– Я ненавижу его, – сказала она и открыла глаза. Лицо Кейши излучало заботу и готовность помочь. – И… тихо добавила Мэри, – я ненавижу себя за то, что позволила этому произойти.
Кейша кивнула и, не выпуская её левой руки, осторожно взяла её за правую.
Глава 18
Адекор и Жасмель вернулись к Адекору домой, в дом, в котором жили они с Понтером. Светильные трубки зажглись по звуку его голоса; Жасмель с интересом огляделась.
Девушка впервые посетила жилище отца; когда Двое становятся Одним, мужчины приходят в Центр, а не женщины – на Окраину.
Жасмель испытывала какое-то меланхолическое очарование, бродя по дому и разглядывая собранную Понтером коллекцию статуэток. Ей было известно, что он любит каменных грызунов, и она взяла за правило дарить ему статуэтку на каждое лунное затмение. Она также знала, что Понтеру особенно нравятся грызуны, вырезанные из камня, не характерного для ареала их обитания; его гордостью и отрадой, судя по занимаемому ею месту возле плиты вадлака, была фигура бобра в масштабе 1:2, вырезанная из малахита, привезённого с центральных районов Эвсоя.
Она всё ещё осматривала дом, когда компаньон Адекора звякнул.
– Здравый день, – сказал Адекор в компаньон. – О, прекрасно, любимая. Отличная новость! Погоди немного… – Он повернулся к Жасмель. – Тебе это тоже надо услышать. Это моя партнёрша Лурт. Она сделала анализ жидкости, которую я нашёл в лаборатории квантовых вычислений после исчезновения твоего отца. – Адекор потянул на компаньоне за штырёк, активирующий внешний динамик.
– Со мной Жасмель Кет, дочь Понтера, – сказал Адекор. – Продолжай…
– Здравый день, Жасмель.
– И вам того же, – ответила Жасмель.
– Так вот, – продолжила Лурт, – я такого вообще не ожидала. Знаешь, что за жидкость ты мне принёс?
– Воду, я полагаю, – ответил Адекор. – Разве нет?
– Почти. На самом деле это тяжёлая вода.
Жасмель вскинула бровь.
– Правда? – удивился Адекор.
– Ага, – сказала Лурт. – Чистая тяжёлая вода. Конечно, молекулы тяжёлой воды встречаются в природе; к примеру, в обычной дождевой воде их около одной сотой процента. Но получить такую концентрацию – не представляю, как это можно сделать. Полагаю, можно придумать технологию выделения тяжёлой воды из природной, воспользовавшись тем фактом, что тяжёлая вода действительно процентов на десять тяжелее, но придётся переработать реально гигантские объёмы воды, чтобы получить столько, сколько ты, говоришь, нашёл. Я не знаю ни одного предприятия, где могли бы такое проделать, и не имею представления, для чего это могло бы понадобиться.
Адекор глянул на Жасмель, потом снова на своё запястье.
– То есть в природе такая вода не встречается? Её не могло, скажем, выдавить из горной породы?
– Без шансов, – ответила Лурт. – Она была немного загрязнена, но я определила примесь как моющее средство для пола; должно быть, оно оставило осадок на полу, который потом растворился в воде. В остальном вода абсолютно чистая. В ископаемой воде было бы много растворённых минералов; эта же вода явно изготовлена. Не знаю кем, не уверена как, но в природе такое совершенно точно встретиться не может.
– Потрясающе, – сказал Адекор. – И никаких следов ДНК Понтера?
– Нет. Есть немного твоей – несомненно, какое-то количество клеток отслоилось, когда ты брал образец – но это всё. Никаких следов плазмы крови или чего угодно, что могло попасть в воду из его тела.
– Отлично. Тысяча благодарностей.
– Здравого дня, дорогой, – произнёс голос Лурт.
– Здравого дня, – повторил Адекор и потянул за штырёк разрыва соединения.
– Что такое тяжёлая вода? – спросила Жасмель.
Адекор объяснил, добавив в конце:
– Возможно, это ключ.
– Ты говорил правду об источнике тяжёлой воды? – спросила Жасмель.
– Конечно, – ответил Адекор. – Я собрал её с пола вычислительной камеры после того, как Понтер исчез.
– Она не ядовита?
– Тяжёлая вода? Не вижу причин.
– Где она используется?
– Нигде, насколько я знаю.
– А тело отца никак не могло… я не знаю… превратиться в тяжёлую воду?
– Весьма сомневаюсь, – сказал Адекор. – И нет никаких следов веществ, составляющих его тело. Он не сгорел, не уничтожился – он просто исчез. – Адекор тряхнул головой. – Может быть, завтра на доосларм басадларм мы сможем объяснить арбитру, для чего нам нужно попасть в лабораторию. До тех пор будем просто надеяться, что Понтер жив-здоров, где бы он сейчас ни был.
Отведя Мэри в генетическую лабораторию Лаврентийского университета, Рубен наскоро перекусил в «Тако Белл» и поехал назад в Медицинский центр Сент-Джозеф. В холле он заметил Луизу Бенуа, красавицу-квебечку из нейтринной обсерватории. Она спорила с кем-то по виду из больничной охраны.
– Но я спасла ему жизнь! – услышал Рубен восклицание Луизы. – Конечно, он хочет меня видеть!
Рубен подошёл к спорящим.
– Привет, – сказал он. – Что за проблема?
Женщина повернула к Рубену своё красивое лицо; в её карих глазах читалась благодарность.
