– Правда сахарный! – выдохнул кто-то, попробовав.
Трава сделалась коричневой, расплылась, потом за твердела и превратилась в глазурь, какой покрывают иногда пряники и булочки.
– Остров превратился! – закричал Макс.
– Превратился, он превратился! Ура! Ура! – закричали все.
Наступило всеобщее веселье. Ведь все на острове стало съедобным и очень вкусно пахло! Пассажиры ломали ветки леденцовых кустов и набивали ими сумки. Они лизали, кусали, отковыривали от острова кусочки и жалели, что не захватили лом или еще что-нибудь крепкое, чтобы разворотить остров поглубже.
– Копайте, там может быть начинка! – кричал кто-то.
Острову, похоже, это не понравилось. Он вздрогнул и стал раскачиваться из стороны в сторону, как лодка на волнах. Люди тоже вздрогнули, сразу перестали есть и посмотрели на катер. Катер был на месте, но капитан давал гудки, он звал всех обратно. Остров качался все сильнее! Падая и поднимаясь, теряя леденцы и все-таки стараясь на ходу что-нибудь откусить, пассажиры ринулись к катеру.
Они едва успели попрыгать на палубу, где повалились друг на друга, как свист «штурвала» перешел в вой, и весь остров стал поворачиваться вслед за «штурвалом», при этом стремительно уменьшаясь в размерах. Катер помчался обратно к пристани. Когда испуганные насмерть пассажиры смогли наконец оглянуться, они увидели только волны, волны до самого горизонта. Остров Пряничный исчез!
А что же с Максом? При первом же толчке умные билетики подняли его в воздух, и все остальное действие он уже наблюдал с безопасной высоты. Но и ему было страшновато. Он вздохнул с облегчением, только когда вернулся на берег, увидел у стены какое-то старое кресло и уселся в него, чтобы перевести дух. Вокруг никого не было. Хотелось есть. Макс сунул руку в карман и что-то нащупал. Невероятно, но он вытащил из кармана свежий ароматный тульский пряник!
Он было открыл рот, чтобы его съесть, но остановился. Значит, все?.. Больше не будет никогда острова Пряничный? Был, был и… съели? Кусочек природы все-таки. Достопримечательность заповедная…
Он открыл сумку, достал Часы Времени и решительно перевел их на три часа назад.
У причала снова появился катер. Загремел репродуктор, приглашая на прогулку к острову, стали собираться люди. Макса среди них уже не было.
На этот раз ветер прямо в кресле поднял его высоко-высоко к облакам, редкими кочками плывущим по закатному небу. Красная полоска между серыми тучами у горизонта напоминала прослойку варенья в сдобной булке. Максу по-прежнему очень хотелось есть, но еще больше спать. Он задремал, свернувшись калачиком. Умные билетики несли его домой на улицу Трофимова. Он сказал им адрес.
«Ну почему солнце встает так рано! У меня же каникулы!» – подумал Макс, проснувшись на следующее утро.
Однако часы показывали десять, из кухни тянуло чем-то вкусным, а у кровати стояло старое кресло! Макс сразу вспомнил вчерашнее приключение.
– Мама, – закричал он, – иди скорее, я тебе что расскажу!
Мама, улыбаясь, вышла из кухни.
– Конечно, расскажи, – попросила она, – например, откуда взялось это кресло? Вчера кто-то позвонил в дверь. Я открыла и увидела, что ты спишь в этом кресле, а больше никого нет! Только еще билеты валялись. Разбудить тебя было невозможно…
– Мои билетики! – воскликнул Макс. – Они были как, стопочками?
– Нет, несколько надорванных билетов и все. Я их подмела и выкинула, – ответила мама. – Ты что, ездил куда-то?
– А сумка? Где сумка? Черная, большая, с волшебными предметами?
– Какая сумка? У тебя не было никакой сумки, Максик! – сказала мама.
– Я ее потерял! Выронил, когда спал! – расстроился Макс. – Теперь мне никто не поверит, когда я буду про чудеса рассказывать! – Он чуть не плакал. – Я лучше ничего рассказывать не буду!!!
Но он, конечно, не сдержал своего обещания, иначе как бы мы узнали, что с ним случилось. И если кто-нибудь из вас, ребята, найдет эту чудесную сумку, вы сможете подтвердить, что все-все в этой истории – чистая правда.
Щенок
Мне очень хочется собачку. У меня на стене картинки всякие висят с собаками и большой календарь со щенком колли. Мне его Дед Мороз на Новый год подарил. Щенок хорошенький такой, улыбается прямо как живой. Я на него смотрю, и у меня сразу хорошее настроение.
Однажды я заметил, что щенок на календаре начал понемногу подрастать. Я позвал маму.
– Посмотри, – говорю, – наш щенок растет!
Она засмеялась и не поверила.
– Он не может расти, – говорит, – ты можешь, а он не может. Он на фотографии.
Больше мама на щенка не смотрела. Зато я каждый день отмечал, как он растет. Раньше на нем был щенячий пушок, а теперь выросла настоящая шерсть. Глазки стали умными, как у взрослой собаки. Я об этом никому не рассказывал. Но мама и сама как-то заметила.
– Смотри, у нас собака выросла! – сказала она папе.
