— О чем вы?
— Дело в том, что вы не учли одного. Впечатлительность Тристрама — обоюдоострый меч. Да, вам удалось соблазнить его и уговорить его убить собственного отца, но был и другой человек, способный влиять на него столь же сильно. Лишь после прибытия в Марлоу, когда шестеренки вашего плана уже закрутились, вы узнали о существовании Сары Фицерберт, женщины, которая уже много лет имела огромную власть над Тристрамом. Все эти годы она ждала их свадьбы. У вас все-таки получилось вернуть Тристрама на свою сторону, потому что он порвал с Сарой. Разумеется, порвал, ведь он уже так многим рискнул ради вас. Он просто не мог позволить себе отвлекаться на былые романы. Вы двое совершили убийство, и все прошло так, как вы и задумали. Вы с Тристрамом продолжили притворяться врагами на людях, даже разыграли ссору и заставили меня приехать сюда, чтобы прогнать Тристрама. Я поверила в вашу ложь. Но именно тогда ваш тщательно продуманный план начал разваливаться на куски. В тот день, когда мы приехали защитить вас, кто-то позвонил Тристраму. Наверняка вы пришли в ужас от такого поворота событий, ведь кто еще, кроме вас, был способен так распалить Тристрама? Думаю, вы боялись худшего. Когда я рассказала вам о том, как мы потеряли след Тристрама недалеко от Элисон-роуд, вы поняли, что Саре каким-то образом удалось вернуть былой контроль над вашим сообщником. Вы убили человека ради Тристрама. Теперь он должен был жениться на вас, чтобы поставить точку в вашем изощренном плане. Вы думали, будто обладаете полным контролем над своим любовником, но жестоко ошибались. В конце концов, Тристрам мог жениться на любой другой женщине. И тогда вы нанесли свой удар. Вам уже приходилось убивать, и вы не боялись сделать это снова. Вы отправились в дом Сары под благовидным предлогом и напоили ее водой с разведенным внутри цианидом, уже ассоциировавшимся у нас с Тристрамом, из стакана, на котором остались его отпечатки. Но этого было недостаточно, чтобы его обвинили в убийстве, ведь они с Сарой состояли в отношениях, поэтому его отпечатки можно найти по всему ее дому. Но своим поступком вы дали Тристраму понять, что ему не стоит вам перечить, иначе придется мириться с последствиями, весьма серьезными последствиями.
Джудит с любопытством посмотрела на Дженни. Та была бледна, но сохраняла молчание.
— Разумеется, Тристрам напал на вас, когда его выпустили под залог. Он никогда не планировал, что пострадает Сара, подруга его детства, не имевшая к вам никакого отношения. Думаю, он наконец понял, что заключил сделку с дьяволом, пустив вас в свою жизнь.
— Я не дьявол.
— Однажды вы рассказали мне, как тяжело вам пришлось в жизни. Вы сражались за свое образование, за будущее, не омраченное прошлым. И оттого я вами восхищаюсь. Вы проявили больше стойкости и отваги, чем все люди, на которых вы работали в последние годы. Но вас наверняка раздражало, что ваши клиенты принимают свое богатство как данность. Они жили так, словно весь мир был им чем-то обязан. Могу представить, как вы пришли к выводу, что они вовсе не заслуживают жизни. Признайтесь же: ведь вы правда так думаете.
— Богачи отвратительны.
— И почему вы должны наслаждаться малым, трудясь так упорно, тогда как они купаются в своем богатстве, ничего при этом не делая?
— Именно.
— И сэр Питер никогда не задумывался о последствиях своих действий. Он мог легко предать свою дочь, своего садовника, выкинуть из дома сына и платить своей бывшей жене жалкое пособие на содержание. Ему было плевать на них всех. Его не волновали чужие беды. У него был титул, он владел огромным богатством, а горести и сложности этого мира не могли ему навредить. Держу пари: вам не терпелось показать ему, как живут настоящие люди.
Дженни усмехнулась, ее глаза триумфально заблестели.
— Уверена, — невозмутимо продолжила Джудит, — незадолго до смерти он понял, что вы его провели. Вы собирались оборвать его жизнь. Как он выглядел в тот момент?
— Он был напуган, — прошептала Дженни, окунувшись в воспоминания. — В то мгновение он лишился всего: своих денег, своего статуса. Он наконец-то стал одним из нас, простым смертным.
— Он пытался с вами поговорить?
— Да.
— Что он сказал?
— Лишь мое имя. Он произнес его как вопрос. Это выглядело так жалко, что я почти рассмеялась.
— Вам было смешно?
— Не вам меня судить. Вы не жили с ним, не терпели его высокомерия и не притворялись слабым полом. Не притворялись влюбленной дурой.
— Вам тоже не нужно было всего этого делать. Вы сами навлекли на себя свою печальную участь.
— Ничего я на себя не навлекала.
— О нет, дорогая, вы надолго сядете в тюрьму.
— Ничего из сказанного мной здесь не может быть использовано в суде. Вы правы: этот разговор останется между вами и мною.
— Но как я и сказала, Тристрам признается в своей причастности к убийству.
— Не признается.
— Признается, когда узнает, что вы обвиняете его в убийстве отца. А он узнает, потому что я сама ему об этом расскажу.
