Я бросаю взгляд на другую сторону улицы и вижу свет в окне второго этажа. Шторы раздвинуты, комната ярко освещена. Виден силуэт маленькой девочки: она скачет с плюшевым мишкой на плечах, как будто катает его на спине. И, кажется, весело смеется. Эта сцена лишь усиливает мое беспокойство. Вспоминаю, что, по признанию Джеффри, его дочь и Морган были не особо близки.
Девочка рада, что ее мачеха мертва? Что теперь отец принадлежит ей одной?
— Я сказал ей, что выйду на минутку. Я вам не мешаю?
Джеффри приглаживает волосы. Он в перчатках, но без шапки. Интересно, почему он не надел шапку, если собирался чистить снег? Или перчатки нужны не для того, чтобы согревать руки?
— Меня ждет Уилл, — отвечаю я, медленно отступая к крыльцу, — и мальчики. Меня весь день не было дома.
Жалкий лепет. Стоило сказать что-то более внятное, более конкретное и более решительным тоном. Например: «Мне пора ужинать».
Джеффри, в отличие от меня, не мямлит.
— Вашего мужа нет дома, — уверенно отвечает он.
— Разумеется, он дома.
Но, обернувшись, я замечаю, что в доме темно и тихо, а подъездная дорожка пуста. И как я не заметила, паркуясь, что машины Уилла нет? Я стала такой рассеянной… Голова занята совсем другим.
Сую руку в карман. Сейчас позвоню мужу и выясню, где он. И попрошу поскорее приехать.
Но безразличный черный экран напоминает мне, что телефон разряжен.
Кажется, я побледнела, поскольку Джеффри спрашивает:
— Сэйди, всё в порядке?
Слезы паники наворачиваются на глаза. Усилием воли не даю себе расплакаться и сглатываю ком в горле.
— Да, конечно. Просто денек выдался напряженный, — придумываю ложь на ходу. — Забыла, что Уиллу надо забрать сына, который сейчас у приятеля. Тот живет рядом, в этом же квартале…
Тычу куда-то за спину в надежде, что Джеффри решит, будто Уилл вот-вот вернется.
— Пожалуй, мне пора готовить ужин. Рада была повидать вас.
Мне страшно поворачиваться к нему спиной, но другого выхода нет: нужно попасть в дом, закрыть дверь и запереть задвижку. Слышу лай собак, прижавшихся мордами к окну у входа. Но оттуда они мне ничем не помогут.
Набираю в грудь воздуха, поворачиваюсь и стискиваю зубы, мысленно готовясь к мучительной боли от опустившегося на затылок острия лопаты.
Не успеваю сделать и шага, как на плечо опускается тяжелая рука в перчатке.
— Мне хотелось бы сначала кое о чем вас спросить.
Его голос звучит мрачно, пугающе. Я поворачиваюсь и вижу, что теперь лопата воткнута в землю. Джеффри опирается на нее и поправляет сползшие перчатки.
— Да? — отзываюсь я дрожащим голосом.
Сквозь деревья светят фары. Но автомобиль где-то далеко — удаляется, а не приближается.
Куда подевался Уилл?
Бейнс сообщает, что пришел поговорить о своей покойной жене.
— А о чем именно вы хотели поговорить? — Я чувствую, как мои голосовые связки дрожат.
Когда Джеффри заводит речь о Морган, то заметно преображается. Поза меняется. Глаза подергиваются слезами, хотя щеки сухие. Глаза блестят под лунными лучами и их бликами на снегу.
— В последнее время с Морган было что-то не так. Ее что-то тревожило. Даже можно сказать, пугало. Но она отказывалась говорить, в чем дело. Она вам ничего не рассказывала?
Ответ совершенно очевиден, кристально ясен. Странно, что он раньше не догадался. А может, догадался — просто хитрит, как лиса. Я уверена, что к убийству приложил руку или сам Джеффри, или его бывшая. Доказательства и в ее доме, и в ее словах. Но как я могу признаться, что подслушивала их разговор в святилище, что вломилась в дом чужой женщины и рылась в ее вещах?
Качаю головой.
— Морган мне ничего не рассказывала.
Я не стала уточнять, что не настолько хорошо знала Морган, чтобы она делилась со мной причинами своих переживаний. Что вообще незнакома с ней. Очевидно, Джеффри и Морган были не особо близки, иначе он знал бы: мы не подруги.
— Почему вы считаете, что она боялась? — спрашиваю я его.
— Моя компания недавно вышла на мировой рынок. Я подолгу был в командировках за границей. Непростое время, мягко говоря. И потому, что теперь редко бываю дома, но в основном из-за сложности освоения новых языков, культур, налаживания и развития бизнеса в других странах. Даже не знаю, зачем я рассказываю вам все это… — заканчивает Джеффри почти извиняющимся тоном. Произнося это, он выглядит беззащитным.
Не знаю, что ответить, и молчу. Я тоже понятия не имею, зачем он все это рассказывает.
Бейнс продолжает:
— Наверное, я пытаюсь сказать, что был очень занят. По уши в работе. Дома в последнее время почти не появлялся, особенно с учетом постоянной смены часовых поясов. Но Морган что-то тревожило. Я спросил, что именно, но она уклонилась от ответа. Сказала только, что это пустяки и она не хочет меня грузить. Она совсем не думала о себе. Наверное, мне следовало не просто задать вопрос, а настоять на ответе.
