тулагарк. Понтер – тулагаркап Даклар, а Даклар – тулагарлоб Понтера.
– Это обычно… близкие отношения?
– Бывает, что да, но не обязательно. Понтер ведь и мой тулагаркап тоже – партнёр моего партнёра, Адекора. Мы с Понтером знакомы довольно близко. Но также часто эти отношения могут быть просто вежливо-нейтральными или даже враждебными.
– Понтер и Даклар, похоже… близки?
Лурт холодно рассмеялась:
– Когда Понтер отсутствовал, Даклар обвинила моего Адекора в убийстве. Между Понтером и Даклар не может быть никакой приязни.
– Я тоже так думала, – сказала Мэри. – Но она есть.
– Вы, должно быть, что-то не так поняли.
– Даклар сама мне об этом сказала.
Лурт вдруг остановилась, возможно, от удивления, возможно, пытаясь унюхать феромоны Мэри.
– О, – сказала она наконец.
– Ага. И, в общем…
– Да?
Мэри помолчала, потом жестом предложила продолжить путь. Солнце зашло за облако.
– Вы не виделись с Адекором со времени, когда Двое становились Одним, не так ли?
Лурт кивнула.
– И не разговаривали с ним?
– Один раз. По поводу Даба.
– Но он ничего не рассказывал… о Понтере… и обо мне?
– Нет, – ответила Лурт.
– И вы не… не обязаны всем делиться с Адекором? Я не имею в виду имущество – информацию. Слухи. Сплетни.
– Нет, конечно же нет. У нас даже есть поговорка: «Что случилось, когда Двое порознь, порознь и остаётся».
Мэри улыбнулась:
– Тогда всё в порядке. Я в самом деле не хотела бы, чтобы об этом разговоре узнал Понтер, но… в общем, он мне нравится.
– У него прекрасный характер, – сказала Лурт.
Мэри подавила ухмылку. Понтер сам говорил, что он не считается красавцем по меркам своего народа, хотя Мэри на это было наплевать. Но слова Лурт напомнили ей о том, что обычно говорят о некрасивых людях в её мире.
– Так вот, – продолжила Мэри, – он мне очень нравится. – Боже, ей будто снова четырнадцать.
– Да? – сказала Лурт.
– Но ему нравится Даклар. Они провели часть – по крайней мере, часть периода, когда в прошлый раз Двое становились Одним, вместе.
– Правда? – удивилась Лурт. – Поразительно. – Она отступила в сторону, давая пройти паре женщин, держащихся за руки. – Конечно, прошлый раз был ещё до восстановления контакта с вашим миром. У вас с Понтером был секс, когда он в первый раз к вам попал?
Мэри смутилась.
– Нет.
– А во второй? Двое не были Одним с тех пор, но, как я поняла, Понтер бо́льшую часть этого времени провёл в вашем мире.
Мэри знала от Понтера, что разговоры на тему секса не являются в его мире табу. Несмотря на это, она почувствовала, что краснеет.
– Был, – сказала она.
– И как вам? – спросила Лурт.
Мэри на секунду задумалась, а потом, неуверенная, сможет ли транслятор правильно передать смысл, но не найдя другой подходящей характеристики, ответила:
– Горячо.
– Вы его любите?
– Я… я не знаю. Думаю, что люблю.
– У него нет партнёрши; уверена, что вы это знаете.
Мэри кивнула:
– Да.
– Я не знаю, как долго портал между нашими мирами останется открытым, – сказала Лурт. – Возможно, это навсегда, а возможно, он закроется завтра; хотя наши величайшие умы сейчас на той стороне, сам портал может оказаться нестабильным. Но пусть даже портал не закроется никогда, вы намерены как-то устраивать свою жизнь с Понтером?
– Я не знаю. Я даже не знаю, возможно ли это в принципе.
– У вас есть дети?
– У меня? Нет.
– И партнёра у вас тоже нет?
Мэри сделала глубокий вдох и посмотрела на штабель из трёх поставленных друг на друга транспортных кубов, мимо которого они проходили.
– Ну-у… – сказала она, – это сложно. Я была замужем – состояла в союзе – с мужчиной по имени Кольм О'Кейси. Моя религия, – гудок компаньона, – моя система верований не позволяет разрывать этот союз. Мы с Кольмом не живём вместе уже много лет, но технически мы всё ещё состоим в союзе.
– Живёте вместе? – потрясённо повторила Лурт.
– В моём мире, – объяснила Мэри, – мужчина и женщина постоянно живут вместе.
– А как же его партнёр?
– Таких у нас нет. У нас в отношениях состоят лишь два человека.
– Невероятно, – сказала Лурт. – Я очень люблю Адекора, но определённо не хотела бы с ним жить.
– Таковы обычаи моего народа.
– Но не моего. Если вы собираетесь налаживать отношения с Понтером, то где вы планируете жить? В его мире или вашем? Вы же знаете, у него здесь дети, партнёр, любимая работа.
– Я знаю. – У Мэри защемило сердце. – Я знаю.
– Вы говорили обо всём этом с Понтером?
– Я собиралась, но… но потом я узнала о Даклар.
– Ситуация чрезвычайно сложная, – сказала Лурт. – Вы наверняка и сами это понимаете.
Мэри шумно выдохнула:
– Конечно. – Она помолчала. – Но Понтер не такой, как другие мужчины, которых я знаю.
