Современный детектив. Большая антология. Книга 12 — страница 1366 из 1682

Глава 12

Чарли ехал на север, сам не зная зачем, и все пытался убедить себя, что отсутствие Вика еще не значит, что его убили. В пяти милях от города он неожиданно для себя повернул на заправочную станцию и остановился у телефонов. Домашнего номера Ренаты он не знал и решил на всякий случай позвонить в «Сладкую клетку».

— Клуб «Сладкая клетка», — ответили на другом конце провода после десятка гудков.

— Рената? Это Чарли.

— Чарли, ты знаешь, что у тебя крупные неприятности? Тут был Рой Джиллз, спрашивал про тебя.

— Вот как?

— Вот так, — фыркнула Рената.

— Мне приехать?

— Только оставь машину за углом, — не сразу ответила она.

— Я не на своей машине.

— Мне плевать, на чьей ты машине. Мы закрылись, и мне не нужны машины на парковке. Паркуйся за углом, понятно? Ты сейчас где?

— За городом. Буду через двадцать минут. Ты не знаешь, где Вик?

— Нет. Рой его тоже ищет.

— Наверное, из-за какой-нибудь ерунды.

— Если Рой приехал в город в Рождество — это не ерунда.

— Может, и так.

«Дикон, наверное, пришел днем в банк, чтобы сдать деньги перед праздниками, и обнаружил, что счета пусты, — размышлял по дороге Чарли. — Он-то и позвонил Джерарду». Притом что путь до города занял у Роя не менее трех часов, то уехал он наверняка не сразу. И он не хуже других знает, где найти Вика и Чарли. Возможно, он уже нашел Вика. А если их пути пока не пересеклись, то можно считать, что Чарли крупно повезло.

Не доезжая центра, он свернул на запад и поехал вдоль реки. С ярко-оранжевого городского неба падал, кружась, крупный пушистый снег. Хорошо было бы пойти с Мелиссой и Спенсером покататься на санках с речных берегов, как они в детстве ходили с отцом. Чарли, его братья и сестры. Если бы не отъезд, он бы так и сделал. Последний раз они ходили вместе на прогулку не менее года назад. Жаль, что он не позвонил брату Дейлу, чтобы попрощаться. Дейл жил за городом на собственной ферме, и они не перезванивались с позапрошлого года. Эти звонки да открытки на Рождество от старшей сестры — вот и все его контакты с родней. Впрочем, и открытки в этом году он не получил. А получал ли в прошлом — он не помнил.

Вдруг в зеркале он увидел седан, примерно в миле позади, на всех парах мчащийся за ним. Чарли похолодел. Какая машина у Роя? Засмотревшись в зеркало, он и не заметил, как выехал на пустую встречную полосу, и в этот момент на крыше седана зажглась сине-красная «мигалка». От испуга он ударил по тормозам и плавно соскользнул к заснеженной обочине, а патрульная машина прибавила скорости и вскоре остановилась поблизости.

Чарли вытащил права, схватил мятные таблетки для освежения дыхания, которые ранее приметил в бардачке, сунул в рот несколько штук и стал торопливо пережевывать. Подошел коп, по колено в снегу. Чарли опустил стекло, поспешно сглатывая.

— Я понимаю, что стою против движения. Меня занесло, — сказал Чарли и протянул копу права.

— Мне также нужна ваша регистрация.

— Хорошо, но это не моя машина, а моей свояченицы.

— Вы пили сегодня, сэр?

— Всего пару бокалов вина в доме родителей моей жены… Подождите, она где-то здесь… — бормотал он, роясь в бардачке. Пачка «Клинекс», связка ключей, школьный табель успеваемости и явно никакой регистрации. Все, ему конец.

Но патрульный уже протягивал права.

— Я не сразу узнал вас, мистер Арглист. Осторожнее, пожалуйста. Под снегом гололед, — сказал он вежливо, но нарочито холодно.

Коп был хоть и незнакомый, но, по счастью, свой, иначе он в два счета отволок бы Чарли в вытрезвитель.

— Спасибо. Я, пожалуй, поеду домой.

— Отличная идея! — Это прозвучало как приказ, а не как одобрение.

— С Рождеством. — Чарли поднял стекло.

Патрульный, не ответив, зашагал к своей машине.

Чарли оставил «мерседес» за углом на соседней улице и пешком направился в клуб. В тишине лишь голые ветки шуршали над головой, покачиваясь от ветра. Пустая парковка показалась ему несравнимо ярче освещенной, чем при свете прожекторов. Наверное, из-за неба, что бросало тусклый отблеск на снег, точно искусственное солнце. На снегу еще заметны были черные пятна крови — там, где Сидни положил конец музыкальной карьере Строка.

Чарли подошел к двери и подергал за ручку — заперто. Тогда он крепко стукнул по металлу костяшками пальцев и прислушался. Затем еще и еще. Не дождавшись ответа, он повторил операцию с боковой дверью, которая находилась ближе к офису Ренаты.

— Рената?

На углу улицы был телефон-автомат. Чарли набрал номер. После двадцатого гудка он положил трубку.

Загородная дорога в «Раму» совсем оледенела, да еще метель подметала ее до блеска искристым снегом. У Чарли больше не было уверенности, что он сможет удержать на такой трассе чужую машину, но зато «Рама» была недалеко, и в случае чего он мог бы добраться пешком. В темноте он плохо ориентировался и едва ли представлял, где находится, пока на фоне неба не возник полутемный силуэт стриптизерши. То обстоятельство, что реклама до сих пор светилась, меньше его взволновало, чем наличие на стоянке трех шерифских машин. Первым его желанием было развернуться и сбежать, и он уже сбросил скорость, когда ему пришло в голову, что присутствие полиции, возможно, связано с исчезновением Вика.

Чарли припарковал «мерседес» в дальнем углу стоянки и неторопливо направился к зданию.

— Клуб закрыт. Поезжайте лучше домой, сэр, — хмуро велел ему молодой полицейский в черных зеркальных очках, стоявший у входа.

— Я представляю владельцев.

Презрение на лице полицейского задело Чарли за живое, и он готов был высказать все, что думает о любителях ходить ночью в черных очках, но сдержался.

— Вы Кавано?

— Чарльз Арглист. Я партнер Кавано.

— Угу. Вам нужно войти и поговорить с моим начальником, мистер. У вас большие неприятности.

* * *

Не успел Чарли войти, как Дэннис со злостью заявил ему:

— Я увольняюсь.

Его правый глаз распух и закрылся, к левой щеке он прижимал окровавленную барную тряпку. Рядом стоял полицейский и старательно строчил что-то в блокноте. Смерив Чарли взглядом, он спросил:

— Кто это? Кавано?

— Чарли Арглист, подручный Кавано. Это все по его вине.

Дэннис повел рукой вокруг. На сцене валялись поломанные стулья, пол был усеян разбитым оконным стеклом и бутылками. Другие полицейские опрашивали дюжину клиентов, причем некоторые из них выглядели почище Дэнниса.

— Вик здесь не появлялся, Дэннис?

— Да какая к черту разница? Ты посмотри, что творится.

— Но ты его видел?

— Нет.

— Ваша очередь пока не настала, сэр, — вмешался полицейский.

— Моя очередь?

— Я запишу ваши показания через пару минут. А пока сядьте и помолчите.

Чарли огляделся, ища, где бы присесть. Не осталось ни единого целого стула.

— Мне нечего сказать. Меня здесь не было.

— Вы понимаете, что значит «сядьте и помолчите», сэр? Исполняйте, иначе мне придется взять вас под арест, вместе с теми джентльменами.

У стены напротив сидела группа дебоширов. Трое были в наручниках. Один жалобно хныкал, отвечая на вопросы полицейского.

Его коллега снова обратился к Дэннису:

— Итак, они стали швырять бутылки. А вы что сделали?

— А я тогда взял и пальнул в воздух, надеясь, что они остынут. — Дэннис указал на потолок, где зияли дыры в месте двух отсутствующих панелей звукоизоляции, а по соседству болтались обрывки третьей. — Но это не помогло.

Половина бутылок в баре были разбиты, а также значительная часть бокалов. На стойке чернела лужа липкой крови.

Среди полицейских не было ни одного знакомого. Не стоило надеяться, что они отпустят его, не допросив. А между тем он должен был срочно найти Вика.

— Можно мне подождать на улице? — спросил Чарли.

Полицейский, оторвавшись от писанины, задумчиво поглядел на него и кивнул. Чарли направился к двери. Копу, что стоял на выходе, он сообщил мимоходом:

— Я тут и не нужен, как оказалось.

Тот удивленно приоткрыл рот, но промолчал.

Еще один коп сидел за рулем первой машины и заполнял какой-то бланк. Проходя мимо, Чарли увидел за стеклом на заднем сиденье обезображенное лицо человека, распухшее и залитое кровью. Он с трудом узнал Каллигана. Ему, кажется, выбили передние зубы. Полицейский рявкнул что-то, и Каллиган покорно отодвинулся в глубь машины. Чарли сел в свой «мерседес» и уехал.

По дороге он включил полицейский канал, чтобы узнать, не говорят ли о пьяной драке в клубе, но был перерыв, а когда, наконец, настало время выпуска новостей, диктор начал монотонным голосом зачитывать сообщения по стране. За городом Чарли переключился на музыкальную станцию. Диск-жокей, похоже навеселе, плел что-то про Рождество. Так или иначе, во всем виноват Дэннис. Напрасно он отнял у них деньги.

Проезжая неподалеку от дома Доры, Чарли вдруг развернулся посреди улицы и поехал к ней. Она жила в двухэтажном дуплексе в двух кварталах от больницы. Он оставил машину перед входом и поднялся на крыльцо.

В голубоватом свете уличного фонаря, проникавшего сквозь стекло в темную гостиную, была видна маленькая, скупо украшенная елка и разложенные вокруг подарки. Прижавшись щекой к дверному стеклу, Чарли постоял с минуту, не решаясь позвонить. Потом отступил к перилам и задумался. А что он ей скажет?

Может быть, ее и дома нет? Он спустился по ступеням и на цыпочках прокрался к гаражу. В гараже стояли две машины, и одна из них — старый желтый «битл» — принадлежала Доре.

