– Спасибо, – сказал он. – Что вас сюда привело?
– Машина Мэре, – ответил Понтер.
– Мы возвращаемся в Садбери, – пояснила Мэри. – Дочь Понтера выходит замуж, и он должен присутствовать на церемонии.
– Поздравляю, – сказал Корнелиус.
– Вы не видели Дарию Клейн? – спросила Мэри. – Или Грэма Смайта?
– Смайта я сегодня не видел, – ответил Корнелиус, – а Дария в вашей старой лаборатории.
– А Кейсер?
– Должно быть, у себя в кабинете. Хотя я не уверен.
– О'кей, – сказала Мэри. – Ладно, я хотела забрать пару вещей. Ещё увидимся.
– Будьте здоровы, – сказал Корнелиус. – До свидания, доктор Боддет.
– Здравого дня, – ответил Понтер и пошёл вслед за Мэри. Они подошли к двери, и Мэри постучала.
– Кто там? – послышался женский голос из-за двери.
Мэри заглянула внутрь.
– Мэри! – изумлённо воскликнула женщина.
– Привет, Кейсер, – сказала Мэри, широко улыбаясь. Она распахнула дверь так, чтобы было видно Понтера. Карие глаза Кейсер стали круглыми.
– Профессор Кейсер Ремтулла, – сказала Мэри. – Познакомьтесь с моим другом Понтером Боддетом. – Она повернулась к Понтеру: – Кейсер возглавляет факультет генетики Йоркского университета.
– Потрясающе, – сказала Кейсер, пожимая Понтеру руку. – Просто потрясающе.
Мэри хотела было сказать: «Да, он такой», но решила оставить эту мысль при себе. Они поболтали с профессором несколько минут о факультетских новостях, а потом Кейсер засобиралась на занятия, и Мэри с Понтером двинулись дальше по коридору. Подойдя к двери с окном в ней, Мэри постучалась, и они вошли.
– Есть кто дома? – спросила Мэри у согнувшейся над столом женской фигуры, стоявшей спиной к ним.
Женщина обернулась.
– Профессор Воган! – радостно воскликнула она. – Как я рада вас видеть! И… Боже мой! Это?..
– Дария Клейн, это Понтер Боддет.
– Вау, – сказала Дария, а потом повторила, словно одного раза ей показалось недостаточно: – Вау!
– Дария работает над диссертацией, защитив которую она получит докторскую степень. Её специализация такая же, как и у меня, – извлечение ДНК из древних образцов.
Мэри поболтала несколько минут с Дарией, пока Понтер, который, будучи учёным, очень интересовался глексенскими технологиями, с любопытством оглядывал лабораторию. Наконец Мэри сказала:
– Ну ладно, нам пора двигаться. Я только хотела забрать несколько образцов, которые здесь оставляла.
Она пересекла помещение и подошла к холодильнику для хранения биологических образцов, отметив, что к карикатурам Сидни Харриса и Гэри Ларсена, которые она налепила на дверцу собственноручно, теперь добавились новые. Мэри открыла металлическую дверцу и ощутила ударивший в лицо морозный воздух.
Внутри было около двух десятков контейнеров различного размера. На некоторых были напечатанные на принтере этикетки; на других – полоски грунтовочной ленты, подписанные несмываемым маркером. Мэри не видела образцов, за которыми пришла; пока её не было, их уже наверняка задвинули к самой задней стенке. Она начала передвигать контейнеры, достала два крупных, обозначенных как «Кожа сибирского мамонта» и «Инуитская плацента», и поставила их на стол рядом с холодильником, чтобы они не загораживали обзор.
У Мэри тревожно забилось сердце.
Она снова начала рыться среди замороженных образцов, чтобы убедиться, что ничего не пропустила.
Но она не ошиблась.
Два контейнера, которые она обозначила как «Воган 666», два контейнера, содержавшие физические улики совершённого изнасилования, пропали.
Глава 27
– Дария! – крикнула Мэри. Понтер склонился к ней, явно недоумевая о причинах её расстройства. Но Мэри проигнорировала его и позвала Дарию снова.
Аспирантка с озабоченным видом кинулась к ней.
– Что случилось? – спросила она со смятением в голосе, подразумевающим: «Что я натворила?»
Мэри отступила от холодильника так, чтобы Дария могла заглянуть внутрь, и устремила на него обвиняющий перст.
– Я оставляла здесь два контейнера с образцами, – сказала Мэри. – Где они?
Дария покачала головой:
– Я ничего не брала. Я вообще этот холодильник не открывала с тех пор, как вы уехали в Рочестер.
– Это точно? – спросила Мэри, пытаясь прогнать панику из своего голоса. – Два контейнера для образцов, оба матовые, оба подписанные красным маркером – «2 августа», – эту дату она будет помнить до конца жизни, – и «Воган 666».
– А, да, – сказала Дария, – я как-то их видела, когда работала по Рамзесу. Но я их не трогала.
– Вы совершенно в этом уверены?
– Да, абсолютно. А что случилось?
Мэри пропустила вопрос мимо ушей.
– Кто имеет доступ к холодильнику? – спросила она, хотя уже знала ответ.
– Я, – сказала Дария, – Грэм и остальные аспиранты, преподаватели, профессор Ремтулла. И, наверное, уборщики – все, у кого есть ключ.