Глупая аналогия всплыла в голове: Джейн Портер и Тарзан. Джейн потеряла голову из-за Тарзана, который действительно был не такой, как известные ей мужчины. Тарзан, которого младенцем подобрали и вырастили обезьяны после гибели его родителей, лорда и леди Грейсток, был уникальным, единственным в своём роде. Но по словам Понтера, в этом мире живёт сто восемьдесят пять миллионов человек, и, вероятно, все они были похожи на Понтера и так не похожи на грубых, жестоких, злых и мелочных мужчин из мира Мэри.
Однако Лурт после секундного раздумья кивнула:
– На мужчин, которых знаю я, Понтер тоже не похож. Понтер поразительно умён и по-настоящему добр. И…
– Да? – спросила Мэри.
В этот раз пауза была гораздо дольше.
– С Понтером в прошлом кое-что случилось. Он… был ранен…
Мэри легонько коснулась массивного предплечья Лурт.
– Я знаю о том, что произошло между Понтером и Адекором. Я знаю про его челюсть.
Мэри успела заметить, как сросшаяся бровь Лурт взбегает на надбровный валик, прежде чем снова отвести взгляд.
– Понтер вам рассказал? – спросила Лурт.
– О своей травме – да; я видела рентгеновские снимки. Но не о том, кто это сделал. Об этом я узнала от Даклар.
Лурт произнесла слово, которое осталось без перевода, затем продолжила:
– Ну, тогда вы знаете, что Понтер целиком и полностью простил Адекора. Немногие люди на такое способны. – Она помолчала. – И полагаю, исходя из его достойного восхищения поведения в прошлом, было бы неудивительно, если бы он простил и Даклар тоже.
– Так что же мне делать? – спросила Мэри.
– Я слышала, что ваш народ верит в своего рода посмертное существование, – сказала Лурт.
Мэри несколько опешила от внезапной перемены темы.
– Ну да.
– У нас такого нет; я уверена, Понтер вам об этом говорил. Возможно, если бы мы верили, что жизнь продолжится и после смерти, у нас была бы другая жизненная философия, так что давайте я вас познакомлю с базовыми принципами нашей жизни.
– Прошу вас, – сказала Мэри.
– Мы стремимся прожить свою жизнь так, чтобы в момент смерти испытывать как можно меньше сожалений. Вы ведь 145-я, не так ли?
– Э-э… мне тридцать девять… лет, конечно.
– Ага. Значит, вы прожили примерно половину вашей жизни. Спросите себя: через… через ещё тридцать девять лет, как вы выражаетесь, когда ваша жизнь подойдёт к концу, будете ли вы сожалеть о том, что не попытались установить с Понтером долгосрочные отношения?
– Да, полагаю, что буду.
– Выслушайте мой вопрос внимательно, подруга Мэре. Я ведь не спрашиваю, будете ли вы сожалеть об этом, если попытка будет успешна. Я спрашиваю, будете ли вы сожалеть о том, что не попытались, даже если у вас ничего не выйдет.
Мэри сощурилась, хотя её глазам было вполне комфортно за синими линзами.
– Не уверена, что понимаю, что вы имеете в виду.
– Я делаю свой вклад в области химии, – сказала Лурт. – Сейчас. Но это не было моим первым выбором. Я хотела сочинять истории, литературные произведения.
– Правда?
– Ага. Но у меня не вышло. Мои истории не читали, а прочитав – не хвалили. И мне пришлось найти другой способ делать вклад: у меня были способности к математике и науке, и я стала химиком. Но я не жалею о том, что попробовала сочинять истории и потерпела неудачу. Конечно, я предпочла бы достичь успеха, но я знаю, что перед смертью мне было бы грустнее, если бы я вообще не попробовала, чем когда я попробовала и была вынуждена признать неудачу. Так что я пыталась – и у меня не вышло. Но я рада тому, что теперь я знаю это. – Лурт помолчала. – Так вот: понятное дело, что вы были бы счастливее всего в случае, если бы ваши отношения с Понтером сложились. Но будете ли вы счастливее, подруга Мэре, зная, что вы попытались и не смогли наладить отношения с Понтером, или зная, что вы так и не сделали такой попытки?
Мэри задумалась. Несколько минут они шли молча. Наконец, Мэри сказала:
– Я должна попробовать. Иначе я буду себя ненавидеть всю оставшуюся жизнь.
– Тогда, – произнесла Лурт, – ваш путь известен.
Глава 35
До того как Двое станут Одним, всё ещё оставался целый день, однако Понтер и Мэри встретились в павильоне Архива алиби. Понтер провёл её в южное крыло, и теперь они стояли перед стеной, покрытой маленькими углублениями, каждое из которых содержало куб из реструктурированного гранита размером примерно с волейбольный мяч. Мэри уже научилась различать неандертальские цифры. Куб, на который Понтер направлял свой компаньон, был отмечен номером 16321. Больше никаких опознавательных знаков не было, однако, как и у соседних кубов, в центре одной из его граней горел синий огонёк.
Мэри потрясённо покачала головой:
– Вся твоя жизнь записана здесь?
– Да, – ответил Понтер.
– Всё-всё?
– Всё, кроме моей работы в лаборатории компьютерных вычислений – сигнал компаньона не проходит через тысячу саженей скальной породы. Да, и всё моё первое путешествие в ваш мир тоже пропало.
– А второе?