, о котором она никогда в жизни не слыхала, живя на северном его берегу. В Торонто зимой снега не слишком много, но в Рочестере, похоже, сыплет без перерыва из-за того, что холодный воздух из Канады, двигаясь на юг, вбирает над озером влагу.
Мэри взяла кофейную кружку, наполнила своим любимым сортом «Максвелл Хауз», добавила шоколадного молока и осторожно отхлебнула. Она успела пристраститься к «Экстремально шоколадному молоку» от «Upstate Dairy», которое, как и французский луковый соус «Heluva Good», в Торонто не продавалось. В жизни вдали от дома иногда бывают и плюсы…
Её раздумья были прерваны телефонным звонком. Она поставила кружку на стол. Здешний номер знало всего несколько человек, и это был не внутренний звонок изнутри здания «Синерджи Груп» – в этом случае сигнал другой.
Она подняла чёрную трубку:
– Алло?
– Профессор Воган? – произнёс женский голос.
– Да?
– Это Дария.
Мэри тут же почувствовала, как у неё поднимается настроение. Дария Клейн – её аспирантка в Йоркском. Разумеется, Мэри дала свой новый номер всем на факультете: это было самое малое, что она могла для них сделать, сбежав в такой спешке перед началом учебного года.
– Дария! Как я рада вас слышать! – Мэри представила себе угловатое улыбающееся лицо стройной шатенки.
– О, мне тоже очень приятно, – ответила Дария. – Надеюсь, вы не возражаете, что я позвонила. Я не хотела сообщать об этом по е-мэйлу. – Судя по голосу, Дария буквально подпрыгивала от возбуждения.
– Сообщать о чём?
– О Рамзесе!
Мэри уже собралась было пошутить: «Вы знаете, он эффективен только на девяносто семь процентов»[1146], но не стала. Дария, очевидно, говорила о египетской мумии, из которой она извлекала ДНК.
– Я так понимаю, результат положительный, – сказала Мэри.
– Да, да! Это действительно представитель династии Рамзесов – предположительно, сам Рамзес Первый. Записывайте ещё один успех на счёт Воганской технологии!
Мэри, вероятно, немного покраснела.
– Это здорово. – Однако всю кропотливую работу по секвенированию выполнила Дария. – Поздравляю.
– Спасибо, – сказала Дария. – Те типы из Эмори просто в восторге.
– Замечательно. Отличная работа. Я вами горжусь.
– Спасибо, – снова сказала Дария.
– Как там у вас вообще дела?
– Да по-старому, – ответила Дария. – Помощники преподавателей поговаривают о забастовке, «Йоменов»[1147] разносят в пух и прах, правительство провинции объявило о новых сокращениях.
Мэри невесело усмехнулась:
– Да уж, хорошего мало.
– Вы знаете, – сказала Дария, – по-настоящему плохая новость, что на этой неделе в кампусе изнасиловали женщину. В «Экскалибуре»[1148] писали.
Сердце Мэри пропустило удар.
– Господи, – сказала она. Потом снова развернулась с креслом к окну, представляя себе, что видит в нём университетский кампус.
– Ага, – согласилась Дария. – Причём прямо рядом, возле Фаркуарсон-билдинг.
– Там говорилось, кто жертва?
– Нет. Никаких подробностей.
– Насильника поймали?
– Пока нет.
Мэри глубоко вздохнула:
– Дария, будьте осторожны. Будьте очень осторожны.
– Обязательно, – ответила Дария. – Джош встречает меня с работы каждый день. – Джош – Мэри не помнила его фамилии – это бойфренд Дарии, студент из Осгуд-Холла[1149].
– Хорошо, – сказала Мэри. – Это хорошо.
– Ну, так или иначе, – Дария явно настроилась перевести разговор на более весёлую тему, – я звонила сообщить о Рамзесе. Скорее всего, будет какое-то освещение в прессе. Завтра к нам обещали приехать из Си-би-си.
– Отлично. – Мэри почти не соображала, что говорит.
– Меня прямо распирает. Это так здорово!
Мэри улыбнулась. Ещё бы!
– Ладно, не буду вам больше докучать, – сказала Дария. – Просто хотела поделиться. Потом ещё позвоню.
– Пока, – сказала Мэри.
– Пока, – повторила Дария и отключилась.
Мэри попыталась положить трубку, но у неё тряслись руки, и она не сразу попала ею в гнездо.
Ещё одно изнасилование.
Ещё один насильник?
Или… или… или…
Или это животное, этот монстр, о котором она не сообщила в полицию, нанёс новый удар?
Мэри почувствовала, как её желудок завязывается узлом, словно в быстро снижающемся самолёте.
Чёрт. Чёрт возьми!
Если бы она сообщила об изнасиловании – если бы полиция насторожилась, если бы университетская газета…
Прошло несколько недель со времени нападения на неё. Нет причин считать, что насильник тот же. Но, с другой стороны, сколько длится у насильника восторг, подъём, вызванный удачным нападением? Сколько ему потребуется времени на то, чтобы набраться смелости – злобной, сжигающей душу смелости, – и решиться на новое преступление?