Чарли вернулся на крыльцо и снова застыл в нерешительности, нацелив палец на кнопку звонка. Прошло еще несколько минут, прежде чем он, наконец, позвонил. Время было половина четвертого утра, Рождество, и он понятия не имел, зачем пришел и что ей скажет.

Когда наверху зажегся свет, Чарли был готов броситься наутек. Ощупав карманы брюк в поисках расчески, он, конечно, ничего не нашел и быстро пригладил волосы руками. Затем ее ноги в шлепанцах появились на лестнице, и он скорее сунул руки в карманы пальто. Она спустилась, пересекла гостиную, не зажигая свет. Затем на крыльце вспыхнула лампочка, и он сощурился, прикрывая рукой глаза и вглядываясь в ее лицо. Дверь открылась. Это была не Дора.

— Чарли? — удивилась Лори, соседка Доры. У нее были красные, опухшие глаза.

— Извини. Я тебя разбудил?

— Нет. Я вернулась после смены всего час назад и все равно не могла уснуть.

Он натянуто улыбнулся.

— Ждала Санту, так, что ли?

Она не улыбнулась в ответ, но посторонилась и знаком пригласила войти. В гостиной было жутко холодно, даже по сравнению с улицей. Лори зажгла торшер.

— Я приехал, чтобы повидать Дору. Она спит?

— Она здесь больше не живет.

— Но я видел ее машину в гараже.

— Она продала машину мне и уехала. Теперь у меня новая соседка, из Литвы. Идем в столовую, я включу там обогреватель. — Лори поманила его за собой в глубь дома.

— Куда же она уехала?

— В Техас, пару месяцев назад. Форт-Ворт.

Лори опустилась на колени перед маленьким дешевым обогревателем и включила его на полную мощность. Затем закрыла дверь.

— Она ничего мне не сказала.

— Ты перестал ей звонить, Чарли.

— Да, извини.

— Не надо передо мной извиняться. Хочешь выпить горячего?

— Не откажусь.

— У меня только кофе. Со спиртным я завязала.

— Да? Я не против, если ты составишь мне компанию.

Она молча пошла в кухню и закрыла за собой дверь. Чарли сидел за круглым голым столом, пока спираль обогревателя раскалялась докрасна, и рассматривал маленькую, печально известную комнату. На полке стояли два больших иллюстрированных альбома, подаренных им Доре, а на стене до сих пор висел другой подарок — плакат в пастельных тонах, где была изображена индийская женщина, мнущая кукурузу. Этот он купил ей на прошлое Рождество в маленьком унылом магазине сувениров, который вскоре закрылся. Тогда у него создалось впечатление, что Доре очень понравилось.

Из кухни доносилось гудение микроволновки.

— Молоко? Сахар? — спросила Лори, просунув голову в дверь.

— Нет, спасибо.

Звякнул колокольчик, и десять секунд спустя появилась Лори с двумя большими кружками.

— Извини, кофе растворимый. — Она плюхнулась на стул. — С Рождеством тебя.

— Ага, с Рождеством. Ты поедешь завтра навестить родных?

— Куда? В Индиану? — Она сделала крохотный глоток, пробуя горячий кофе. — А ты поедешь к детям?

— Я ездил сегодня. — Чарли поднес чашку к губам, глотнул едкой обжигающей жидкости и поспешно выплюнул обратно.

Лори смотрела на него с любопытством, склонив голову набок и прищурившись.

— Может быть, ты сошелся со своей бывшей?

— Нет, я заскочил ненадолго и уехал.

— Я спрашиваю потому, что у Доры были такие подозрения.

— Нет. Но мне очень жаль. — Он потупился, не выдержав ее пристального взгляда.

— Ты о чем?

— Мне жаль, что я обидел Дору.

— Чарли, ты настолько занят своей особой, что это даже не смешно, — фыркнула она.

— В смысле?

— Не хочется ранить твое самолюбие, Чарли, но Дора совершенно не расстроилась. Ну, может быть, совсем чуть-чуть. В общем, ей было плевать. Она ведь всегда знала, что это у вас ненадолго.

— Вот как?

— А ты хотел услышать, что разбил ей сердце? — Лори откинулась на спинку стула. — Да она еще с тобой не закончила, а уж начала встречаться с одним интерном. Даже он не смог удержать ее здесь, а ты и подавно не смог бы. Так что не беспокойся, греха на тебе нет.

— Какое облегчение, — пробормотал Чарли, чувствуя странную тяжесть в груди.

— Это я не для того, чтобы уязвить тебя. Ну да ладно, как жизнь, работа?

— Все как обычно.

— Выяснилось, куда исчезла та женщина? Дора говорила, что ты ее хорошо знал.

— Послушай, мне, наверное, пора. Хочу успеть к шести на утреннюю службу.

— Да, и меня захвати! — расхохоталась Лори.

У двери Чарли клюнул ее в щеку.

— Приятно было снова увидеться, Чарли. Извини, что я сегодня в таком паршивом настроении. И кофе у меня сегодня дерьмовый.

— Спасибо за гостеприимство. Мне тоже было очень приятно.

— Послушай, может, позвонишь мне как-нибудь? Обещаю, что обойдемся без сложностей.

— Да, может, и позвоню. — Он открыл дверь и шагнул на крыльцо.

— Буду ждать. С Рождеством. — Лори заперла за ним дверь.

Когда Чарли спускался с крыльца, из окна на соседней половине дуплекса на него смотрела другая женщина, широко открыв глаза от гнева и удивления и крепко сжав челюсти. На ее напряженном лице играл отсвет огоньков рождественской елки.

Вернувшись на шоссе, Чарли сначала ехал на запад, а потом свернул на боковую дорогу, ведущую в клуб «Мидас». Сейчас клуб производил жуткое впечатление — темное, с виду заброшенное здание, единственное на всю округу в радиусе полумили. Он сидел в машине и перебирал ключи, пока не нашел ключ с меткой «MASS». На входной двери белел тетрадный листок. Объявление гласило, что клуб будет закрыт на период рождественских праздников, дабы служащие могли провести это время дома с семьей.

Внутри было холодно, тихо, тянуло плесенью. Когда Чарли включил свет в фойе, пластиковый Санта заговорщически подмигнул ему со стены.

— Есть тут кто-нибудь? — крикнул Чарли.

Ответа не было. Он уже собрался уходить, но тут обратил внимание, что наследил на полу. Где же он мог вляпаться? Облокотившись на стойку, он снял левый ботинок и внимательно осмотрел подошву. На мокрой подошве грязи почти не было, но зато по полу тянулся широкий грязный след, уходящий в массажный кабинет номер 2. Чувствуя, как сжимается горло, Чарли оглянулся. В ухмылке краснолицего Санты чудилась угроза. Чарли опасливо двинулся по следу.

След вел через массажный стол, измазанный грязью и липкой кровью, в кладовую, а затем к черному ходу и на улицу. Чарли остановился, глядя на дверь и гадая, нет ли там кого. Горела лампочка сигнализации, которая включалась и выключалась только изнутри. Чарли вставил ключ в щиток, повернул, и лампочка погасла. Тогда он вышел за дверь. На улице никого не было. Две колеи терялись среди сугробов. Идя по ним, Чарли вскоре наткнулся на яму, присыпанную снегом. Он постоял над ямой с минуту и пошел обратно поискать лопату и чего-нибудь выпить.

Глава 13

В верхнем ящике стола ничего не было, помимо карточных чеков и пачки купонов на скидку: пять сеансов восточного массажа и один грудной массаж бесплатно. В других ящиках он нашел лишь несколько помятых бульварных романов, хотя точно знал, что Айви всегда держит в столе бутылку. Выходит, она прихватила выпивку на праздники домой. И пусть Чарли не мог себе представить, как отважится раскапывать яму, предварительно не подкрепившись, после беглого осмотра шкафов во всех помещениях пришлось признать, что в это рождественское утро в клубе «Мидас» нет ни капли спиртного.

Мокрая лопата с облепленным бурой землей лезвием стояла у стены в кладовой. Взяв лопату, Чарли включил во дворе прожектор и вернулся к яме. Задний двор был огорожен кривой металлической стеной, за которой не наблюдалось никаких признаков жизни. Помедлив несколько секунд, он принялся за работу. Если там Вик, то, значит, деньги исчезли, и ему остается только бежать. Чарли упорно копал, все более проникаясь уверенностью, что в яме лежит Вик. Снова заныло бедро, о котором он почти забыл.

Вопреки его ожиданиям, ворочать мерзлую землю оказалось не так уж трудно, поскольку его предшественник потрудился здесь на славу. И все-таки к тому моменту, когда из-под земли показалось нечто напоминающее тело человека, завернутое в мешок, он задыхался и его сердце бешено билось.

Чарли смотрел в яму, чувствуя холодные капли пота на лбу. Затем он вынул нож и разрезал бечевку, стягивающую тело в районе шеи, а также распорол мешок. Внутри была голова человека — темные волосы с засохшей кровью на затылке. Вик это или нет — определить было нельзя. Чарли попытался перевернуть тело, но оно слишком крепко засело в земле. Тогда он схватил обеими руками голову и изо всех сил потянул на себя. Голова хоть и не подалась, но шея многообещающе щелкнула. Он попробовал снова, и на этот раз голова повернулась, издав продолжительный влажный хруст, сопровождающийся громкими резкими щелчками. Окровавленное лицо, разинутый в изумлении рот, вытаращенные глаза принадлежали Дикону. Чарли поднялся, чтобы прикинуть на глаз длину тела. Ну конечно: для Вика коротковато будет. И как он сразу не догадался? Едва переведя дух, шальной от радости, Чарли бросился в фойе, где был телефон. На другом конце взяли трубку и выжидательно молчали.

— Вик! — закричал Чарли.

— В чем дело? — напустился на него Вик. — Возвращаюсь домой, а дверь открыта настежь! Меня чуть инфаркт не хватил. Ты где?

— В «Мидасе», Дикона убили.

— А что ты там делаешь? Неужто ты откопал эту скотину?

— Я увидел яму и подумал, что там ты.

— Спасибо тебе, дорогой. Надеюсь, ты закопал его обратно?

— Да, да, конечно, не беспокойся, — соврал Чарли. На самом деле он, конечно, сразу побежал звонить, бросив разрытую яму в свете прожектора.

