— Ты хочешь сказать, его самоубийство может быть связано с сообщением?
— Возможно. Как я сказала, насколько мне известно, он не был ни геем, ни бисексуалом.
— Но что за сообщение могло заставить человека убить себя, но прежде скрыть его содержание от остального человечества?
Хизер секунду помолчала, потом ответила:
— «Рай существует, это место абсолютного блаженства, и туда попадает каждый».
— Зачем держать это в тайне?
— Чтобы человеческий род продолжился. Если каждый узнает, что это правда, мы все совершим самоубийство, чтобы попасть туда поскорей, и Homo sapiens вымрет буквально за день.
Кайл подумал об этом.
— Тогда зачем вообще оставлять зашифрованную копию сообщения? Почему просто его не уничтожить?
— Может быть, он как римский папа, — сказала Хизер. Кайл ответил непонимающим взглядом. — Говорят, в Ватикане под замком столетиями хранится пророчество. Время от времени папа в него заглядывает — и в ужасе снова прячет его. По крайней мере, так рассказывают.
Кайл задумался.
— Ну, этот консорциум хочет, чтобы я работал на них; они предлагают много денег.
— Насколько много? — спросила Хизер.
Она разглядела неуверенность на его лице. Ещё прежде, чем он заговорил, она знала, о чём он думает: «Если мы снова не сойдёмся, то будет ли разумно с моей стороны раскрывать масштабы нового источника доходов?»
— Это… э-э… весьма значительная сумма, — сказал Кайл.
— Понятно, — ответила Хизер.
— Они также пытаются заполучить другого специалиста, который близок к прорыву так же, как и я. — Он помолчал. — Саперштейна.
— Ты терпеть его не можешь.
— Именно.
— Ну, не знаю. Возможно, тебе стоит согласиться.
— Почему?
— Предположим, что вместо тебя это сделает Саперштейн или кто-то ещё. Это не значит, что сообщение Ханекера, если оно реально существует, станет достоянием гласности — у правительства есть его копия, но они уже двадцать лет держат его в тайне.
— Возможно. Но я уверен, что консорциум заставит меня подписать СНР.
— Ах, — сказала Хизер, передразнивая мужа. — Пресловутый СНР.
Он улыбнулся.
— СНР — это соглашение о неразглашении. Они, скорее всего, заставят меня подписать контракт с очень жёсткими штрафными санкциями, в котором я обязуюсь не рассказывать о содержании сообщения и даже о самом его существовании.
— Гмм. И что же ты собираешься делать?
Кайл развёл руками.
— У «Монти Пайтон» есть скетч про шутку настолько смешную, что услышав её, ты в буквальном смысле умираешь от смеха; во вторую мировую войну её использовали как оружие. Её переводила с английского на немецкий команда переводчиков — каждый переводил только одно слово. Один из них случайно увидел два слова и попал в реанимацию. — Она помолчала. — Я не знаю. Если кто-то даёт тебе такую шутку и объясняет, насколько она смешная, тебе не захочется самому заглянуть и проверить? — Она снова сделала паузу. — Даже если Ханекер покончил с собой, прочитав его, я всё равно хочу знать, что было в этом сообщении.
— Оно может не поддаваться расшифровке — так же, как сообщения центаврян. Даже если ты найдёшь простые делители, это ещё не значит, что сообщение обретёт смысл. Я хочу сказать, что вопреки всему, что я говорила до сих пор, может оказаться, что Джош всё же покончил с собой по личным мотивам, и сообщение инопланетян здесь совершенно ни при чём.
— Может быть, — согласился Кайл. — Или, возможно, сообщение складывалось в пиктограммы, которые по случайному совпадению имели смысл только для Ханекера. — Он ткнул пальцем в сторону постера с картиной Дали. — Может, он украл деньги из ящика для пожертвований в своей церкви, а пиктограмма почему-то выглядела как Иисус на кресте, или что-то подобное. И свела его с ума.
— И в этом случае тебе, как атеисту, ничто не угрожает.
Кайл пожал плечами.
— Возможно, тебе нужно это сделать, — сказала Хизер. Потом понизила голос. — В конце концов, если Бекки…
Кайл кивнул.
— Если Бекки подаст на меня в суд и я потеряю всё, чем владею, будет здорово иметь побочный источник доходов.
Хизер некоторое время молчала.
— Мне нужно идти, — сказала она после паузы.
Кайл поднялся.
— Спасибо, что зашла, — сказал он.
Хизер невесело улыбнулась и ушла.
Кайл вернулся в своё кресло и задумался. Существует ли что-нибудь — хотя бы что-то — что, будучи ему рассказано, заставило бы его покончить с собой?
Нет. Нет, конечно же, нет.
Разве что…
Он содрогнулся.
Да, была одна вещь, которая, если бы кто-то ему её рассказал, и правда заставила бы его наложить на себя руки, как это сделал много лет назад бедолага Джош Ханекер у чёрта на куличках.
Доказательство того, что это у него, а не у Бекки, ложная память о том, что на самом деле происходило в её детстве.
16
Хизер вернулась в лабораторию Пола Коменски под вечер следующего дня. Маленький робот всё ещё трудился, однако уже заканчивал третий и последний лист субстрата.