– А она разве не такая была? – спросил папа. Папа вообще никогда ничего не замечает. – Ну что ж, красивая собака. Только ей скучно тут одной. Может купить ей пару? А? Ха-ха!
Это он здорово придумал! Я уговорил маму, и мы сразу пошли в магазин и купили еще один календарь на будущий год. На новом календаре колли был взрослый и такой веселый! Нашей с ним скучно не будет. Календари повесили рядом, и стало у нас две собаки.
Папа с мамой очень довольны. Еды собаки не просят, выгуливать не надо, а сын радуется. Я разговариваю с ними. Я все им рассказываю и показываю свои новые игрушки.
Правда, второй календарь недолго провисел. Чем-то его зацепили, и он порвался. Пришлось выбросить. Но я не огорчился.
– Знаешь мама, я думаю, что это пес убежал к прежнему хозяину. Проведать. Я его понимаю.
Мама улыбнулась и сказала, что я выдумщик.
Собака на стене осталась одна. Но она вовсе не казалась грустной. А однажды утром одна из кнопок, на которых держался календарь, отскочила. Уголок загнулся, и стало видно, что календарей там несколько!
Я сразу позвал маму. Мы сняли календари и разложили их на полу. На нас смотрели шесть щенков колли!
– Гляди, мам, это ее дети! Ура!
Я долго-долго гладил щенков, а мама все не верила, что такое может быть. Она все повторяла:
– Как это? Как это получилось?
Но я-то знаю, как все получилось! На Новый год, когда Дед Мороз дарил календарь, он перед этим тоже долго гладил щенка и шепнул мне, что щенок волшебный!
Сергей БагровГороховая лодка
Летом живу я в деревне. Здесь такие заборы! Такое солнце! Такая крапива! Есть и кривая дорога. А огородов, ую-ю-ю! Самый большой огород наш. Утром, после горячей каши я иду с бабушкой в огород. Там есть дом. В нем живут помидоры и огурцы. Есть еще грядка с картошкой, а на ней молоденькие цветочки. Однажды я их нарвал много-премного. За это меня бабушка наказала – не взяла с собой на ручей. Туда я очень люблю ходить и носить вместе с бабушкой воду. Из этой воды мы делаем чай и пьем по утрам с конфетками и вареньем. В тот день бабушка обругала меня маленьким хулиганом. Я чего-то не понимаю. Ну какой же я маленький, если мне почти три с половиной года.
Сочувствует бабушка Степе:
– Набегался и устал?
– Я не устал. Я думаю.
– О папе и маме?
– Думаю о траве. Отчего она такая зеленая? И откуда берется? И кто это вон такие, с крыльями, над цветами?
Бабушка рассуждает:
– Ты, наверное, будешь ученым?
– Летчиком я буду! Хочу, как вон эти, – Степа показывает на пчелку, – летать над цветами. А потом, – Степа резво встает и, моргая, кивает в сторону солнца, – туда полечу.
– Неужели до самого солнца?
– Выше!
Почему я веселый? Да потому, что от бабушки убежал! И от дедушки убежал! Они меня ищут, а я на поляне! Тут мох! Тут листья! Тут огромношные деревья! А за деревьями – Мишка-медведь! Мишки я не боюсь. Если он подойдет ко мне, то я его яблоком угощу. И мы с ним станем друзьями. Обратно в деревню пойду уже не пешком. Приеду в деревню верхом на медведе. То-то я дедушку напугаю. А бабушка вся задрожит и, наверно, заплачет. Но я расстраивать их не буду. Я им обоим как закричу:
– Это я-я!
Они меня спросят:
– Это куда ты, Степан, на эдаком звере?
И я им отвечу:
– Хочу проехаться по деревне!
То-то все вытаращат глаза!
По этой зеленой загадочной тропке Степа любит скакать, воображая себя лошадкой, резво несущейся к водопою.
Тропка такая красивая, так ершиста возле нее трава и такие высокие справа и слева стога, что ноги сами несут Степу к лесу, где, наверное, прячется летний заяц, с которым неплохо бы поиграть, а, может, и побегать наперегонки.
– Эй! – объявил он сосновой опушке, ступая на мостик через ручей. – Я никого не боюсь! Я самый смелый!
И тут что-то затрещало. Степа едва не присел от неожиданности и страха и осторожно спросил:
– Кто это тут?
– Я, – глухо сказала ему стоявшая у тропинки черная от подпала умирающая Сосна.
– Чего тебе надо? – кивнул в ее сторону Степа.
– Не ходи дальше в лес! – приказывает Сосна.
– А если пойду?
– Видишь! – Сосна шелестнула сгоревшими иглами. – Я падаю! И могу тебя раздавить.
– Но ты такая большая? – не верит ей Степа.
– Да, большая. И сильной была когда-то. Но вот подожгли меня рыбаки-разбойники, и для жизни я умерла. Целый год крепилась, не падала. Но сегодня силы мои навсегда ушли от меня… – И с этими горестными словами Сосна затрещала всеми своими корнями и, наклонившись, рухнула с грохотом на тропу.
Тотчас же откуда-то выскочил заяц. И, как очумелый, запрыгал по тропке. Но от страху он потерял направление и скакал не в любимый свой лес, а прочь от него. Скакал, а рядом с ним ловко пристроился Степа. Степа был огорчен, разве что не плакал, настолько жалко было ему Сосну.