— Давай сюда, у нас новые неприятности.

— То есть?

— Тут все и узнаешь. Хватит болтать по телефону.

Чарли кое-как забросал тело мерзлыми комьями земли и присыпал снегом. Отступив, чтобы оценить свою работу, он увидел, что земля слишком бугрится, и стал подравнивать ее лопатой. После шести-семи плоских ударов он выбился из сил и плюнул, только накидал сверху еще снега. Потом ему подумалось, что хоть Дикон и был зловредный, мерзкий гном и, наверное, первым пытался убить Вика, но оставлять его без молитвы как-то нехорошо. И потому Чарли прочитал «Отче наш», «Аве Мария» и что помнил из псалма 93, а вслед не преминул кощунственно отметить, что Дикону это будет чертовски кстати. Затем он притоптал вокруг снег, чтобы разрытый участок не слишком бросался в глаза, выключил прожектор и огляделся. Ну все, теперь, кажется, порядок.

Когда он подъехал к дому Вика, часы показывали четыре сорок пять. Света в доме не было, и Чарли снова пошел на заднее крыльцо. Вик, в голубой лыжной куртке, ждал его на кухне.

— Где тебя черти носили? — Его от природы бледное плоское круглое лицо раскраснелось. Наверное, виной тому была злость, если не надсада или холод.

— Я заезжал в «Мидас», чтобы замести следы.

— Что толку? Все равно найдут его не позже двадцать седьмого или двадцать восьмого. Но к тому времени мы будем уже далеко. Идем вниз, я тебе кое-что покажу.

В центре подвала стоял большой сундук, изрешеченный пулями, причем, судя по форме отверстий, стреляли изнутри.

— По дороге мы шикарно повеселимся, Чарли.

— Тебе конец, Кавано, — послышался разъяренный голос, и сундук заходил ходуном на пыльном истертом линолеуме.

— Пугаешь? — усмехнулся Вик. — Поговори мне, поговори.

— Кто с тобой? Арглист, ты?

— Заткнись. Помоги мне, Чарли. Давай поднимем его наверх и положим в «линкольн».

— У меня не «линкольн».

— А на чем же ты приехал?

— На «мерседесе».

— На кой черт тебе это иностранное дерьмо, когда у тебя есть самая лучшая из машин Америки?

— «Линкольн» мне заблевали.

— А это поместится в багажнике «мерседеса»? — Вик указал на сундук.

— Не уверен, — покачал головой Чарли. — Если что — засунем на заднее сиденье.

— Ну вот еще. Мне не улыбается выслушивать этого мерзавца всю дорогу до озера.

— Арглист, послушай, — раздался прерывистый и хриплый голос, — у тебя еще есть шанс остаться в живых, если ты поможешь мне выбраться отсюда. Иначе он и тебя убьет.

— Заткнись! — Вик со злости пнул сундук, но тут же отскочил и схватился за ногу. — Ой, больно!

— Почему бы тебе его просто не пристрелить?

— Потому что я хочу посмотреть, как он медленно уходит под воду. Кроме того, придется куда-то прятать тело.

— А что случилось?

— Я ждал тебя, примерно в час ночи услышал шум и вышел посмотреть, что такое. Смотрю: за углом притаился Дикон. Я вырубил его, оттащил в гараж и заставил рассказать, что он знает и кто еще в курсе.

— Ты слышишь меня, Чарли? Я предлагаю тебе сделку.

Вик снова принялся пинать сундук ногами, но затем передумал. Он схватил с пола кусок арматуры и треснул ею по крышке.

— Заткнись, я сказал! Идем наверх, Чарли.

Пока они взбирались по лестнице в кухню, им вслед неслись хриплые уговоры Роя.

— Давай заглянем в гостиную, Чарли, — предложил Вик. — Там был погром, но выпивка, надеюсь, найдется.

Гостиная лежала в руинах. Мебель перевернута, обивка вспорота, ящики выпотрошены. Телевизор валялся на боку, а в середине экрана зияла дыра размером с бейсбольный мяч. Бутылки в баре, бывшие полными, когда Чарли приезжал сюда в первый раз, теперь опустели.

— Этим он нанес мне моральное оскорбление, понимаешь? Он нарочно все вылил. — Вик горестно покачал головой, будто перед ним были не пустые бутылки, а оскверненная святыня.

— А как он попал в сундук?

— Ах да! Не успел я, значит, разделаться с Диконом, возвращаюсь к себе, и что я вижу? Этот мерзавец крушит мой дом! Я подкрался и огрел его по затылку арматурой. Забрал у него пушку и упаковал в сундук. Боже, еле запихнул! Я так с ним измучился, что забыл проверить, нет ли у него другого оружия. И оказалось, что есть! Меня чуть инфаркт не хватил, когда он начал палить изнутри! — Вик отвернулся и сокрушенно покачал головой. — Нет, ни капли не осталось.

— А пива у тебя нет в холодильнике? — спросил Чарли, которому срочно требовалось выпить во избежание приступа головной боли.

— Нет. Но ты же поведешь машину. Я думаю, мы успеем на самолет до Дж. Ф.К. в одиннадцать часов, даже если заскочим по дороге на озеро Баском. Загони «мерседес» в гараж, и попробуем втиснуть туда старину Роя.

К удивлению Чарли, сундук не помещался в багажник. А ведь он почти уверовал в универсальность «мерседеса».

— Давай сунем его торцевой стороной и присобачим к нему красную тряпку.

— Что толку, раз он превышает разрешенные размеры? — возразил Чарли.

— Твоя проблема в том, что ты думаешь как задрот какой-нибудь из адвокатской конторы. Суем сундук в багажник и поехали, иначе застрянем тут навеки.

— А если нас остановит коп и сундук заговорит с ним человеческим голосом?

— Не дрейфь, — отмахнулся Вик, хотя по лицу было видно, что он беспокоится, — не остановит. Все так делают, я сто раз видел.

— Нет, давай положим сундук на заднее сиденье. До озера каких-то двадцать минут, можно и потерпеть.

Из сундука снова раздался голос:

— Ты не пожалеешь, Чарли. Я скажу, что не нашел тебя. Ты возьмешь деньги, все деньги. А Биллу я принесу голову Кавано в шляпной коробке, и он будет рад.

— Тебе хочется слушать это целых двадцать минут, Чарли?

— Зато так нас никто не остановит. А вещи мы переложим из салона в багажник, чтобы потом быстрее забрать.

— Хорошо, — вздохнул Вик, — будь по-твоему. Я устал от этих споров. Суем мерзавца в машину и сваливаем.

Они подняли сундук с отчаянно ерзающим внутри Роем. Чарли не удержал свой конец, и сундук рухнул на бетонный пол гаража, заставив пленника вскрикнуть от боли и неожиданности. Когда им, наконец, удалось втащить свою ношу в салон «мерседеса», Чарли снова поразился его вместительности.

— Знаешь, это чертовски огромный сундук. Сомневаюсь, что даже в багажнике «линкольна» хватило бы для него места.

— Может, и так, — ответил Вик. — Ну все, грузим чемоданы и поехали.

Они проехали три мили по шоссе и свернули на проселочную дорогу, не встретив по пути ни одной машины. Мольбы Роя смолкли, теперь из сундука доносился лишь сдавленный ропот, и, дабы отвлечься, Чарли включил музыкальный канал, где передавали веселые праздничные песни. Но Вик не одобрил его выбор.

— Сколько можно слушать это дерьмо? — буркнул он и выключил радио, так что остаток пути до озера они проделали под стоны и шум мотора.

Чарли подумал, что Рой, наверное, мучается удушьем, потому что воздух к нему поступает лишь сквозь дыры от пуль в стенках сундука. Если бы не эти дыры, он бы уже давно задохнулся. Вик сидел молча, с будничным выражением лица уставившись на дорогу, будто ехал сдавать бутылки или забирать вещи из химчистки.

— Я отдал негатив Ренате, — рассеянно сообщил Чарли.

— Какой негатив? — нахмурился Вик.

— Где Булочка.

— Что? — Вик изумленно повернулся. — Ты отдал ей пленку? Какого хрена?

Чарли пожал плечами, жалея, что не смолчал.

— Захотел сделать ей подарок на Рождество.

— Не смешно. Не стоит швыряться такими вещами, это нарушает баланс сил.

— А нам какое дело? Мы уезжаем.

— Я не о том.

— То есть грабить Билла Джерарда в течение трех лет, а затем обчистить его счета и свалить — это нормально, а подарить какую-то паршивую пленку — нет.

— Ладно, проехали, — буркнул Вик, брезгливо морщась.

— Рената предупредила меня, что Рой нас с тобой разыскивает.

— А зачем ей понадобилось тебя предупреждать? Мало ли какие у нас дела. Неужели ты ей проболтался?

— Нет, что ты.

— Брось, Чарли. Думаешь, она не догадалась, в честь чего ты даришь ей пленку? Уж повидал я в жизни болванов, но ты — редкий экземпляр.

Заслышав, что Рой в сундуке начал молиться, Вик покачал головой:

— Нет, каков молодец — в последнюю минуту он хочет пролезть в рай.

— Странное совпадение — я сам сегодня читал «Отче наш» впервые за миллион, наверное, лет, и вот опять.

— Воодушевляет.

— А ты католик, Вик?

— Конечно. А ты?

— По крайней мере, раньше был католиком.

— Что значит раньше? Католик всегда католик.

— Моя бывшая жена — конгрегационалистка, и дети тоже.

— Я бы ни за что не позволил воспитывать своих детей в другой вере. Впрочем, Бонни и не пыталась. — Вик повернулся и сказал, обращаясь к сундуку: — Эй, Рой, много ли ты нагрешил со времени твоей последней исповеди? Надеюсь, что не очень. — Он рассмеялся. Глухой речитатив в сундуке внезапно прервался, а Вик расхохотался громче. — Ну вот и все, Рой свалил в ад.

— Позовите священника, — пьяным голосом попросил Рой.

— Еще бы! Ведь тот, кто умирает без исповеди, отправляется прямиком в преисподнюю. Верно, Чарли?

— Я тоже помню что-то в этом роде, но я бы проконсультировался со священником или церковным юристом. Возможно, есть исключение для тех, кто искренне хочет исповедаться, но не имеет возможности.

