Вон! – рявкнул он. Глексен кивнул и бросился прочь, одну руку прижимая к животу там, куда попал локоть Понтера.
Неандерталец не стал терять времени и зашагал по растрескавшейся бетонной дорожке к входу в дом.
Глава 39
Понтер молча ждал в подъезде дома Раскина; одна стеклянная дверь позади него, другая – впереди. Через несколько сотен тактов кто-то направился к выходу от лифтов, которые Понтер видел через внутреннюю стеклянную дверь. Он повернулся спиной, спрятав лицо, и стал ждать. Приближающийся глексен покинул холл, и Понтер легко перехватил стеклянную дверь до того, как она захлопнулась. Он быстро зашагал по плиточному полу – плитка для пола была чуть ли не единственной областью глексенской архитектуры, где находили применение правильные квадраты, – и нажал кнопку вызова лифта. Тот, что доставил только что вышедшего глексена, всё ещё был здесь, и Понтер вошёл в раздвинувшиеся двери.
Кнопки этажей были расположены в два столбца, и верхние две были обозначены как «15» и «16». Понтер нажал ту, что справа.
Лифт – самый маленький и самый грязный из всех, что ему доводилось видеть в этом мире, даже грязнее, чем шахтный подъёмник в Садбери, – громыхая, пришёл в движение. Понтер смотрел на индикатор над выщербленной дверью и ждал, пока высвечиваемый им символ совпадёт с символом на нажатой им кнопке. Наконец, это произошло. Понтер покинул лифт и вышел в холл, где бежевое ковровое покрытие в некоторых местах было порвано, а в остальных – запачкано. Стены были оклеены листами тонкой бумаги, украшенной сине-зелёными завитками; некоторые листы частично отклеились.
Понтер увидел четыре двери на каждой из сторон холла по левую руку от себя и ещё четыре на каждой стороне по правую руку; всего шестнадцать квартир. Он подошёл к ближайшей двери, приблизил нос к дальнему от петель краю и быстро обнюхал щель между дверью и косяком, пытаясь отделить доносящийся из квартиры запах от царящего в холле запаха плесневеющего коврового покрытия.
Не эта. Он перешёл к следующей двери и также обнюхал её край. Здесь он обнаружил знакомый запах – такой же едкой гарью иногда несло из подвала Рубена Мантего, когда они с Луизой уединялись там.
Он подошёл к третьей двери. В квартире за дверью был кот, но люди отсутствовали.
У следующий двери он различил запах мочи. Он не понимал, почему глексены не всегда смывают за собой туалет; после того как ему объяснили устройство этого механизма, он никогда не забывал это делать. Он также различил запахи четырёх или пяти людей. Но Мэре сказала, что Раскин живёт один.
Понтер добрался до конца коридора. Он перешёл на другую сторону и глубоко вдохнул возле первой двери. Внутри недавно готовили корову и какие-то растения с резким ароматом. Но запахи людей были незнакомы.
Он проверил следующую дверь. Табачный дым и феромоны одной – нет, двух женщин.
Понтер перешёл к следующей двери, но она оказалась не такой, как другие – на ней не было номера квартиры и замка. Открыв её, Понтер обнаружил маленькую комнатку с дверцей значительно меньшего размера на петлях, за которой круто уходил вниз металлический жёлоб. Он пошёл к соседней двери, взмахами ладони пытаясь разогнать вонь, которая поднималась из жёлоба за дверцей. Он втянул в себя воздух.
Снова табачный дым, и…
И запах мужчины… худого мужчины, который не слишком обильно потеет.
Понтер понюхал снова, поводя носом вверх и вниз вдоль края двери. Похоже на то…
Да, точно. Теперь он был уверен.
Раскин.
Понтер был физиком, а не инженером. Но он наблюдал за окружающим миром, а Хак был ещё внимательнее. Они устроили короткое совещание, стоя в коридоре перед дверью квартиры Раскина: Понтер говорил шёпотом, Хак – через кохлеарные импланты.
– Дверь, без сомнения, заперта, – сказал Понтер. В его мире такое встречалось нечасто; обычно двери запирали только для того, чтобы дети не залезли в опасное место.
– Лучше всего будет, – предположил Хак, – если он откроет дверь сам, по собственной воле.
Понтер кивнул.
– Но станет ли он открывать? Я так понимаю, что это, – он ткнул пальцем, – линза, через которую он может видеть, кто находится за дверью.
– Невзирая на свои отвратительные особенности, Раскин – учёный. Если бы существо из иного мира появилось на пороге твоего дома на Окраине Салдака, разве ты отказался бы ему открыть?
– Стоит попробовать. – Понтер побарабанил костяшками пальцев по двери – он видел, как несколько раз так делала Мэре.
Хак внимательно прислушался.
– Дверь полая, – сказал он. – Если он тебя не впустит, ты легко её выбьешь.
Понтер постучал снова:
– Возможно, он крепко спит.
– Нет, – сказал Хак. – Я слышу его шаги.
Свет за вделанной в дверь линзой прервался: по-видимому, Раскин смотрел сквозь неё, кто стучит в дверь среди ночи.
Наконец, Понтер услышал, как лязгает, поворачиваясь, механизм замка, дверь немного приоткрылась, и в щели показалось лицо Раскина. Тонкая цепочка золотистого цвета, по-видимому, не давала двери раскрыться полностью.
