После урока с ней у меня есть пять минут до занятия со следующим клиентом. Этого времени вполне достаточно, чтобы прочитать эсэмэску от Миллисент.
«?»
Я не понимаю, что это значит, или что она хочет узнать у меня. Поэтому набиваю в ответ:
«Что?»
Посередине моего урока с пенсионером Артуром Миллисент присылает мне ссылку на газетное сообщение. Его заголовок звучит бессмыслицей:
«ОУЭН МЕРТВ»
Я прочитываю статью один раз, другой, третий. И с каждым разом она мне кажется все менее правдоподобной.
«Пятнадцать лет назад Оуэн Оливер Рили был обвинен в убийстве, но выпущен на свободу из-за лазейки в законе. Он исчез бесследно. И снова о нем заговорили только недавно, когда было найдено тело молодой женщины и некто, назвавшийся Рили, прислал местному репортеру письмо, в котором взял на себя ответственность за ее убийство и пообещал убить еще одну женщину, назвав даже точную дату ее исчезновения. После обнаружения тела второй женщины всем показалось, будто Оуэн сдержал свое обещание. В следующем письме говорилось, что он исполнил задуманное и теперь уезжает из этих краев навсегда. Но был ли это действительно Оуэн?
«Нет», — отвечает Дженнифер Рили. На прошлой неделе сестра Оуэна связалась с местной полицией и сделала заявление.
В заявлении, настолько шокирующем, что ему с трудом верится, она утверждает, что пятнадцать лет назад они с братом переехали в Европу. И никогда больше не возвращались в Америку, даже с кратковременным визитом. Более того, они сменили имена и жили анонимно.
Пять лет назад у ее брата врачи диагностировали рак поджелудочной железы, и после нескольких сеансов химиотерапии Оуэн перестал бороться со своей болезнью и умер. Его тело было кремировано; так, во всяком случае, говорится в заявлении Дженнифер Рили.
Как она призналась полиции, до недавнего времени она даже не подозревала, что ее брат «вернулся» в тот край, где он вырос. «Я ничего не собиралась предпринимать, — сказала Дженнифер Рили. — Мы так давно уехали из этих мест. Но одна моя старая приятельница связалась со мной и убедила меня сделать заявление, потому что полиция была уверена, что этих женщин убил Оуэн. Так вот, я заявляю со всей ответственностью: недавние убийства двух молодых женщин — настоящая трагедия. Но мой брат к ним не причастен».
51
Мой телефон лежит на бетонном корте, экран разбит. Я не помню, чтобы я его уронил. Или, может, я его бросил?
Чья-то рука касается моего плеча. На меня смотрит Артур, мой клиент. Его глаза скрыты под густыми седыми бровями, и эти брови обеспокоенно изгибаются.
— С вами все в порядке? — спрашивает Артур.
Нет. Не в порядке.
— Извините. Я должен уйти. Это семейное…
— Да-да, конечно. Идите.
Я подбираю телефон, хватаю сумку и покидаю корт. На пути к парковке я слышу, как меня приветствуют какие-то люди, но их лиц я не вижу. Перед моими глазами стоит лишь один заголовок: «ОУЭН МЕРТВ».
Уже в машине, с включенным двигателем, я вдруг осознаю, что понятия не имею, где сейчас Миллисент. Я же снял с ее автомобиля маячок.
Ощущая пальцами трещины в экране мобильника, я посылаю ей сообщение:
«Ночное свидание»
И тут же получаю ответ:
«Свидание за обедом. Сейчас»
Я уже выезжаю с парковки.
Дети в школе, поэтому мы встречаемся дома. Машина Миллисент стоит у входа; сама она уже в доме, меряет шагами общую комнату. Сегодня на ней синие туфли, и они не цокают при ходьбе. Волосы Миллисент теперь короче, чем были раньше, — она обрезала их по плечи, потому что не хотела, чтобы в женской половине нашей семьи только Дженна ходила с короткими волосами. Когда я захожу в комнату, Миллисент останавливается. Мы смотрим друг на друга. Сказать нечего. Разве что мы облажались.
На губах жены вдруг мелькает улыбка. Нерадостная.
— Такого я не предвидела.
— Мы не могли такое предвидеть.
Я протягиваю к ней руки, и Миллисент падает в мои объятия. Мое сердце бьется быстрее обычного, и она припадает к нему головой.
— Теперь они начнут искать настоящего убийцу, — говорю я.
— Да. — Миллисент откидывает голову назад и поднимает на меня свои глаза.
— Мы можем уехать.
— Уехать?
— Ну да. Просто взять и уехать отсюда. Мы не обязаны здесь жить. Мы не обязаны даже проживать в этом штате. Я могу учить теннису где угодно. И ты можешь продавать недвижимость где угодно, — эта идея осенила меня только что, пока я сжимал Миллисент в объятиях. — Выбери место.
— Это не серьезно.
— Но почему?
Миллисент отстраняется от меня и снова начинает расхаживать по комнате. Я знаю, что она прокручивает в уме списки домов, пытается сообразить, что нужно сделать.
— Сейчас середина учебного года.
— Я помню.
— Я даже не решила, куда бы мы могли уехать.
— Мы можем решить это вместе.
Миллисент снова задумывается.
Я повторяю очевидное:
— Они будут искать настоящего убийцу.