— Проклятые адвокаты, вечно вы найдете лазейку! А я вот уверен, что Рой отправится из озера Баском прямым рейсом в озеро огня.

При этих словах Рой начал бешено биться о крышку сундука, а Чарли представил себе, как сундук исчезает под тяжелой черной водой. Нет, у него не хватит духу смотреть, как Вик делает это, не говоря уж о том, чтобы помогать ему. Почему бы просто не пристрелить этого мерзавца? Ведь им приходится давать большой крюк и тратить время, лишь бы потешить злодейскую мстительность Вика. Может, Рой и прав. Может быть, на озере Вик попытается разделаться с двоими сразу. Не стоит ли обдумать предложение Роя? Конечно, обещая отдать ему все деньги, Рой блефует, однако у него есть большой шанс остаться в живых. Словом, выгодная сделка. Рой провыл что-то неразборчивое — наверное, потеряв сознание от недостатка кислорода или от удара головой о крышку сундука.

— А тебе приходилось убивать, Чарли? — спросил Вик, искоса глядя на него.

— Нет.

— А я думал, ты служил в армии. Разве ты не был во Вьетнаме?

— Я служил на базе в Германии и успел демобилизоваться еще до начала всей заварухи.

— А я мог бы попасть в Корею, если бы не тюрьма. Я даже вызвался добровольцем и просил, чтобы меня освободили, но мне не поверили. Обидно, я и вправду хотел на войну.

Чарли прочистил горло.

— Скажи, зачем тебе приспичило тащить тело Дикона в «Мидас»?

Вик пожал плечами, будто ответ был очевиден.

— Я не мог оставить его в доме или незаметно зарыть во дворе, и я подумал, что лучше отвезти его в «Мидас», чтобы подозрение пало на Билла Джерарда. Если все исчезли — ты, я, Рой и Дикон, то кого схватят за задницу?

— Гениально.

— Вот то-то и оно.

Рой громко и прерывисто засопел.

— Слушай, может, дадим ему глотнуть воздуха?

— Ты что, рехнулся? Он все равно сдохнет через десять минут.

Чарли не приходило в голову, что можно подставить Билла Джерарда и что они с Виком могут играть роли вероятных жертв, а не преступников. А так их сочтут пропавшими без вести и предположительно мертвыми. Вдруг у него промелькнула догадка, заставившая его похолодеть.

— Эй, Вик, — позвал он, слыша, что говорит чужим тонким голосом.

— Да? — Вик смотрел на заснеженные изгороди и телефонные столбы за окном.

— Как по-твоему, что случилось с Дезире?

Вик буркнул что-то, не поворачивая головы.

— Что? Что ты сказал? Я не расслышал.

— Я сказал: не беспокойся о Дезире.

— Я не беспокоюсь, мне просто любопытно знать.

— Забудь об этом.

Они ехали, слушая громкие влажные хрипы из сундука. Наконец Вик повернулся и сказал:

— Понимаешь, Чарли, она знала о наших планах.

— Откуда она могла знать?

— Ну, я трахал ее. Мы много времени проводили вместе, и она стала догадываться. Однажды она спросила меня в лоб: ты грабишь Билла Джерарда? Это было так неожиданно, что я признался.

— Зачем?

— Не было смысла отрицать, она все уже поняла. Она хотела уехать с нами, то есть со мной.

— И поэтому ты ее убил?

— А ты что сделал бы на моем месте? Она требовала себе третью часть. А это, как-никак, половина моих денег и половина твоих.

— Господи, Вик, у нее же двое детей.

— Детей забрала сестра с мужем. Сестрица ее — добродетельная женщина, посещает церковь — не то что эта алчная шлюха Дезире. Она будет им лучшей матерью. И не забудь, что я не только о себе заботился, я защищал и твои интересы.

— И куда же ты ее… Где она теперь?

— Там, куда направляется Рой. В другом сундуке.

— Боже! Ты ее живьем туда упрятал?

— Тебе станет легче, если я скажу, что нет?

Чарли кивнул.

— Ладно. Она была уже мертва, когда сундук утонул.

Остаток пути до озера они не разговаривали.

Остановив машину у короткого деревянного пирса, Чарли вышел и открыл заднюю дверь. Следов других машин на снегу не было. Вик открыл другую дверь и подтолкнул сундук в сторону Чарли, который тянул на себя и вдруг поскользнулся и упал. Сундук съехал следом на землю, издав звук, какой издает лопнувший баскетбольный мяч. Еще бы чуть-чуть — и Чарли мог крепко получить по яйцам.

— Ты в порядке?

— Да, все нормально, — ответил Чарли, уверенный, что, едва они сбросят сундук в воду, Вик постарается немедленно избавиться от него за ненадобностью.

Он встал и отряхнулся, морщась от боли в бедре. Затем они понесли сундук на пирс. Вик держал передний конец, пятясь задом. Не успел он сделать пары шагов по обледенелому дереву, как поскользнулся и упал. Сундук тяжело ударился о доски, на этот раз вздох внутри был еле слышен.

— Черт! Давай быстрее спихнем его и поехали. Толкай сзади! — Вик встал и потащил сундук к краю пирса.

Чарли налег сзади.

— Все, хватит. — Вик остановился на самом краю и огляделся. Замерзшее озеро было покрыто толстым слоем сверкающего снега. — Какая красота вокруг, — вздохнул Вик, — правда, Чарли?

— Ага. — Сундук упирался Вику в коленные сгибы, пирс был скользкий, и Чарли принял решение. Вернее, он сначала наклонился, подталкивая сундук вперед, а потом уж осознал, что решение принято и исполняется. Колени Вика согнулись, и он рухнул вниз, успев на мгновение уцепиться одной рукой за край пирса. Потом пальцы разжались, и он молча упал и ударился о лед. Лед затрещал, но выдержал.

— Идиот! Сукин сын! Вытаскивай меня отсюда!

Чарли нагнулся и посмотрел вниз на черный силуэт. Вик распластался по льду, распределяя вес. Он пролетел добрых восемь футов — воды в озере в этом году было мало.

— Подожди, я поищу что-нибудь, чтобы ты мог ухватиться.

— Шевелись, твою мать!

Чарли, не торопясь, вернулся к машине, открыл багажник и достал монтировку и диковинный домкрат из двух частей, каких он никогда не видел.

— Быстрее, чтоб тебя! — крикнул Вик, когда он вернулся. — Лед вот-вот треснет!

Чарли с ухмылкой сбросил вниз первую деталь домкрата, которая упала и пробила лед в нескольких дюймах от лица Вика. Лед затрещал, точно старый паркет.

— Что ты делаешь, дебил? — Вик приподнял голову, отползая в сторону — прочь от пробоины и образовавшихся вокруг трещин.

— Мне очень жаль, Вик.

— Ублюдок.

— Ты собирался меня убить.

— Ты не знаешь, где деньги, Чарли. Без меня тебе конец.

— Деньги у тебя в чемодане.

— Нет.

Снова раздался треск, громче и пронзительнее прежнего. Вик опять отполз, отдаляясь от берега, и зачем-то сунул руку в карман. Чарли сбросил вторую часть домкрата. Она упала прямо под носом у Вика, и черная вода разверзлась под ним. Он исчез на миг, затем вынырнул, отплевываясь. Из воды торчали лишь голова и плечи.

— Боже, как холодно, — дрожащим голосом пожаловался он. — Помоги мне, Чарли, я не собирался тебя убивать, клянусь!

Чарли не слушал. Он шарил под снегом на берегу, ища камень. Найдя два — один большой, второй поменьше, — он вернулся и швырнул тот, что поменьше, целя в голову, но промазал. Камень упал в воду с громким всплеском. Тогда Чарли бросил другой камень и на этот раз попал в цель. Вик вскрикнул от боли и изумления, потрясенно взглянул на Чарли и, громко хлюпнув, ушел под воду. Чарли ровно полторы минуты смотрел на зубчатую черную дыру, затем повернулся, чтобы открыть сундук. Сначала он боялся, как бы разбухший труп не всплыл через некоторое время, но потом подумал, что лед быстрее затянет полынью. Так или иначе, учитывая размеры озера, тело не должно было всплыть в том самом месте, где ушло под воду.

— Подожди минутку, Рой, я тебя сейчас выпущу, и мы обсудим твое предложение.

Его великий план, план всей его жизни, осуществился. Годы скрупулезного расчета и обмана подошли к концу, а несчастная Дезире лежала на дне озера в таком же сундуке. Он чувствовал странное облегчение, взламывая монтировкой кодовый замок, пока, наконец, засов не щелкнул и крышка не открылась.

Чарли протянул руку и потряс Роя за плечо. Рой лежал, смежив веки поверх недвижных глаз и приоткрыв рот; язык торчал меж зубов. Чарли пощупал его шею, но пульса не нашел — впрочем, он не знал, где щупают пульс.

— Эй, Рой!

Тот не шевелился. Чарли вспомнил историю, слышанную от внучатого дядьки, о том, как сельский врач оживил якобы мертвого фермера, сломав ему большой палец ноги. Фермер почувствовал боль, закричал и вскочил, совершенно живой и здоровый, что заставило всю округу судачить о чуде воскрешения. Правда, через неделю он умер от гангрены в сломанном пальце. Рассказывая эту историю, дядька всегда весело смеялся.

Чарли не хотелось разувать Роя, и потому он схватил вялую руку и с силой дернул за мизинец. Выражение лица Роя не изменилось. Пошарив в сундуке, Чарли вытащил пустой пистолет, маленькую бронированную игрушку, которую, наверное, Рой прятал в носке. Зная, что грабить мертвых нехорошо и что вряд ли удастся раздобыть патроны, Чарли все-таки взял пистолет. А вдруг пригодится?

— Прости, Рой, — сказал он, опуская оружие в карман пальто.

Затем он захлопнул сундук и столкнул его в озеро. Во льду образовалась большая дыра прямоугольной формы, слева от первой. Сундук еще пару секунд поплавал в проруби, оседая, и скрылся под водой.