– Док… доктор Боддет? – спросил явно потрясённый Раскин.
Понтер собирался что-нибудь соврать о том, как ему нужна помощь Раскина в надежде, что он впустит его в квартиру, но обнаружил, что не может говорить в обычной цивилизованной манере с этим… этим приматом. Он упёрся ладонью правой руки в край двери и резко нажал. Цепочка лопнула, и дверь распахнулась, отбрасывая Раскина назад.
Понтер торопливо вошёл и закрыл за собой дверь.
– Что за!.. – заорал Раскин, вскакивая на ноги. Понтер отметил, что Раскин одет в обычную дневную одежду, несмотря на поздний час, и вдруг подумал, что он, возможно, только что возвратился домой после нападения на очередную женщину.
Понтер шагнул к нему:
– Вы изнасиловали Кейсер Ремтуллу. Вы изнасиловали Мэре Воган.
– О чём вы говорите?
Понтер проговорил тихим голосом:
– Я могу убить вас голыми руками.
– Вы сошли с ума? – закричал Раскин, пятясь.
– Нет, – ответил Понтер, делая шаг вперёд. – Я не сошёл с ума. Это ваш мир сошёл с ума.
Глаза Раскина метались по захламлённой комнате, явно пытаясь найти какие-то пути для бегства… или оружие. Позади него в стене было отверстие, вроде бы Мэре в своей квартире назвала это проёмом, ведущее, по всей видимости, в помещение, предназначенное для приготовления пищи.
– Вам придётся иметь дело со мной, – сказал Понтер. – Я буду судить вас.
– Послушайте, – проговорил Раскин, – я знаю, что вы недавно в нашем мире, но у нас есть законы. Вы не можете просто…
– Вы – серийный насильник.
– Вы чем-то накурились?
– Я могу доказать. – Понтер продолжал подступать ближе.
Внезапно Раскин резко обернулся и изогнулся, пытаясь достать что-то через ведущий на кухню проём. Он снова повернулся к Понтеру, держа в руках тяжёлую сковородку – Понтер видел такие, когда отбывал карантин в доме Рубена Монтего. Раскин держал сковородку перед собой, сжимая рукоятку двумя руками.
– Не подходите ближе, – сказал он.
Понтер не обратил внимания на его предупреждение. Когда он был в шаге от Раскина, тот ударил. Понтер поднял левую руку, прикрывая лицо. Сопротивление воздуха, должно быть, затормозило сковородку до безопасного предела, и силовой щит не включился, так что удар в основном принял на себя Хак. Правая рука Понтера метнулась вперёд и схватила Раскина за горло.
– Бросьте эту вещь, – сказал Понтер, – или я сломаю вам шею.
Раскин попытался что-то сказать, но Понтер немного сжал пальцы. Глексену удалось ещё раз ударить Понтера сковородкой по плечу – к счастью, не по тому, в которое попала пуля. Понтер, продолжая держать за шею, приподнял Раскина над полом.
– Бросьте эту вещь! – прорычал он.
Лицо Раскина побагровело, а глаза – голубые глаза – выпучились. Наконец, он выронил сковородку, которая звонко ударилась о деревянный пол. Понтер развернул Раскина и ударил о стену рядом с проходом на кухню. Материал стены вмялся от удара в нескольких местах, в ней появилась длинная трещина.
– Вы видели по телевизору, как посол Прат убила нападавшего?
Раскин только хрипел и со свистом втягивал воздух.
– Вы видели?
Наконец, Раскин кивнул.
– Посол Прат из 144-го поколения. Я из 145-го; я младше её на десять лет. Хотя я пока не равен ей мудростью, силой я её превосхожу. Если вы продолжите меня провоцировать, я разобью вам череп.
– Чего… – произнёс Раскин очень хриплым голосом. – Чего вы хотите?
– Во-первых, – сказал Понтер, – правды. Я хочу, чтобы вы признались в своих преступлениях.
– Я знаю, что это штука у вас в руке всё записывает.
– Признайтесь в преступлениях.
– Я никогда…
– У принудителей Торонто есть образцы вашей ДНК с изнасилования Кейсер Ремтуллы.
– Если бы они знали, что это моя ДНК, – полузадушенным голосом ответил Раскин, – то здесь были бы они, а не вы.
– Если вы будете упорствовать, я убью вас.
Раскину удалось немного покачать головой, несмотря на то что Понтер продолжал сжимать его шею.
– Признание под принуждением не является доказательством.
Хак издал писк, но Понтер догадался о значении слова «принуждение».
– Хорошо, тогда убедите меня, что вы невиновны.
– Я не обязан никого ни в чём убеждать.
– Вы не получили повышения и более выгодных условий работы из-за вашего цвета кожи и пола, – сказал Понтер.
Раскин молчал.
– Вы ненавидели тот факт, что другим – этим женщинам – отдаётся предпочтение перед вами.
Раскин извивался, пытаясь вырваться из хватки Понтера, но тот держал его крепко.
– Вам хотелось навредить им, – продолжал Понтер. – Унизить их.
– Старайся-старайся, троглодит.
– Вам отказали в том, чего вам хотелось, и вы взяли то, что может быть лишь отдано добровольно.
– Всё было не так…
– Расскажите мне, – прошипел Понтер, заламывая руку Раскина за спину. – Расскажите мне,