Уборщики! Мэри видела уборщика в коридоре первого этажа непосредственно перед…
Перед тем, как на неё напали.
И – «Боже, как я могла быть такой дурой?» – не нужно быть профессором генетики, чтобы понять, что нечто, помеченное именем жертвы, числом Зверя и датой изнасилования, – это то, что тебе нужно.
– Это было что-то важное? – спросила Дария. – Материалы по странствующему голубю?
Мэри выхватила из холодильника ещё один контейнер.
– Вот это вот – долбаный странствующий голубь! – заорала она, с грохотом опуская контейнер на стол.
Транслятор Понтера пискнул.
– Мэре… – тихо произнёс он.
Мэри сделала глубокий вздох и медленно выпустила воздух. Её всю била дрожь.
– Профессор Воган, – сказала Дария. – Я клянусь, я не…
– Я знаю, – сказала Мэри уже более спокойным голосом. Она посмотрела на Понтера, лицо которого выражало чрезвычайное беспокойство, и на Дарию, которая была откровенно напугана. – Простите меня, Дария. Просто… просто это были уникальные образцы. Незаменимые. – Она чуть пожала плечами, всё ещё злясь на себя, но пытаясь не подавать вида. – Я не должна была оставлять их здесь.
– Что это было? – спросила Дария – любопытство в ней пересилило страх.
– Ничего, – ответила Мэри, качая головой и направляясь к двери, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, идёт ли Понтер за ней. – Вообще ничего.
Понтер нагнал Мэри в коридоре и тронул за плечо:
– Мэре…
Мэри остановилась и на секунду прикрыла глаза.
– Я скажу тебе, – проговорила она, – но не сейчас.
– Тогда давай уйдём отсюда, – сказал Понтер. Они с Мэри двинулись к лестнице. По дороге вниз им встретился уборщик в синем комбинезоне, шагающий вверх через две ступеньки, и Мэри показалось, что сердце сейчас выпрыгнет у неё из груди. Но нет, нет, то был Франко – она его знала довольно хорошо, и Франко был итальянцем. С карими глазами.
– О, профессор Воган! – сказал он. – Я думал, вы уехали на весь год!
– Так и есть, – ответила Мэри, пытаясь совладать с голосом. – Просто заехала в гости.
– Ну, тогда всего хорошего, – сказал Франко и прошёл мимо.
Мэри выдохнула и продолжила спуск. Она вышла из здания; Понтер следовал за ней по пятам. Они пошли к машине Мэри, но в этот раз она сделала большой крюк, чтобы не идти мимо сходящихся стен, у которых произошло нападение. Наконец, они добрались до парковки.
Сели в машину. Внутри было жарко, как в аду. Обычно летом Мэри оставляла стёкла самую малость приспущенными – а на дворе всё ещё было лето, осень официально начнётся только 21 сентября, – но в этот раз забыла, слишком много всего всколыхнулось у неё в голове от возвращения в Торонто.
Понтер моментально вспотел – он терпеть не мог жару. Мэри завела машину. Она нажала кнопку опускания стёкол и включила кондиционер на полную мощность. Через минуту он начал изрыгать холодный воздух.
Так они и сидели в машине, стоящей на парковке с включённым двигателем, пока Понтер не спросил:
– Итак?
Мэри снова подняла стёкла, боясь, что их услышит ктонибудь, проходя мимо.
– Ты знаешь, что меня изнасиловали, – сказала она.
Понтер кивнул и легонько коснулся её руки.
– Я не сообщила о преступлении, – сказала Мэри.
– Без компаньонов и архивов алиби, – сказал Понтер, – в этом не было особого смысла. Ты говорила, что в вашем мире многие преступления остаются нераскрытыми.
– Да, но… – У Мэри перехватило горло, и она замолчала, пытаясь совладать с чувствами. – Но я не подумала о последствиях. На этой неделе в кампусе снова кого-то изнасиловали. Возле Фаркуарсон-билдинг – того здания, где мы были.
Глаза Понтера расширились:
– И ты считаешь, что это был тот же самый?
– Невозможно сказать с уверенностью, но…
Она не договорила, но Понтер определённо понял её мысль. Если бы она сообщила об изнасиловании, возможно, преступника схватили бы прежде, чем он надругался бы над кем-то ещё.
– Ты не могла предвидеть, что всё обернётся таким образом, – сказал Понтер.
– Очень даже могла, – резко ответила Мэри.
– Ты знаешь, кто вторая жертва?
– Нет. Нет, об этом не сообщают. А что?
– Ты должна освободиться от этого бремени – а это возможно лишь путём прощения.
Мэри почувствовала, как напряглась её спина.
– Я бы не смогла смотреть ей в глаза, – сказала она. – После того, чему я позволила случиться…
– То была не твоя вина.
– Я собиралась сделать то, что должна была. За этим я и приехала сюда, в кампус. Я хотела передать улики в полицию.
– Они были в пропавших контейнерах?
Мэри кивнула. В машине к этому времени уже стало совсем холодно, но она не выключала кондиционер. Она должна страдать, она это заслужила.
Не дождавшись от Мэри продолжения, Понтер сказал:
– Если ты не можешь попросить прощения у других жертв, тогда ты должна простить саму себя.
Мэри немного подумала над этим, а потом, ни слова не говоря, переключилась на заднюю передачу и начала выезжать с парковочного места.