Глава 14

В чемоданах Вика обнаружилось восемь-десять смен теплой одежды, три пары туфель из крокодиловой кожи, бритвенный набор и тысяча долларов в дорожных чеках. Денег не было. Чарли вынес оба чемодана на пирс и сбросил в бо́льшую прорубь. Затем он сел в машину, включил радио и поехал обратно.

Под струнный оркестр, наигрывающий приторную обработку песни «Белое Рождество», он ехал среди прибрежных заносов и ветхих изгородей. Когда песня закончилась, диджей хриплым голосом забормотал о глубоком значении снегопада, говоря, что это и есть, должно быть, рождественское чудо. И Чарли, впервые за последние годы, вспомнил свое восьмое в жизни Рождество, когда снегопад не прекращался три дня. В то утро ему подарили щенка лабрадора. Не только ему, а всем шестерым братьям и сестрам, но щенок по имени Дюк сразу привязался именно к Чарли. Заботы о Дюке лежали на нем до самого отъезда в колледж. Когда Чарли приезжал домой на каникулы, Дюк шалел от радости, лаял, скулил и лизал его лицо, а когда подходило время неизбежного отъезда, глаза собаки наполнялись почти комической печалью. Дюк умер, когда Чарли был в армии. Узнав об этом, Чарли даже прослезился — старый пес умирал в разлуке с любимым хозяином. А ведь он понятия не имеет, где родители похоронили Дюка. Как и его деда, который тоже умер во время его службы.

Интересно, правду ли рассказывал дядька Арлен про фермера, или он все выдумал, чтобы попугать детей? Как правило, его рассказы о юности, проведенной на границе резерваций, были до предела драматичны. Там фигурировали пьяные ковбои, коварные индейцы, бродячие духи, присутствовали редкие неизлечимые болезни, кровь и насилие. Старик, как никто, оценил бы сюжет: три покойника проводят зиму вместе подо льдом озера Баском, убийца и две его жертвы, в ожидании оттепели.

В глубине души Чарли испытал разочарование, узнав, что Дезире спала с Виком. Странно, ведь она не раз говорила, что Вик ей противен. Правда, она плотно подсела на кокаин. Однажды они поехали к нему домой, и он видел, что она раз за разом жадно вынюхивает дозы, запивая портвейном, а под конец вечера его ждал вдохновенный минет. Если Вик расплачивался за секс кокаином, то она могла, конечно, поинтересоваться, откуда у него столько. Дезире всегда нравилась ему. Очень нравилась. Чарли только делал вид, будто его не волнует ее исчезновение, будто она сбежала с неким хахалем. Жаль ее, и жаль, что Вик сделал это. И если задуматься, он получил по заслугам.

* * *

Чарли вошел в дом Кавано, не слишком надеясь найти там деньги. Уж если Рой ничего не отыскал, значит, они где-то еще. По словам Дэнниса, Вик днем заезжал в «Раму», однако не верилось, что он припрятал деньги в клубе, зная, что Чарли может вернуться. Выпивки тоже не было. Чарли сел за кухонный стол и задумался. Рядом на стойке красной лампочкой мигал автоответчик. Чарли нажал кнопку.

— Алло? — хрипло произнесла усталая женщина. Подождав несколько секунд, она повесила трубку.

Похоже на голос Ренаты, однако после пятого прослушивания Чарли все-таки не был в этом уверен. Вынув из перерытого ящика стола записную книжку, он поискал в ней Ренату и нашел ее домашний телефон, записанный детским почерком Вика.

Чарли начал было набирать номер, но передумал и остановился. Ее адрес был указан ниже. Время было половина шестого. С деньгами или нет, ему пора уезжать из города.

Рената жила в белом доме простой треугольной конструкции примерно в миле к западу от «Сладкой клетки». В гостиной горел свет. Чарли проехал дальше по улице, вышел и пешком направился обратно. Вокруг было тихо, лишь снег скрипел под ногами. Поднявшись по ступеням, Чарли стукнул в окно. В ту же секунду занавеску отдернули, и Рената спокойно взглянула на него, будто ждала его приезда.

— Привет, Чарли, — сказала она, широко открывая дверь. — Что тебя сюда привело? Надежда, что я все-таки отблагодарю тебя за твою доброту?

Он вошел, и она захлопнула дверь.

В гостиной теплый сумрак клубился среди старой ветхой мебели. В камине горел огонь. Рената была в узких брюках и черном облегающем свитере, но без обуви. Под тонкими колготками краснели ногти, под стать длинным красным ногтям на руках, при виде которых Чарли снова почувствовал эрекцию. Ее волосы были по-прежнему убраны в тугой узел на затылке.

— Где ты была? После нашего разговора я приехал в «Сладкую клетку», а там никого нет.

— Я не могла тебя так долго ждать, Чарли. Ты обещал, что будешь через двадцать минут.

— Меня остановил коп. — Чарли хоть и был уверен, что приехал не позднее двадцати минут, препираться не стал. — Я прослушал твое сообщение.

— Какое сообщение?

— Которое ты оставила на автоответчике Вика.

— Зачем мне звонить Вику? — спросила Рената и направилась в кухню. — У меня и номера его нет. Я вообще не разговариваю с автоответчиками — сразу вешаю трубку.

— Значит, просто очень похожий голос.

— Похожий голос? И что он сказал?

— «Алло» и больше ничего.

— Это не я. А ты нашел Вика?

— Да, нашел. Он мертв.

Рената вскинула бровь:

— Рой Джиллз постарался?

— Рой тоже мертв.

— То есть ты можешь уезжать. Что тебя задерживает? — Она прислонилась к притолоке, скрестив руки, с насмешливой и слегка презрительной улыбкой в уголках рта. Чарли показалось, что она нарочно выгибает спину, чтобы продемонстрировать ему грудь.

— Я не могу найти деньги.

— Ты считаешь, они здесь?

— Не знаю. Знаю только, что голос на автоответчике Вика похож на твой.

Рената пожала плечами:

— Ищи, если хочешь.

— Не хочу. — Чарли уселся за стол. — У тебя есть что-нибудь выпить?

— Кофе, чай.

— А спиртное?

— Даже вина нет. Будешь кофе?

— Нет, спасибо, — отказался Чарли, чувствуя, как пульсирует от боли голова и ноет бедро.

— Может быть, это была Бонни. У нее прокуренный голос.

— Насколько мне известно, Вик и Бонни не разговаривали года три, если не больше. Ну разве что обменивались оскорблениями.

— Ну и пусть. А деньги он мог у нее спрятать. — Рената села рядом с ним за стол. — Она по-прежнему живет в их старом доме, верно?

Чарли кивнул. Нет, не может быть — помня, какими злыми врагами расстались Вик и Бонни, куда злее, чем они с женой.

— Ты думаешь, он собрался забрать ее и детей, а тебя оставить ни с чем?

— Насчет последнего ты угадала. Он хотел утопить меня в озере Баском.

— Но если он не собирался брать ее с собой, то мог ведь до утра спрятать деньги у нее в доме. Допустим, он приехал повидать детей, а заодно наведался к тайнику.

— Возможно. — Чарли начал понимать, что ее предположение не лишено смысла. Подобно Чарли, Вик редко вспоминал о своих детях, однако вполне мог использовать Рождество как повод приехать в старый дом и кое-что припрятать. — Завернул, наверное, в цветную бумагу и сунул под елку.

— Точно, — кивнула Рената. — А о какой сумме идет речь, Чарли? Если вы оба собирались удариться в бега, то, наверное, гораздо большей, чем вам удавалось воровать в течение двух лет.

— Вчера днем я очистил все наши операционные счета.

— То есть всего пять или шесть бюджетов? Двенадцать-пятнадцать штук в общем? Так этого мало двоим для безбедной жизни.

Чарли со вздохом поднялся. Часы показывали пять сорок пять.

— Мы по-крупному толкали кокаин на стороне. За спиной у Билла.

— Господи, Чарли, да Билл бы вас на куски порезал, узнай он об этом.

— Вот мы и задумали сорвать большой куш и бежать из города, пока он не узнал.

— Значит, денег много.

— Целая куча. Я поеду, пожалуй, пока Бонни не спустилась вниз под елку за подарками.

Рената встала.

— Если ты захочешь вернуться, Чарли… — Она положила одну руку ему на плечо, а вторую на бедро. На миг они прильнули друг к другу и поцеловались. Ее губы имели вкус мятной жвачки и сигарет, любимой комбинации Чарли. Острые красные ногти вонзились в его пальто и рубашку. — Тебе пора. — Рената отстранилась, заговорив вдруг с сильным акцентом.

Десять минут спустя Чарли выходил из машины на улице Бонни. Он по привычке проехал на три номера дальше, чтобы не маячить напротив ее дома. Вокруг стояли новые одинаковые двухэтажные особняки, а раньше, когда Чарли был маленьким, здесь были фермерские поля.

Чарли шагал по улице, чувствуя нервную дрожь в коленях, но твердя себе, что хорошо одетого белого человека средних лет на «мерседесе» последней модели никто не заподозрит в преступных намерениях, даже в шесть часов утра. И что обывателю и в голову не придет, что этот человек недавно совершил свое первое убийство и вот-вот совершит свою первую кражу со взломом.

Чарли зашел с торца дома и откопал из-под снега подвальное окно. Прежде чем разбить его, он присел на корточки и сосредоточился, зная, что может позволить себе лишь один удар, дабы на шум не сбежалась вся округа. Затем правой ногой Чарли резко ударил в стекло, потеряв при этом туфлю. Ему показалось, что окно разбилось со страшным грохотом. Чарли подождал с минуту — но никто не торопился хватать его и вязать. Тогда он опустился на колени, сунул руку в пробоину, повернул оконную щеколду и осторожно проник внутрь.

В подвале было черно, лишь под потолком серели несколько окошек. Чарли ощупью пробрался к лестнице, спотыкаясь о какие-то коробки, и нашарил на шершавой стене выключатель. Вверху зажглись две лампочки и осветили голые бетонные стены, пол и всяческий хлам, заполнивший помещение. Чарли попытался отыскать под разбитым окном свою туфлю, среди ящиков со старой одеждой и игрушками, но безуспешно. Потратив еще две-три минуты на беглый осмотр остальной части подвала, он плюнул и двинулся в одной туфле и мокром носке по лестнице наверх.

