В просветы между мелкими листочками буйно разросшейся, нестриженой живой изгороди Михал Экснер видел фасад гостиницы «Рыхта», бензоколонку и автобусную остановку.
Он сидел в тени явора, слегка прикрыв глаза, опираясь локтями о спинку скамейки, и, в общем-то, казалось, будто он только что свалился из самолета, летевшего с Мальорки на Капри, и по чистой случайности очутился посреди Герцинского леса.
Рядом с ним спал Войтех Матейка.
Экснер наблюдал за поручиком Беранеком и надпоручиком Чардой — они вышли из ресторана гостиницы «Рыхта». Поручик Беранек весь раскраснелся от обильного обеда. У взволнованного надпоручика Чарды фуражка была на затылке. Когда они исчезли за кустом, Михал Экснер медленно встал.
Но тотчас, вскинув брови, опять сел. У бензоколонки остановился маленький «фиат», из него выглянула девушка, с которой он говорил утром у пруда. Она брала бензин. Вернее, велела плеснуть немного в бак, потому что через минуту уже тронула машину. Обогнула сквер и покатила по каштановой аллее в сторону районного центра.
Экснер взглянул на спящего Войтека Матейку и, удостоверившись, что художнику ничто не угрожает, покинул парк и направился к гостинице. Проскользнул в арку, а оттуда в ресторан. Подошел к стойке и молча показал на крючок с номером своей комнаты.
— Вас спрашивали, — сухо заметил старший официант Карлик.
— Заходили в номер?
— Заходили. Я подумал, вы тоже один из них.
— Как сказать, — отозвался Михал Экснер. — Съезжу на экскурсию. Я наслышан о прекрасном замке, описанном в романе Алоиса Ирасека.
— В романе «Тьма», — наставительно произнес Карлик. И, глядя Экснеру в переносицу, добавил: — Там еще есть изумительное еврейское кладбище. Место, словно созданное для вечного покоя.
— Спасибо. Обязательно осмотрю. А ключ, — капитан Экснер поигрывал деревянной грушей, — вернуть забуду…
— Бывает, ваше благородие.
Администратор гостиницы на Шпичаке был «безумно рад», как всегда, если кого-нибудь из кухонного персонала разыскивали по телефону после полудня, когда обед уже кончился, а ужин еще не начался. Ведь на кухне все крутились как белки в колесе с самого утра, а сейчас, когда им выпала свободная минутка, их нипочем не сыскать.
— Пани, — сказал он внушительно, — я не могу найти пана Рамбоусека. Я звонил на кухню — там его нет, звонил на квартиру (он лгал, туда он не звонил; наверху, в мансарде, не было телефона, как и вообще ни в одном из номеров) — там его тоже нет. Ничем не могу вам помочь.
— Я его мать, — пояснила женщина на другом конце провода. — Мне очень надо с ним поговорить. Пан Голечек? Это пан Голечек?
— Да. У телефона Голечек. Послушайте, пани Рамбоусекова…
— Умер его отец, понимаете…
— Гм. Извините, — сказал администратор Голечек. — Примите мои глубокие соболезнования. Ну разумеется, Я сам пойду поищу. Подождите, пожалуйста, у аппарата. Ждите, ждите, это будет нескоро.
Он выбежал в кухню и велел первому, кого встретил, отыскать повара Рамбоусека, срочно, во что бы то ни стало.
— Срочно и очень важно. Его вызывает Градец, его мать. Он у себя наверху. Наверное, спит.
Через минуту появился Рамбоусек с опухшими от сна глазами.
— Градец? Да, спасибо, пан Голечек… Мать? Привет, мама. Да, это я… Да. Что ты говоришь? Что?! — Он оглянулся вокруг и увидел, что Голечек тактично исчез за дверью. — Да, один. Один.
— Ты меня хорошо слышишь?
— Да.
— Ко мне приходил милиционер, — продолжала она, — и сказал, что папа… Рамбоусек… понимаешь, умер и что мне надо срочно приехать в Опольну.
— Вот как? — Он встревожился. — Ну, чему быть, того не миновать. Верно?
— Верно. Да… не всегда же об этом сообщают сотрудники уголовного розыска.
— Он сказал, что он из уголовного розыска?
— Да.
Повар провел рукой по затылку. И замолчал.
— Ты… Алло! Ты слышишь? — кричала она.
— Да слышу, — проговорил он досадливо. — Я думаю. Может, попал в аварию… Или удар его хватил. Со злости.
— Так ведь тогда пойми же…
— Ну прошу тебя, — перебил он ее. — Давай не будем сходить с ума. Съезди туда и все выясни.
— А ты не хочешь поехать со мной?
— Не могу. Я здесь один. Если что, позвони. Я приеду. Понимаешь? Если что-нибудь найдется в квартире, понимаешь? Тогда приеду.
Она вздохнула.
— Ну, я не знаю…
— Поезжай обязательно.
— А я думала, если бы ты…
— Позвони. Тут недалеко, сяду на автобус и приеду.
— Ладно, — неохотно согласилась она. — Я позвоню. Прощай.
— Погоди! — спохватился он. — Погоди! Звони обязательно. Я приеду, если что найдется в квартире.
В гостиничном номере было светло, прибрано и довольно чисто. Под пепельницей лежал лист из небезызвестного черного блокнота поручика Беранека. На нем печатными буквами написано: «Явись к своим офицерам, капитан!»
