кладис Аваддон стала одним из первых и самых тайных.
Конечно, об их существовании стало известно во время неприятностей с инквизицией, и на какое-то время ложа была распущена. Ее члены сохранили преданность своему божеству, но теперь поклонялись ему в частном порядке, видя, что инквизиция делает с теми, кого считает еретиками. То есть примерно со всеми. По целому ряду причин никто не хотел подставлять ни одну часть тела под раскаленный металл. Ложа затихла почти на четыреста лет и снова вернулась в 1835 году, когда последний инквизитор снял свой заостренный капюшон, уложил его в чехол для заостренных капюшонов и убрал с глаз долой вместе с тисками для пальцев, железными девами и другими безделушками, служащими для духовного убеждения.
Судя по тому, что Фрэнк прошел этот письменный тест, даже он понимал, кто выдал ложу инквизиции и заставил ее уйти в подполье.
А теперь эти уроды устраивали ярмарку выпечки.
– Это то, о чем я думаю? – спросил магистр, щурясь еще сильнее.
– Да, ваше темнейшество. Это печать культа Калексимуса, – сказал Шестой адепт.
– Кого? – подал голос Третий аколит, все еще смотревший в пол.
– Культа Калексимуса, нечестивых ублюдков, которые разрушили нашу жизнь. Значит, это они взорвали Фрэнка.
Шестой адепт пожал плечами.
– Похоже на правду, сэр. Это единственная мистическая вещь в комнате, которая не выпала из нашего шкафа.
Магистр скомкал бумажку.
– Значит, вот в чем дело. Им нужна шкатулка, чтобы устроить свой ложный апокалипсис до того, как мы устроим истинный. Вот что, Третий аколит. Пойдем покупать печенье и обрушим гнев Аваддона на их головы, как хренов грузовик кирпичей.
– Да, ваше темнейшество.
– Угу, – слабо сказал Третий аколит, не поднимая головы.