На кухне было значительно светлее, чем внизу, однако в холодильнике не нашлось ни пива, ни вина — только газировка, фруктовые соки и молоко. Вздохнув, Чарли направился в гостиную.

В дальнем углу стояла большая елка, а под ней лежали добрых тридцать штук подарков в яркой оберточной бумаге. Чарли опустился на колени, чтобы рассмотреть их, но оказалось, что в темноте не видно надписей. Тогда он нащупал за елкой электрическую вилку, сунул ее в розетку, и елка вспыхнула удивительно ярким и мягким светом.

На кофейном столике осталась тарелка с печеньем и полстакана молока. С каминной полки свешивались три чулка, набитые подарками, а сверху стояли в ряд семейные снимки, среди которых Чарли с удивлением заметил фотографию Вика. Он подумал, что в доме Сарабет вряд ли найдется хотя бы одно его фото, если только где-нибудь у Мелиссы. Надписи на подарках теперь читались без труда. На первой коробке почерком Вика было выведено: «Нине от папы». Чарли аккуратно отклеил скотч, снял обертку и открыл крышку с указанием: для детей от четырех до восьми лет. Внутри лежала резиновая кукла, инструкция и ничего другого. Такого пупса он сам покупал для Мелиссы два-три года назад, когда они были в моде. Особенность этой модели состояла в том, что она умела жевать пищу и выполнять несколько других более или менее отвратительных действий. Мелисса, помнится, осталась довольна. Чарли положил куклу обратно в коробку, закрыл крышкой, кое-как обернул и продолжил перебирать подарки, ища те, что принес Вик. Один, подписанный «Дэнни от папы», он начал было разворачивать, но потом подумал, что вряд ли Вик стал бы прятать деньги в детские подарки. Если деньги здесь, то наверняка в подарке, предназначенном для Бонни.

Но сколько его искать в этой чертовой куче подарков? Сьюзи от мамы. Маме от Сьюзи. Дэнни от Нины. Сьюзи от Санты. Все мыслимые комбинации, кроме Бонни от Вика. Он продолжал поиски. Бабушка, дедушка, тети, дяди, кузены и кузины — все родня, надо думать, со стороны Бонни. И вот в углу, под электрической розеткой, он увидел большую коробку в такой же зеленой обертке, как и подарок для Нины. Чарли взял коробку, оказавшуюся довольно тяжелой. «Моей единственной дорогой Бонни, с надеждой на будущее, от Вика», — прочитал он на ярлыке. Едва не вскрикнув, Чарли начал срывать обертку, но тут у двери раздался тоненький голосок:

— Ты не Санта.

Чарли оглянулся и увидел темноволосую девочку лет пяти или шести, в пижаме. Она смотрела на него с непередаваемым отвращением.

Он поднялся на ноги и прошептал, поднося палец к губам:

— Я его помощник. А ты, наверное, Нина.

— Я Сьюзи, — громко заявила девочка. — А Нине уже почти двенадцать.

— Ах да, верно, — закивал Чарли, подумав, что в таком случае Нина не обрадуется подарку. — Ты такая большая, детка, что я принял тебя за старшую сестру, хо-хо-хо.

— А тебя как зовут? — спросила Сьюзи.

— Чарли.

— Что ты здесь делаешь?

— Проверяю, кому предназначены подарки, — вдруг Санта что-то перепутал?

— Ты хочешь их украсть!

— Тсс! Ты всех разбудишь.

— Ну и что? Уже почти утро.

— Сколько же тебе лет, Сьюзи?

— Пять. Это папа подарил маме, — она указала на коробку в его руках, — положи на место.

Чарли взглянул на надпись и притворился удивленным.

— Надо же, и правда. — Он поставил коробку под елку.

— Не сюда. Где она была. В угол.

Чарли осторожно перенес коробку в угол.

— Ну вот, теперь я готов вернуться на Северный полюс. А ты возвращайся в кровать, пока совсем не рассвело.

Малышка недоверчиво глядела на него.

— Я теперь все равно не усну.

— А ты постарайся, иначе я расскажу Санте, и он будет недоволен.

— Ты не знаешь Санту.

— Это ты так думаешь.

— Почему ты в одном ботинке?

— Второй я потерял по дороге, пока ехал сюда на санях.

— Ладно, — вздохнула Сьюзи и отвернулась. Но не успел Чарли обрадоваться, как она во весь голос крикнула через плечо: — Я сейчас расскажу маме!

Чарли схватил коробку и бросился из гостиной в темную кухню, где наскочил больным бедром на острый угол стола, а оттуда к черному ходу. Вслед ему летел душераздирающий визг:

— Мама! Он украл наши подарки! — Так визжит электропила, режущая мрамор.

Чарли отодвинул засов, распахнул дверь и стремглав рванул к своей машине. Там он бросил коробку на пассажирское сиденье и дал по газам. Когда он проезжал мимо дома Бонни, на втором этаже вспыхнул свет.

Примерно через милю пути завыли сирены, и Чарли свернул на парковку у супермаркета. Он сидел с включенным двигателем и ждал, пока полицейские проедут мимо. Сирены приближались, завывая все громче и громче, пока, наконец, не материализовались на перекрестке в виде патрульной машины с красной мигалкой. Копы промчались туда, откуда он только что приехал. По счастью, на улицах уже появились другие машины. Неизвестно, успела ли Бонни заметить «мерседес», но так или иначе единственный автомобиль на дороге сразу привлекал внимание.

Пора было возвращаться к Ренате, но сначала он хотел увидеть деньги. Чарли сорвал зеленую бумагу и принялся ногтями рвать клейкую ленту, которой была плотно обмотана коробка. Выходило туго. Тогда он выключил двигатель и подцепил сразу несколько слоев при помощи ключа зажигания. Лента с громким треском лопнула посередине.

Сверху лежали скомканные газеты. Пошарив среди газет, Чарли нащупал что-то твердое и вынул деревянный брусок размером с небольшую губку для мытья посуды. Когда он выбросил все газеты и еще несколько брусков на пол, внизу обнаружилась записка на листе желтой судебной бумаги:

«С Рождеством, сука!

Пока.

Вик».

Чарли, потрясенный, сидел, судорожно сжав руль и хватая воздух раскрытым ртом. У него почти нет денег. Может быть, Рената одолжит ему немного — чтобы выбраться из города. Он усилием воли заставил себя сложить все обратно в коробку, которую бросил на стоянке у фонарного столба, и поехал к Ренате. По пути педаль больно резала ступню в мокром носке.

Он снова оставил машину на несколько номеров дальше по улице и, хромая, медленно вернулся обратно. Бедро ныло сильнее прежнего, каждый удар сердца отдавался болью в голове. Наверное, надо все-таки выпить кофе и попросить у Ренаты аспирин.

Чарли позвонил и прислушался. Тишина. Тогда он дернул за ручку — и дверь открылась. В гостиной и на кухне горел свет, но никого не было.

— Рената?

Возле кресла у камина валялся раскрытый бульварный роман в яркой обложке с названием на незнакомом языке. В камине горели дрова, причем последние из поленьев лишь недавно занялись. Чарли двинулся по коридору, зовя Ренату.

Слева была полуоткрыта дверь в темную комнату. Чарли, поколебавшись, вошел и включил лампу на прикроватном столике. У Ренаты старинная кровать с пологом, покрытая лоскутным одеялом, какие делали сто лет назад. Стены украшали семейные фотографии на фоне узнаваемых местных пейзажей. Одно фото тридцатых годов запечатлело группу людей на пикнике 4 июля на озере Баском — этот пирс Чарли не спутал бы ни с одним другим. Впрочем, фотографий Ренаты тут не было, поскольку дом, похоже, ей не принадлежал. Она, наверное, арендовала его со всей обстановкой, привезя с собой лишь одежду и пару бульварных романов на неведомом языке.

Осмотрев спальню, Чарли прошел до конца коридора и по шаткой деревянной лестнице спустился в подвал. В подвале, кроме канализационного насоса и бойлера, ничего не было. Он медленно поднялся наверх. Значит, Рената исчезла, скорее всего прихватив деньги. Таким образом, она не оставила ему выбора.

Глава 15

Чарли, как обычно, припарковал машину на соседней улице и потащился в клуб своим ходом, стараясь осторожнее ступать на разутую ногу, дабы не порезаться о битое стекло, присыпанное снегом. Единственной машиной на стоянке был черный «линкольн-континенталь», и Чарли на миг оторопел, подумав, что это его бывшая машина. Однако, подойдя ближе, он понял, что ошибся: у «линкольна» были номера другого штата. Личный автомобиль Билла Джерарда. Внутри никого не было.

Две дорожки свежих следов тянулись от машины к боковой двери клуба: мужские следы с водительской стороны и женские — с пассажирской. Все старые следы давно замело снегом. Чарли по очереди попробовал главную и боковую двери здания и обнаружил, что обе закрыты. Тогда он направился к телефону-автомату, по пути пытаясь выдумать вескую причину для посещения клуба «Сладкая клетка» в нерабочее время. Ничто не шло на ум, и Чарли набрал номер справочной службы.

— Мне нужен телефон Сидни Макколума.

— Есть С.Дж. Макколум на Теннеси и Д.С. Макколум на Двадцать третьей.

— Давайте оба.

Сначала Чарли позвонил тому Макколуму, что на Теннеси, и попал на молодую женщину, которая была страшно возмущена его звонком спозаранок. И пусть она была не Сидни, потоки ругательств, обрушившихся на Чарли, служили самым живым и верным доказательством того, что она имеет к нему некое отношение. Чарли позвонил Макколуму на Двадцать третью улицу, и Сидни поднял трубку. Оказалось, он еще не ложился.

— Я до сих пор страшно взвинчен и не могу успокоиться. А все моя мамаша и ее мерзкий муж, которым срочно понадобилось в «Сад богов». Да еще этот ублюдок — бойфренд Расти — подпустил мне адреналину в кровь. А у тебя-то что стряслось?

— Мне некуда податься. Можно я приеду к тебе?

Просьба Чарли застала его врасплох.

— Э-э… да. Это будет кстати. Я как раз хотел с тобой обсудить один вопрос. Если хочешь, я сделаю тебе яичницу и кофе. Дети еще часа два будут дрыхнуть.