Теперь, к своему удивлению, я вижу не сумасшедшего маньяка, а скорбящего вдовца.
— Я слышала в новостях, что ей поступали записки с угрозами.
— Да, действительно. Полиция нашла их у нас дома.
— Прошу прощения, это, конечно, не мое дело, но ваша бывшая… Нельзя ведь исключать, что ей очень не понравилось появление новой женщины в вашей жизни?
— Вы думаете, это Кортни угрожала и убила Морган? — Джеффри решительно качает головой. — Нет, не может быть. Конечно, Кортни неуравновешенна, вспыльчива и порой делает глупости…
И он рассказывает, что как-то ночью Кортни пробралась на остров с целью выкрасть своего ребенка. Почти получилось: у нее были ключи от ее бывшего дома. Когда все заснули, она прокралась внутрь, пробралась в комнату дочки и разбудила ее. Морган застукала их на пути к выходу. У Кортни были с собой билеты на самолет — она каким-то образом сделала для девочки паспорт и собиралась улететь с ней за границу.
— Морган хотела добиться полного опекунства над ребенком. Она считала, что Кортни не годится на роль матери.
Я вспоминаю сцену на отпевании.
Это все моя вспыльчивость. Я была рассержена.
Я не виновата — я лишь пыталась вернуть то, что принадлежит мне. И мне не жаль, что она мертва.
Нет ли в этих словах двусмысленности? Может, это не признание в убийстве, а намек на ту ночь, когда она пыталась украсть свою дочку?
— Отнять ребенка у матери… — Я замолкаю, не произнеся вслух, что это вполне себе мотив для убийства. — Если бы кто-то встал между моими детьми и мной, я была бы вне себя от ярости.
— Кортни не убийца, — решительно возражает Джеффри. — А угрозы, которые получала Морган, были…
Тут он замолкает, не в силах закончить.
— Что там говорилось? — робко уточняю я. Хотя не уверена, хочу ли знать ответ.
По его словам, записок было три. Джеффри точно не знает, когда их прислали, но у него есть версия. Однажды днем он заметил, как Морган подошла к почтовому ящику. Это было в субботу около месяца назад. Джеффри наблюдал в окно, как жена шагает по подъездной дорожке.
— У меня была привычка украдкой любоваться ею, — признается Бейнс, ностальгически улыбаясь. — Все замечали, что она очень привлекательна.
Вспоминаю слова офицера Берга: все мужчины в городе заглядывались на Морган. В том числе и Уилл.
— Да, — соглашаюсь я. — Она была такая милая…
Мое мнение о Джеффри начинает меняться: по его взгляду видно, что он очень любил Морган.
Бейнс рассказал, что в тот день увидел, как она наклонилась забрать письма из ящика и пошла обратно по длинной дорожке, на ходу просматривая почту. На полпути застыла и прикрыла рот ладонью. В дом она зашла уже бледной, как привидение. Прошла мимо Джеффри, дрожа всем телом. Он спросил, что случилось и какое письмо ее так расстроило. Морган ответила, что это просто счета: страховая компания не оплатила недавний визит к врачу, и в результате с них содрали грабительскую цену.
— Они должны были заплатить, — злобно сказала Морган и с топотом пошла вверх по лестнице.
— Ты куда?
— Позвоню в страховую компанию.
И закрылась в спальне.
С того дня она изменилась. Не слишком сильно — посторонний не заметил бы разницы. Например, завела привычку задергивать шторы, едва стемнеет. Стала нервной.
Все найденные полицией записки были разного содержания. Они лежали между пружинной сеткой и матрасом, на котором спали Джеффри с Морган. Морган специально спрятала их от него.
Спрашиваю, что там было написано.
«Ты ничего не знаешь».
«Если кому-то расскажешь — умрешь».
«Я слежу за тобой».
По спине пробегает холодок. Бросаю взгляд на окна соседних домов.
Не следит ли кто-нибудь за нами прямо сейчас?
— Морган ладила с вашей бывшей? — спрашиваю я, хотя и так ясно: обиженная экс-супруга не стала бы присылать записки с таким содержанием. Эти угрозы не имеют никакого отношения к женщине, пытающейся вернуть права на своего ребенка. И не имеют никакого отношения к мужу, надеющемуся на страховые выплаты после смерти жены.
Дело в чем-то другом. Все это время я ошибалась.
— Я же говорю. — Джеффри начинает волноваться. Теперь передо мной совсем не тот человек, который стоял, улыбаясь, на поминальной службе по своей жене. Его невозмутимость дала трещину. Он твердо, энергично заявляет: — Кортни ни при чем. Моей жене угрожал кто-то другой. Кто-то другой хотел ее смерти.
Теперь я согласна с ним.
Сэйди
— Я истратил последнее молоко на макароны с сыром, — докладывает вернувшийся Уилл. Он входит в дом всего через несколько минут после меня, вместе с Тейтом. Мальчуган весело вбегает в дверь, крича, чтобы папа досчитал до двадцати, а потом искал его. И мчится прятаться, пока муж достает купленные продукты из пакета.
Уилл подмигивает мне:
— Я пообещал Тейту, что если все обойдется без эксцессов, то мы поиграем в прятки.
Да, в компании Тейта любая прогулка превращается в целое приключение.