Мэри предупредила Дарию. Не только сейчас, гораздо раньше, в е-мэйле из Садбери. Но Дария – лишь одна из тысяч женщин в Йоркском университете, одна из…
Мэри преподавала на кафедре женских исследований, она была знакома с феминистской фразеологией: все взрослые люди женского пола – это женщины, и только женщины. Но Мэри тридцать девять – её день рождения пришёл и прошёл никем не замеченный, – а в Йоркский принимают с восемнадцати. О, первокурсницы – тоже женщины… но они ещё и девушки, по крайней мере, по сравнению с Мэри; многие из них впервые оказались вдали от дома, только-только начинают свой жизненный путь.
И этот зверь охотится на них. Зверь, которому она сама дала уйти.
Мэри снова посмотрела в окно, но в этот раз она была рада, что Торонто отсюда не разглядеть.
Некоторое время спустя – Мэри представления не имела, какое именно, – дверь её лаборатории приоткрылась, и в неё просунулась голова Луизы Бенуа.
– Мэри, как насчёт пообедать?
Мэри повернулась к ней вместе с креслом.
– Mon dieu! – воскликнула Луиза. – Qúest-ce qúil y a de mal?[1150]
Мэри знала французский достаточно, чтобы понять вопрос.
– Нет, ничего. А что такое?
Луиза перешла на английский; её голос звучал недоверчиво:
– Ты плакала.
Мэри автоматически поднесла руку к щеке и сразу одёрнула. Она почувствовала, как её брови полезли на лоб.
– О! – тихо выдохнула она, не зная, что и сказать.
– Что случилось? – снова спросила Луиза.
Мэри глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Луиза была самым близким ей человеком во всех Соединённых Штатах. А Кейша, консультант Центра помощи жертвам изнасилований, с которой она разговаривала в Садбери, как будто находилась во многих световых годах отсюда. Но…
Но нет. Она не хочет об этом говорить, она не хочет рассказывать о своей боли.
Или о своей вине.
И всё же она должна что-то сказать.
– Ничего, – сказала она наконец. – Просто… – Она нашарила на столе пачку вегманcовских[1151] салфеток и вытерла лицо. – Мужчины.
Луиза понимающе кивнула, словно Мэри призналась ей в каком-нибудь – как бы она это назвала? В каком-нибудь affaire de coeur[1152] с несчастливым финалом. Мэри подозревала, что у Луизы было множество таких романов.
– Мужчины, – согласилась Луиза, закатывая глаза к потолку. – Ты не можешь жить с ними и не можешь жить без них.
Мэри хотела было кивнуть в знак согласия, но… она слышала, что в мире Понтера всё не так, как сказала Луиза. И потом, Мэри не какая-нибудь школьница – впрочем, как и Луиза.
– Это из-за них в мире столько проблем, – сказала Мэри.
Луиза кивнула и на это и, по-видимому, уловила смену акцентов.
– Женщины определённо реже устраивают теракты.
Мэри была вынуждена согласиться с Луизой, но…
– Но проблемы не только от заграничных мужчин. От здешних тоже – и в Америке, и в Канаде.
Брови Луизы озадаченно изогнулись.
– Что случилось? – спросила она.
И Мэри наконец ответила, пусть и не полностью:
– Мне звонила подруга из Йоркского университета. Сказала, что в кампусе было изнасилование.
– О господи, – проговорила Луиза. – Кто-то знакомый?
Мэри покачала головой, хотя и понимала, что не знает ответа. «Боже, – подумала она, – а что, если это и правда кто-то знакомый – кто-то из тех, кого я учила?»
– Нет, – сказала Мэри, словно покачивание головой недостаточно чётко передавало смысл ответа. – Но я сильно расстроилась. – Она посмотрела на Луизу – такую молодую, такую красивую – и опустила взгляд. – Это так ужасно.
Луиза кивнула, и то был такой же мудрый кивок видавшей виды женщины, как и в первый раз, будто Луиза – у Мэри при этой мысли скрутило желудок, – будто она знала, о ком идёт речь. Но Мэри не могла это выяснить, не раскрыв свою историю, а к этому она была не готова – по крайней мере пока.
– Мужчины могут быть такими ужасными, – сказала Мэри. Это прозвучало легковесно, по-бриджитджонсовски, но это была правда.
Правда, гори оно всё в аду.
Глава 15
Понтеру Боддету и Тукане Прат было присвоено (или подтверждено – в зависимости от юридической интерпретации) канадское гражданство в здании канадского парламента во второй половине того же дня. Церемонию проводил лично федеральный министр гражданства и иммиграции в присутствии журналистов со всего мира.
Понтер, как мог, произнёс клятву, которую он заучил под руководством Элен Ганье; он даже исковеркал не так уж много слов: «Обещаю храныть верность э быть преданным подданным Её Велычества Королевы Елезаветы Второй, Королевы Канады, её наследнеков и преемнеков, соблюдать законы Канады, эсполнять все обязанносте канадского гражданына». Элен Ганье была так довольна выступлением Понтера, что, забывшись, зааплодировала по окончании его речи, заслужив неодобрительный взгляд министра.