Чарли записал адрес и со всей прытью, на которую был способен, поковылял к машине.

Пять минут спустя Сидни открыл ему дверь.

— Извини, у меня бардак, — сказал он, — я никого не ждал.

В гостиной было чисто, только повсюду валялись игрушки. Чарли оглядел комнату, надеясь увидеть крючок для ключей или полку, но Сидни уже тащил его на кухню.

— Значит, ты просто колесишь по городу?

— Да, более или менее.

— Я тоже так иногда — после работы и когда дети не у меня. Катаюсь туда-сюда, сам не знаю зачем. — Он посмотрел на ноги Чарли. — Ты, кажется, посеял один ботинок.

— Ага, — кивнул Чарли, надеясь, что Сидни не станет допытываться, как это случилось.

— Так тебе обувь нужна? Какой у тебя размер?

— Девятый.

— А у меня тринадцатый. Так что извини. — Сидни открыл шкафчик. — Сделать тебе кофе?

— Мне бы чего покрепче, — сказал Чарли, убеждаясь, что и в кухне нет ни крючка, ни полки, где могли бы находиться ключи.

— Эх, это вряд ли. Я ведь почти не пью дома — из-за детей. — Сказав так, Сидни открыл холодильник, и Чарли с радостью увидел в дверном отделе две бутылки «Шлиц». — Ан нет, повезло тебе! — Сидни достал одну бутылку и откупорил ее о столешницу.

Чарли с благодарностью взял у него пиво. Конечно, две малышки по 3.2 не избавят его от головной боли, но хотя бы притупят ее.

— Пожалуй, составлю тебе компанию. — Сидни откупорил вторую бутылку.

У Чарли упало сердце, когда он понял, что этой ему не видать. После первого долгожданного глотка сердце тоскливо заныло — пиво было кислое и горькое, как раствор аспирина. Наверное, оно простояло в холодильнике не меньше года.

— Чтоб мы были счастливы в новом году! — сказал Сидни и сделал огромный глоток. Пиво, не успев попасть к нему в горло, прыснуло наружу, облив дверцу холодильника и пальто Чарли. — Ну и дрянь! Я же говорю — дома я не пью. А у тебя как на вкус?

— Немного выдохлось, но пить можно, — ответил Чарли и мужественно отхлебнул. Второй глоток был хуже первого, и он поставил бутылку на край раковины, признавая свое поражение. — Нет, нельзя.

Сидни печально покачал массивной головой и вылил обе беспенные бутылки в раковину.

— Я приготовлю кофе, а ты пока посиди в гостиной.

Чарли сел на диван и огляделся, стараясь сообразить, где могут быть ключи, если не в кармане Сидни. Но если Сидни держит их при себе, то дело совсем плохо. Остается только убить его и забрать ключи или вежливо попросить их на пару часов. Впрочем, оба варианта ничего не гарантируют. Вскоре появился Сидни, поставил перед Чарли чашку кофе и сел в кресло напротив.

— Тебе, наверное, интересно, какой вопрос я хотел обсудить, — начал он, причем Чарли и забыл, что он хотел что-то обсудить.

— Ага.

— Как ты считаешь, не подаст ли тот парнишка на меня в суд?

— Не знаю. Думаю, нет, — ответил Чарли, хотя ему в голову не приходило об этом задумываться.

— Не понимаю, как это у меня вышло. Как вспомню, аж дурно становится. Наверное, я был пьян. Но, Чарли, он бросился на нее с монтировкой. А от ее нового бойфренда не было толку — он скорчился на сиденье и хныкал, недоносок. Представляешь? — Чарли покачал головой. — И все-таки напрасно я его так. Надо было наподдать ему хорошенько и вышвырнуть с парковки, а теперь он на всю жизнь калека.

— Не быть ему гитаристом.

— Это точно, — ухмыльнулся Сидни.

— Вдобавок, он никого больше не сможет обидеть.

— Верно. Когда я вспоминаю фингал под глазом Расти, мне становится легче. Но меня волнует другое. Все дело в принципах. Я не верю, что проблемы можно решить при помощи силы, понимаешь? Боюсь, я испортил себе карму.

— Но ты же вышибала!

— А ты знаешь, сколько буянов я выпроваживал одним взглядом?

— Да, я сам видел. Но иногда ни слова, ни взгляды не помогают.

— Конечно. Так что же ты думаешь, подаст он на меня в суд или нет?

— Как знать? Полицейские, что повезли его в больницу, — мои знакомые. Они не особенно впечатлились его бредом. С их стороны неприятностей быть не должно.

— А в твоей практике встречались дела о нанесении физических увечий?

— Нет, никогда. Тебе придется нанимать адвоката по уголовному праву, если что. Но, на мой взгляд, ты зря беспокоишься. Разве он тебя знает?

— Немного. Он знает, что я бармен в «Сладкой клетке».

Чарли записал имя и номер телефона на обратной стороне телепрограммы, лежавшей на кофейном столике.

— Если будет нужно, позвони этому человеку. Расскажи ему все, ничего не утаивай, и он спеленает парнишку по рукам и ногам, как младенца.

Поднеся чашку к губам, Чарли попробовал, не слишком ли кофе горяч, и затем сделал большой глоток. Ему трудно было отвлечься от мыслей о том, что происходит сейчас в клубе. Судя по всему, пока он тут сидит, Рената и Билл делят там деньги, его деньги. Правда, сколько-то они с Виком украли у самого Билла, но большую часть заработали собственным трудом.

— Будешь яичницу? — спросил Сидни.

— Конечно, — ответил Чарли, и Сидни ушел обратно на кухню.

Чарли сидел, сунув руку в карман пальто и нервно перебирая собственные ключи. И вдруг его осенило. Он вспомнил сцену, виденную не раз в клубе: Сидни достает связку ключей из кармана пальто, висящего за стойкой. Он нарочно держал ключи там, чтобы они всегда были под рукой. Чарли вскочил и побежал в коридор, где стоял шкаф с верхней одеждой.

— Ой, извини, — Сидни выглянул из кухни, — я забыл предложить тебе раздеться. Ко мне редко приходят гости.

Чарли натянуто улыбнулся, снял пальто и повесил на крючок, будто затем и вышел в коридор.

— А тебе три яйца или четыре?

— Давай три.

Когда Сидни скрылся в кухне, Чарли быстро обшарил карманы его пальто на дальнем конце вешалки. Массивная связка ключей была в правом. Чарли, косясь в сторону кухни, бесшумно переложил ее в карман своего пальто. Сидни снова выглянул и спросил:

— Ты ищешь плечики?

— Уже нашел. — Чарли снял свое пальто с крючка и перевесил на плечики. Затем вернулся в гостиную и снова сел на диван, говоря себе, что Билл и Рената не скоро поделят деньги и он успеет их застать в «Сладкой клетке».

Сидни вышел из кухни с двумя тарелками яичницы серого цвета и бутылкой острого соуса «Табаско», которые поставил на кофейный столик. Чарли подцепил кусочек яичницы не вполне чистой вилкой и принялся жевать. Кушанье было пресное, и он добавил добрую порцию соуса.

— Ну, как тебе яичница? — поинтересовался Сидни.

— Вкусно, спасибо, — ответил Чарли, благодаря соусу привирая лишь самую малость.

— Знаешь, Чарли, ты меня почти успокоил. Я твой должник.

— Да ладно, считай, что долг ты уже отдал. — Чарли ткнул пальцем в свою тарелку.

Пока он не начал есть, он не чувствовал, насколько голоден. Имей он больше времени, он бы попросил у Сидни добавки. Едва тарелка опустела, он встал.

— Что ж, мне пора.

— А я, пожалуй, сосну пару часиков, пока дети дрыхнут.

Чарли ничего не знал о его детях, даже сколько их.

— Поздравь их от меня с Рождеством.

— Хорошо, приятель. И тебя с Рождеством. Спасибо тебе, ты настоящий друг. — Сидни обнял его так крепко, что бока заломило. — До встречи.

Сидни распахнул дверь.

— Эй, а «линкольн» ты продал?

— Нет, «линкольн» был служебный, — ответил Чарли, садясь в «мерседес».

Чарли поставил «мерседес» вплотную к «линкольну». Теперь, если Билл вздумает бежать, ему придется таранить «мерседес», что плохо кончится для обеих машин. Хоть Чарли и сам не знал, зачем он заблокировал Билла, что-то подсказывало ему, что это удачная находка.

Подойдя к центральному входу, он стал пробовать ключи. Третий повернулся в замке, и дверь открылась. Чарли тихо скользнул в темное фойе, осторожно прикрыв за собой дверь. Из кабинета Ренаты просачивался свет. Чарли крался вдоль стены, прислушиваясь. Голосов не было слышно, только чье-то тяжелое дыхание. Рената. Он вынул из кармана маленький пистолет Роя Джиллза и ворвался в кабинет.

Рената сидела за столом, нагнувшись и опустив руки вниз.

— Чарли! — тихо воскликнула она. — Сегодня явно день сюрпризов.

— А ну-ка, подними руки, чтобы я их видел, — велел он, беря ее на мушку.

— Не будь таким идиотом. И говори потише. Детективов, что ли, насмотрелся?

— Подними руки.

— Я не могу. Сам посмотри.

Он заглянул под стол и увидел, что ее руки пристегнуты наручниками к ножке стола, что и вынуждало ее сидеть в такой неудобной позе.

— Это Билл тебя пристегнул?

— Чарли, ты гений.

— Черт! А где он? А если он вернется? Эта штуковина не заряжена.

— Он пошел отлить.

— А где ключ от наручников?

— Не знаю. У него, наверное.

— Ладно, это не важно. Я подниму стол, мы вытащим твои руки вместе с наручниками и смоемся, пока он не вернулся.

— А не рано ли? У него твои деньги.

— Откуда у него деньги?

— Понятия не имею. Он заявился, едва ты уехал, и обвинил меня в сговоре с Виком.

— А обо мне он что сказал?

— Он сказал только, что Вик его предал. Он хочет заставить меня говорить.

— Как?

— Посмотри, что у меня на шее.

Чарли оттянул ворот ее свитера и увидел справа три кровавые свежие отметины.

— О боже, — поморщился он, — это следы от сигареты?