До сих пор это не было проблемой. Первые два тела не были найдены. До того, как нашли тело Линдси, никто и не подозревал о существовании убийцы. Полицейские никого не искали. Теперь они будут искать. И теперь им известно, что убийца выдавал себя за Оуэна.
— Они никогда не догадаются, что это были мы, — говорит Миллисент.
— Никогда?
Миллисент мотает головой:
— Теперь я уже ни в чем не уверена. Мы практически все разделили. Я никогда не дотрагивалась до писем…
— Но ты где-то прятала Наоми…
— Ты никогда этого не видел. А тебя? Тебя видели с…
— Нет. Я никогда не разговаривал с Наоми.
— Никогда? — Миллисент на секунду замолкает. — Это хорошо. Никто тебя с ней не видел.
— Нет.
— А с Линдси?
Я мотаю головой. Мы с Линдси общались во время велосипедных прогулок.
— Нас никто не видел.
— Хорошо.
— Дженна, — говорю я. — Я почти уверен, что нам следует переехать из-за…
— Давай подождем хотя бы немного и убедимся, что это заявление — не утка. Или чей-нибудь трюк.
Я улыбаюсь. Ирония ситуации.
— Как письма Оуэна.
— Да, вроде того.
Мой мобильник пищит. Сработало напоминание. Через пятнадцать минут у меня занятие со следующим клиентом. Я либо еду на работу, либо должен его отменить.
— Поезжай, — говорит мне жена. — Нам ничего сейчас не остается, как только ждать.
— Если это не утка и не чей-то трюк…
— Мы обсудим это еще раз.
Я подхожу к Миллисент и целую ее в лоб.
Она касается рукой моей щеки:
— У нас все будет хорошо.
— Как и всегда.
— Да.
Дети уже слышали новости. Мы планировали рассказать им все вечером, за ужином, но ребятам уже все известно. Интернет и друзья-приятели опережают нас с Миллисент.
Если Рори и взволнован, то вида не показывает. Его рука сжимает мобильник, связующую нить с его подружкой.
Лицо Дженны как каменное. Ее глаза, обычно такие выразительные, смотрят сквозь нас. Дочь не слушает нас и не слышит. Ее нет в комнате вместе с нами. Я не знаю, где она. Дженна ничего не говорит, пока мы с Миллисент пытаемся внушить ей то, что уже повторяли неделями: ты в безопасности.
Мне кажется, она нам не верит. Я даже не убежден, что сам верю нашим словам. Все, что Дженна считала правдой, оказалось неправдой. Оуэн никогда сюда не возвращался. Это был кто-то другой. А кто — никто понятия не имеет.
Я не могу винить дочь за молчание. Мне тоже хочется помолчать.
Пока мы ее уговариваем, Рори вскакивает и устремляется к лестнице. Уже набивая в телефоне какую-то эсэмэску. Дженна продолжает глядеть сквозь нас.
— Малышка? — дотрагиваюсь я до руки дочери. — Ты в порядке?
Дженна поворачивается ко мне, ее взгляд фокусируется:
— Это все была ложь. Убийца, возможно, никуда не уехал.
— Мы еще этого не знаем, — говорит Миллисент.
— Но такое ведь может быть.
Я киваю:
— Может быть.
Проходит минута, другая.
— Ладно, — произносит, наконец, Дженна, выдергивая руку из-под моей ладони. И поднимается: — Я пойду наверх.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
Мы с Миллисент провожаем дочь глазами.
Остаток вечера я провожу в Интернете, подыскивая для нашей семьи новое место жительства. Я просматриваю сайты о погоде, школах, стоимости жизни и, конечно же, новости. Так необычно — не знать, что будет дальше. С тех пор, как я написал Джошу первое письмо, большинство новостей меня не удивляли. Я уже знал содержание писем и мог догадаться, как их истолкуют. Даже сообщение о теле Наоми не стало для меня неожиданностью. Я не был в курсе деталей, но знал, что его найдут.
Единственное, что меня тогда удивило — это порезы бумагой.
Теперь иначе. Ничего знакомого. Ничего ожидаемого. И мне это не нравится.
52
Я смотрю новости по телевизору, как будто я в эту историю не вовлечен. Как будто я — просто зритель. И, поскольку я не в силах изменить ее ход, я только надеюсь. Каждый раз, когда я включаю новости, я надеюсь, что сестра Оуэна окажется лгуньей. Но в один из вечеров я стою на заднем крыльце, смотрю по мобильнику одиннадцатичасовой выпуск новостей и… Увы, Джош говорит иное.
Он вещает из студии — в пиджаке и галстуке. И его лицо выглядит так, словно он побрился за несколько минут до эфира. С самым что ни на есть серьезным видом Джош сообщает зрителям, что Дженнифер Рили возвращается в страну. Она хочет обелить имя брата.
У меня снова возникает желание отшвырнуть телефон. Но его перебивает скрип сбоку дома. Встав с крыльца, я всматриваюсь в темноту.
Рори.
Он все же продолжил убегать из дома после того, как я его застукал.
Или точнее: он смог и дальше ускользать из дома после того, как я его за этим застал. Интересно, сколько раз я его пропустил?
Сын замечает меня, едва его ноги касаются земли. Рори только выбирался из дома, а не возвращался обратно.