— Осталось буквально несколько минут, — сказал Пол, выходя поприветствовать её.
Хизер вспомнилось предостережение о том, что не следует доверять оценкам временны́х затрат, сделанным инженерами.
— Хорошо.
Словно чувствуя необходимость продемонстрировать, что до завершения работы осталось вовсе не настолько долго, Пол указал на две большие коробки, которые и вправду были почти заполнены маленькими прямоугольными кусочками раскрашенного субстрата.
Хизер подошла к ним и взяла первые две плашки. Она соединила их; они держались довольно крепко.
Робот издал что-то вроде электронного чириканья. Хизер обернулась — она стояла у него на пути. Она отошла в сторону, и робот подкатился ко второй коробке, опустил в неё плашку, затем издал другую серию звуков и остановился.
— Готово, — сказал Пол.
Хизер подняла одну из коробок. Она весила, должно быть, не меньше двадцати кило.
— Вам понадобится помощь, чтобы отнести всё это к себе в офис, — сказал Пол.
Она определённо была бы благодарна за помощь, но она и так перед ним в долгу. Или, если не кривить душой, она уже задолжала перед ним настолько, насколько нашла возможным. Вчера ей было хорошо в его компании, но после было не по себе — а сейчас уже почти время ужина, и она знала, что дело не ограничится тасканием коробок по кампусу.
— Нет, я сама справлюсь, — сказала она.
Хизер показалось, что Пола её ответ разочаровал, но он без сомнения умел читать знаки; в университетской среде без этого не выжить, что бы там ни говорил тот парень из антропологии — Бентли, Бейли или как его там.
Но потом Хизер снова повернулась к своим двум коробкам. Она умрёт, если попытается дотащить их по такой жаре до Сид-Смит. На самом деле ей и правда нужна помощь.
— С другой стороны… — сказала она.
Пол обрадовался.
— Да, — сказала Хизер. — Да, я была бы благодарна за помощь.
Пол поднял вверх указательный палец в знак того, что вернётся через минуту. Он вышел из лаборатории и вскоре вернулся, катя перед собой две ручные тележки. Ему было немного неудобно: тележки норовили разъехаться в равных направлениях. Хизер подошла ему помочь. Их руки ненадолго коснулись друг друга, когда она взялась за ручки одной из тележек.
— Спасибо, — сказала она.
Пол улыбнулся.
— Не за что.
Толкая свою тележку перед собой, он подсунул её нижний край под коробку, а потом налёг на ручки, наклоняя тележку назад так, что коробка скользнула по металлической раме к её задней части. Хизер повторила его манёвр со своей тележкой и второй коробкой.
Пол снова поднял палец вверх.
— Вам понадобится запас зажимов и скоб, если вы хотите соединить свои квадраты в кубы. — Он достал ещё одну коробку — похоже, он приготовил её заранее — и положил её сверху на свою тележку.
— Здесь также есть пара держателей для стекла. — Он открыл коробку и достал оттуда устройство и присоской с одной стороны и чёрной рукояткой с другой. — Видели такое раньше? Их используют для работ с листовым стеклом, но вам они пригодятся, чтобы ворочать большие панели после того, как вы их соберёте.
— Спасибо, — снова сказала Хизер.
— Вы, конечно, знаете, что у настоящего тессеракта только двадцать четыре грани?
— Что? — воскликнула Хизер. Не могла она так фундаментально облажаться. — Но Кайл сказал…
— О, когда он развёрнут, то граней двадцать восемь, но когда его складываешь, то они накладываются одна на другую и остаётся двадцать четыре. Нижняя грань накладывается на верхнюю, боковые кубы уходят внутрь и так далее. Но, разумеется, практически сложить его никак нельзя. — Он помолчал. — Ну что, поехали?
Хизер кивнула, и они отправились в путь, толкая перед собой тележки.
Конечно, когда они дойдут до её офиса, она может просто сказать «спасибо», и он уйдёт, но…
Но двадцать восемь сотен плашек! Она одна будет их собирать целую вечность.
Пол наверняка согласится помочь, и…
Нет. Нет. Она не может его об этом просить, не может больше находиться в его обществе. Сперва нужно всё решить с Кайлом.
Но….
Но как решить? Как она может быть уверена? А если она не будет знать точно, не будет ли она сжиматься каждый раз, как Кайл её касается?
Когда они пробирались по Сент-Джордж, она взглянула на Пола.
Его руки охватывали обрезиненные ручки тележки. Красивые руки, сильные. С длинными пальцами.
— Знаете, — сказала Хизер, — если у вас найдётся свободное время, мне бы не помешала помощь со сборкой всех этих плашек.
Он посмотрел на неё и улыбнулся — у него была по-настоящему хорошая улыбка.
— Конечно, — ответил он. — С удовольствием.
Пол и Хизер перевезли коробки через кампус, остановившись передохнуть на лавочках на полпути. Они вкатили тележки в Сидни-Смит-холл по пандусу для инвалидов. Прямо перед ними шёл здоровенный студент в кожаной куртке «Варсити Блюз»