Он переоделся и сунул записку в карман. Достал из шкафа плащ и замшевую шляпу необычной формы, какую, наверно, мог бы носить и Робин Гуд. Перекинув плащ через руку и не надевая шляпы, сбежал по ступеням, вышел во двор, завел мотор и вопреки всем правилам на полной скорости выехал со двора.
К нему тотчас поспешил через площадь молодой милиционер.
Михал Экснер направился в сторону Мезиборжи.
Взглянул в зеркальце — милиционер стоял посреди мостовой, мешая движению транспорта.
Капитан Экснер приветливо махнул ему рукой.
Потом он выехал с площади и неторопливо свернул в аллею, прекрасную аллею старых каштанов, гордость города и украшение местной природы.
— Собственно, у него есть время, — хмуро сказал надпоручик Влчек, собираясь выйти из кабинета поручика Шлайнера. — Если учесть, что с квартирой мы провозимся до утра. Как минимум. Так что время пока есть. К тому же подозреваемый задержан… Ну, я пойду, товарищ надпоручик, — обратился он к Чарде.
И исчез.
Поручик Беранек размышлял над своим черным блокнотом, считая на пальцах:
— Суббота… ночь, воскресенье, понедельник… вторник… В воскресенье людей в парке небось полно, а?
— Полно, — согласился Шлайнер; он стоял у окна, провожая взглядом тощего Влчека, который шагал через площадь к замку. Надпоручик в штатском — в болтающемся вылинявшем полотняном пиджачке цвета хаки, показался Шлайнеру страшно одиноким. — Этот грот на опушке леса… Траву скосили, и гулять по лугам неинтересно. Одни дети туда ходят. — Он вздохнул. — К счастью, они видели не все. Только ноги. И решили, что кто-то напился и спит там. В «Лесовне» по воскресеньям и по субботам вечером танцульки…
— В «Лесовне»? Это где?
— Да ресторанчик за парком. Для туристов и приезжих. «Лесовна». Оттуда все возвращаются в город, разумеется, через парк.
— Все?
Поручик Шлайнер подошел к карте своего участка, висевшей на стене.
— Вот здесь «Лесовна». Приезжие автомобилисты возвращаются на шоссе триста двадцать пять «Мезиборжи — Добра — Вахберк» через Опольну в Добру. Только с этого шоссе и можно добраться до «Лесовны» на машине. Раньше, в молодости, мы ездили на велосипедах по лесным дорогам. А теперь некоторые дороги трактора привели в негодность, другие закрыты. Искать надо здесь либо здесь…
Беранек сел за письменный стол напротив карты, пододвинул стул и стал чертить в своем блокноте примитивный план-набросок в весьма произвольном масштабе. С одной стороны обширные окрестности английского парка, включая Добру и Вахберк, а с другой — «Лесовна» и Опольна с прилегающими окрестностями. Он спросил еще, где именно было найдено тело потерпевшего, и поставил на своем примитивном плане крестик.
— Хотите взглянуть на место происшествия, товарищ поручик? — осведомился Чарда.
— Каковы результаты вашего осмотра?
Чарда беспомощно пожал плечами:
— Никаких следов. Была гроза, дважды прошел дождь. Этот грот… весь загажен.
— Мальчишки хулиганят, — сказал Шлайнер.
Поручик Беранек почесал за ухом.
— Я бы все же… Если вы не возражаете, я бы все же прошелся по парку. Если товарищ поручик Шлайнер будет так любезен и проводит меня…
— Что ж, пожалуйста, — согласился Чарда. — И я пойду с вами. Все равно от меня здесь никакого толку, — добавил он откровенно.
Старый прапорщик скучал. К тому же ему хотелось спать. А поскольку было совершенно исключено, что кто-то войдет в кабинет без предупреждения, он снял ботинки, отодвинул кресло и, опершись о подлокотники, с трудом поднял ноги и водрузил их на стол. Не то чтоб он спал на дежурстве. Просто дремал, прикрыв глаза. Скорее расслабился, отдыхал, но не дрых. Сквозь закрытые веки он ощущал, как колеблются тени деревьев.
Прапорщик сосредоточился на отдыхе и не услышал, что в дверь постучали. Потом дверь тихо открылась и закрылась, по комнате пронесся легкий ветерок, — но он и этого не заметил. Кто-то потряс его за плечо.
— Товарищ, — послышался тихий голос, — товарищ прапорщик…
У прапорщика перехватило дыхание — он хотел заговорить, но ничего не получалось.
— Товарищ прапорщик, вы только не пугайтесь, — продолжал голос. — Ничего не случилось.
Прапорщик открыл глаза и заморгал.
— Спокойно, — говорил тихий голос. — Ничего в самом деле не случилось.
Прапорщик оглянулся, проглотил слюну, протер глаза и — тотчас же сбросил ноги со стола.
— Ну, знаете!
— Только не волнуйтесь, товарищ прапорщик. Это ни к чему, — серьезно увещевал пришелец, даже не думая смеяться.
— Кто вас пустил сюда? — Прапорщик под столом пытался всунуть ноги в ботинки. — Кто вас пустил сюда? Как вы сюда попали?
— Через главный вход, — скромно ответил молодой человек. — Я капитан Экснер, товарищ прапорщик. Вот мое удостоверение.
Прапорщик уставился на фотографию. Схватил очки.
— Покажите. — Он застегивал рубашку, вылезая из кресла. — Товарищ капитан…
— Господи, товарищ прапорщик, — засмеялся Михал Экснер. — Мы ведь немного знакомы. И встречались не так давно. Убийство Кремпы и прочее… А как доктор Бажант, чем он занимается?