– О, доктор Монтего! – воскликнула она. – Слава богу, вы здесь. Я пришла проведать нашего друга, но меня не пускают к нему на этаж.
– Я Рубен Монтего, – обратился Рубен к охраннику, рыжеволосому здоровяку. – Я… – собственно, почему нет? – участковый врач мистера Понтера. Можете справиться обо мне у доктора Сингха.
– Я знаю, кто вы, – ответил охранник. – И да, вы в списке тех, кому разрешены посещения.
– В таком случае эта женщина со мной. Она действительно спасла Понтеру жизнь в нейтринной обсерватории.
– Очень хорошо, – сказал охранник. – Извините за излишнюю бдительность, но туда всё время пытаются пролезть репортёры и просто любопытные, так что…
В этот момент Рубен заметил проходящего мимо доктора Наонигала Сингха в приметном тёмно-коричневом тюрбане.
– Здравствуйте. – Сингх подошёл к ним и пожал Рубену руку. – Прячемся от телефона? Мой так просто разрывается.
Рубен улыбнулся.
– Мой тоже. Похоже, все хотят знать о нашем мистере Понтере.
– Вы знаете, я очень рад, что с ним всё в порядке, – сказал Сингх, – но боюсь, что должен буду его выписать. У нас не хватает койко-мест, спасибо Майку Харрису.
Рубен сочувственно кивнул. Прослывший скрягой, бывший губернатор Онтарио закрыл или объединил много больниц по всей провинции.
– Кроме того, – продолжил Сингх, – не хочу показаться невежливым, но с уходом Понтера из больницы меня перестанут осаждать репортёры.
– Но куда же мы его денем? – спросил Рубен.
– Этого я не знаю, – ответил Сингх. – Но если он здоров, то ему нечего делать в больнице.
Рубен кивнул.
– Хорошо, хорошо. Когда будем уходить, мы заберём его с собой. Можно его как-то вывести из здания, не привлекая внимания?
– Вообще-то основная идея в том, – поправил Сингх, – чтобы пресса знала, что он ушёл.
– Да, да, – ответил Рубен, – но мне хотелось бы переправить его в безопасное место, прежде чем они об этом узнают.
– Понимаю, – сказал Сингх. – Попробуйте вывезти его через подземный гараж. Припаркуйте там машину; потом спуститесь с ним на служебном лифте до уровня B2 и выйдете в гараж по коридору. Если Понтер в машине пригнёт голову, никто не узнает, что он уехал.
– Отлично.
– Прошу вас, заберите его сегодня.
Рубен кивнул.
– Обязательно.
– Спасибо, – кивнул доктор Сингх и удалился.
Рубен с Луизой поднялись по лестнице.
– Привет, Понтер, – сказал Рубен, входя в палату. Понтер сидел на кровати; он был одет в ту же одежду, в которой его нашли.
Сначала Рубену показалось, что он смотрит телевизор, но потом он заметил, как Понтер держит левую руку – запястьем к экрану. Скорее всего, компаньон пополнял словарный запас, пытаясь опознать по контексту новые слова.
– Превет, Рубен, – отозвалась Хак, предположительно, от имени Понтера. Понтер повернулся и увидел Луизу. Рубен отметил, что его реакция отличалась от реакции обычного человеческого мужчины: не было улыбки восхищения и радости по поводу неожиданного визита сногсшибательной молодой женщины.
– Луиза, – сказал Рубен. – Познакомьтесь с Понтером.
Луиза выступила вперёд.
– Привет, Понтер. Я Луиза Бенуа.
– Луиза вытащила вас из воды, – пояснил Рубен.
Вот теперь Понтер улыбнулся; возможно, мы просто выглядим для него на одно лицо, подумал Рубен.
– Лу… – произнёс голос Хак. Понтер сконфуженно пожал плечами.
– Он не может выговорить звук «и» в вашем имени, – сказал Рубен.
Луиза улыбнулась.
– Ничего. Можете звать меня Лу; меня так зовут друзья.
– Лу, – повторил Понтер собственным низким голосом. – Я – вы – я…
Рубен посмотрел на Луизу.
– Мы всё ещё работаем над словарным запасом. Боюсь, до формул вежливости мы ещё не добрались. Думаю, он пытается поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь.
– Не за что, – ответила Луиза. – Я рада, что с вами всё в порядке.
Рубен кивнул.
– Кстати, о «всё в порядке». Понтер, ты отсюда уходить.
Сплошная бровь Понтера взметнулась к надбровной дуге.
– Да! – сказала за него Хак. – Где? Куда?
Рубен почесал свой бритый затылок.
– Хороший вопрос.
– Далеко, – сказала Хак. – Далеко.
– Ты хочешь уйти подальше? – удивился Рубен. – Почему?
– Здесь… здесь… – Хак умолкла, но Понтер поднял руку и накрыл ладонью свой гигантский нос – видимо, эквивалент зажимания носа у людей.
– Запах? – догадался Рубен. Он кивнул и обернулся к Луизе. – С таким шнобелем, как у него, не удивлюсь, если и нюх будет соответствующим. Я и сам терпеть не могу больничный запах, а я в нём провожу очень много времени.
Луиза спросила, обращаясь к Рубену, но не сводя глаз с Понтера:
– Вы до сих пор не знаете, откуда он взялся?
– Нет.
– Я думала о параллельном мире, – сказала Луиза без обиняков.