— Тогда мне придется убедиться, что вы никогда не покинете эту комнату живой.
Джудит взглянула на Дженни. Женщина была готова нанести удар, все ее тело дрожало от едва сдерживаемой ярости.
— Да, думаю, такой риск существовал всегда, — спокойно сказала Джудит. — Но прежде чем вы решитесь устранить меня, я хотела бы кое-что сказать. Ваш план убить сэра Питера на вечеринке в присутствии надежного свидетеля — то есть меня — подарил мне одну идею. Если честно, я немного смухлевала и воспользовалась вашим же приемом. Так ведь, Таника?
Дженни ничего не понимала. С кем говорила Джудит? Но затем у нее на глазах из-за стеллажа вышла Таника со смартфоном в руке.
— Добрый вечер, Дженни, — произнесла она.
Прежде чем та смогла ответить, Таника подошла к ней и сковала ее руки наручниками.
— Я видела, как вы уехали, — запинаясь, пробормотала Дженни.
— Не вы одна умеете использовать сценические трюки в реальной жизни, — сказала Джудит. — Таника, Бекс, Сьюзи и я придумали этот план сегодня днем, до вашего приезда. Мы предположили, что Тристрам приедет сюда и нападет на вас. Тогда Бекс и Сьюзи должны были поссориться со мной и выбежать из дома. Но только одна Сьюзи уехала на своей машине из коттеджа. Бекс осталась ждать снаружи. Потом приехал старший следователь Хоскинс, и Таника очень ловко вывела его из себя, зная, что за это он немедленно отошлет ее прочь. А когда ее патрульная машина выехала со двора, за рулем сидела вовсе не Таника, а Бекс. Таника же в это время смогла обойти дом, через черный ход пробралась в кабинет и спряталась в щели между стеллажом и стеной. Мне лишь оставалось заманить вас в эту комнату и заставить признаться в преступлении. Но вот в чем фишка: вы признавались не только мне, но и младшему инспектору полиции с включенным диктофоном.
Таника подняла свой смартфон и показала Дженни экран, на котором горела красная кнопка записи.
— Мы все знаем, что Тристрам сломается, как только ему дадут прослушать эту запись. Он расскажет полиции всю правду, только правду и ничего, кроме правды. Он попадет в тюрьму как ваш сообщник, но вам за двойное убийство светит срок гораздо длиннее.
— Дженни Пейдж, — объявила Таника, — вы арестованы за убийство сэра Питера Бейли и Сары Фицерберт. Вы имеете право хранить молчание, но ваша защита может пострадать, если во время допроса вы не упомянете деталей, которые позднее предъявите в суде. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
И в это самое мгновение мир Дженни разлетелся на крохотные осколки.
Глава 41
Старший детектив Хоскинс не сильно обрадовался, когда ему пришлось вернуться в Белый коттедж, чтобы арестовать Дженни Пейдж. Он сорвался на своих подчиненных и мрачно выслушал рассказ миссис Джудит Поттс о том, как они с Таникой хитростью заставили Дженни признаться в убийстве сэра Питера.
— Суд не примет аудиозапись в качестве улики, — сказал он, когда женщина завершила свой рассказ.
— Разумеется, я это знаю. Но Тристрам — очень впечатлительный молодой человек. Я уверена: с помощью сделанной Таникой аудиозаписи вы сможете получить от него чистосердечное признание. К тому же теперь вы знаете, где искать улики, и это поможет вам составить обвинение против Дженни.
Хоскинс знал, что в словах миссис Поттс есть логика, но особой радости по этому поводу не испытывал.
Когда к ним подошла Таника, и без того хмурое настроение детектива ухудшилось еще больше. Он понимал, что Таника, так успешно раскрыв убийство, обязательно воспользуется шансом подорвать его авторитет в участке.
— Поздравляю, сэр, — сказала она. — Вы блестяще справились со своей ролью.
— Что? — непонимающе спросил он.
— Вы подыграли мне во время нашего спора после ареста мистера Бейли. Я смогла незамеченной пробраться в дом и засвидетельствовать признание Дженни только потому, что вы при всех отослали меня прочь.
До Хоскинса начало медленно доходить значение ее слов: Таника предлагала ему сделку. Если он притворится, что их спор был частью плана с самого начала, она не станет доставлять ему неприятности в участке, а он сможет сохранить лицо перед коллегами. Такой компромисс ему был выгоден куда больше, чем ей самой, но Хоскинс не получил удовлетворения от этой мысли. В любом случае выбора у него не было.
— Я знал, что вы не стали бы вести себя так нагло без веской причины, — медленно произнес он, словно пробуя лед на прочность.
— Разумеется, сэр, — с улыбкой подтвердила Таника. — Разумеется.
Хоскинс не знал, что на это ответить, поэтому просто посмотрел на Танику и Джудит, стоявших бок о бок. В этот момент во всем мире вряд ли нашелся бы человек, рядом с которым ему хотелось бы находиться еще меньше, чем с этими двумя женщинами, поэтому он просто развернулся и пошел прочь.
— Знаю, что вы собираетесь сказать, — произнесла Таника, как только Хоскинс ушел достаточно далеко.
— Это вы раскрыли дело, — возмутилась Джудит. — Зачем вы делитесь с ним своим триумфом?