Рената кивнула. Ни малейшего следа жалости к себе не отразилось на ее лице.

— В баре лежит дробовик. Ты умеешь с ним обращаться?

— Конечно. Гораздо лучше, чем с такими игрушками. — Чарли сунул пистолет в карман.

— Пойди и возьми его. Когда он вернется, жди, пока не услышишь мои слова: «Хорошо, я расскажу все, что знаю». Это будет сигнал. Как услышишь, заходи и кончай его.

— Понятно, — сказал Чарли, — я спрячусь рядом, за сценой.

Рената кивнула.

Дробовик ладно ложился в руку. Чарли осторожно вынул магазин, стараясь не щелкать, дабы не насторожить Джерарда. Дробовик был заряжен и готов к бою. Он зачерпнул пригоршню патронов из коробки, что стояла подле на полке, и высыпал их в карман. Последний раз ему доводилось держать в руках оружие еще в армии, а дробовик — и вовсе в старших классах школы. Кого же он тогда убил? Утку? Нет, скорее, перепелку. Он был не из тех любителей, что сидят всю ночь на болоте, ожидая, когда прилетят утки.

Чарли закрыл магазин, поднял дробовик стволом вверх и полез за сцену. Он хотел пригнуться, опустившись на колени, но не позволила острая боль в бедре. Кончилось тем, что он лег на бок, готовясь вскочить, когда Джерард выйдет из туалета и скроется в кабинете Ренаты.

Пока он так лежал, свободная рука нащупала на полу что-то мягкое. Голубые бикини Эми Сью. Интересно, почему она бросила их здесь после выступления? Чарли потер шелковистый материал между пальцами, затем подцепил трусы на ствол и стал раскручивать, глядя, как они вращаются в холодном спертом полумраке.

Когда послышался шум сливного бачка, бикини сами собой прекратили вращаться и скользнули вниз по стволу. Чарли взвел курок и осторожно заглянул за угол сцены. Билл Джерард, высокий и пузатый, вывалился из двери мужского туалета, застегивая ремень. Коричневый пиджак болтался на согнутой руке, жилетка была расстегнута. Даже с расстояния тридцати футов Чарли видел его эрекцию и густую щетину на подбородке. Он целил в голову, слегка поводя стволом, но в тот самый момент, когда надо было стрелять, Билл вдруг заорал, обращаясь к Ренате, Чарли вздрогнул, и момент был упущен.

— Ты знаешь, что больше всего меня бесит? — Билл скрылся в кабинете. — Что я застряну здесь и не увижу, как мои внуки открывают подарки. Что я из-за тебя приеду весь измотанный!

Чарли неловко поднялся, превозмогая боль. Рената что-то говорила, но он не мог разобрать слов, зато гнусавый и резкий голос Билла Джерарда раздавался весьма отчетливо.

— И сколько мне еще тут с тобой сидеть? Сегодня Рождество, знаешь ли. — Двадцать футов отделяли Чарли от дверного проема. — А ведь мы могли бы быстро с этим покончить, если бы ты захотела.

Последовал невнятный ответ Ренаты.

— Ага, то есть ты понимаешь, что мне от тебя надо? Я хочу, чтобы ты открыла свой маленький красный ротик. Это поможет тебе уяснить, кто здесь босс, и сделает тебя более сговорчивой.

Чарли был уже у двери и видел, как Билл Джерард вынимает из ширинки свой тугой толстый член и направляет его в бесстрастное лицо Ренаты. Она заметила Чарли за спиной Джерарда, но виду не подала.

— Открывай рот, тебе говорят. Я с тобой не шучу.

Чарли прицелился в затылок Биллу, что был в пятнадцати футах от дула дробовика. «Представь себе, что это утка», — сказал он себе. Неподвижная кудрявая утка со стоячим членом. Он спустил курок, раздался выстрел, а вслед болезненный вопль Джерарда. На его седом затылке проступили красные пятнышки — Чарли не ожидал этого, он думал, будет взрыв из мозгов и крови.

— Какого черта… — взвизгнул Джерард, оборачиваясь с членом в руках. — Чарли? Боже, а я-то думал, что кому-кому, а тебе можно доверять. Что? Четыреста десятый? — изумился он, увидев дробовик. — Ты собрался укокошить меня из четыреста десятой пушки? Ты решил, что я змея, что ли? Прямо не знаю, смеяться или обижаться.

— Не шевелись, Билл, — Чарли придвинулся ближе, — это было только предупреждение. С такого расстояния я убью тебя одним выстрелом.

Джерард ухмыльнулся, выпустил член и выхватил из кармана жилетки пистолет двадцать второго калибра.

— Ты гадишь в собственном гнезде, придурок, — сказал он, направляя оружие на Чарли, — брось свою идиотскую пушку.

Чарли все держал под прицелом голову Билла, не решаясь взглянуть на Ренату, которая тем временем переместилась со стула на пол и стояла на коленях, грозно нацелившись на качающийся перед глазами член.

— Да кто тебя боится, безмозглый клоун в одном ботинке? Валяй, расскажи, как ты до этого додумался, а потом я пристрелю тебя. Выкладывай все подробности. Я хочу… — Джерард вдруг поперхнулся, вытаращил глаза и опустил пистолет. — О боже…

Чарли, наконец, позволил себе посмотреть вниз и увидел, что Рената держит во рту член Билла, но не так, как он ей велел. Ее острые зубы впились в нежную плоть, готовые сомкнуться и перекусить член пополам. Впрочем, Билл быстро спохватился и сунул пистолет ей в глаз:

— Прекрати сейчас же, а не то мигом окосеешь.

В этот момент Чарли шагнул вперед и спустил курок, стреляя в упор. Джерард повалился на спину, с лицом, испещренным мелкими дырочками, которые быстро наполнились кровью.

— Сколько я помогал тебе, Чарли, — заклекотал Билл, лежа на полу. Судя по голосу, в горло ему хлынула кровь.

— Чарли! — повелительно рявкнула Рената. — Хватит пялиться, кончай его!

Чарли подобрал с пола пистолет и направил его в изрытое дробью, окровавленное лицо Билла, которому, похоже, было уже все равно.

— Он и так умирает.

— Ты что, оглох? Возьми вон там подушку, прикрой его и стреляй.

Чарли взял зеленую атласную подушку с кресла в углу и положил ее на лицо Билла, как ему велели, а затем выстрелил. Подушка значительно приглушила грохот, но Чарли волновался, что кто-то мог слышать выстрелы дробовика. Он хотел убрать подушку, а потом передумал. Рената холодно наблюдала за ним.

— Почему ты не предупредила, что это четыреста десятый калибр? Я бы не стал стрелять издалека. Ведь он чуть не пришил нас обоих.

— Поэтому я и просила тебя дождаться моего сигнала.

— Мне было не слышно, что ты говоришь. Если бы я еще потянул, он заставил бы тебя отсосать.

— Подумаешь! Я и так почти отсосала. Я хотела довести его до кондиции, чтобы он расслабился, а ты мог бы подойти ближе и выстрелить.

— Но для того, чтобы заговорить, ты должна была бы вынуть член изо рта, и он бы насторожился.

— Нет. Он сначала кончил бы, а затем я подала бы тебе сигнал.

— А зачем вы держите в клубе такое дерьмо, как дробовик?

— Это все Сидни. Он боится убить кого-нибудь ненароком.

— С юридической точки зрения это довольно глупо, Рената. Вас обоих скорее посадят за нанесение увечий, чем за убийство.

— Что ж, буду знать.

— А где деньги?

Она кивком указала на сумку, напоминающую старинный докторский саквояж, что стояла на полу. Чарли поднял ее и перенес на стол. Затем, сделав глубокий вдох, открыл защелки и заглянул внутрь.

— Сколько там денег, Чарли? — спросила Рената.

Он чуть не заплакал, увидев кучу пачек, скрепленных резинками.

— Очень много.

Сверху лежал конверт, где были два билета на самолет с именами Г. и Б. Ньюман. Пистолет Чарли тоже бросил в сумку, мысленно вознося благодарственные молитвы. В конце концов, Билл Джерард спас его план.

— Там хватит на двоих или ты сейчас меня тоже убьешь?

— Я не собираюсь тебя убивать, — оторопел Чарли.

— Минуту назад у меня в кабинете произошло убийство, Чарли, что создает для меня большие проблемы. Вряд ли я удержусь в бизнесе, а могу и вообще загреметь за решетку. Словом, если ты не возьмешь меня с собой, то лучше убей.

— Да не хочу я тебя убивать!

— Тогда возьми меня с собой. Обещаю, что не пожалеешь, Чарли.

У него есть два билета, оплаченные наличными. В билетах не указаны ни полные имена, ни пол пассажиров. Например, они вполне могут сойти за мистера и миссис Ньюман. В Нью-Йорке живет знакомый мастер по подделке документов, надежный человек, который изготовит им паспорта за пару дней. Сам факт покупки двух билетов говорит о том, что Вик собирался бежать вместе с какой-то женщиной. А может, и нет. Впрочем, закравшееся сомнение насчет правильности этого вывода было тут же отброшено.

— Хорошо, поехали вместе.

Выходит, Билл Джерард не только спас его план, но и помог осуществиться самой заветной мечте, которая хоронилась в глубине подсознания и в которой он и самому себе боялся признаться: он и Рената трахаются где-то в тропиках, с кучей денег и всегда полным баром.

— Тогда подними стол.

Чарли поднял стол с одной стороны, и Рената вытащила руки.

— Как ты думаешь, далеко ли были слышны выстрелы?

— Думаю, нет. У нас хорошая звукоизоляция из-за музыки. Но лучше все-таки быстрее сваливать отсюда. Поищи у него в карманах ключ к наручникам.

Когда Чарли наклонился к телу и запустил руку в карман брюк, ему показалось, что Билл дважды вздрогнул. Он сбросил подушку и в страхе уставился покойнику в лицо. Нет, раны перестали кровоточить.

— Не волнуйся, он мертв, — сказала Рената, — ищи ключ.

Вытащив из кармана Джерарда бумажник и связку ключей, Чарли показал ключи Ренате.

— Он не прицепил бы ключ от наручников к общей связке, верно? Поищи в рубашке.

И точно — в кармане рубашки обнаружились два маленьких ключа на проволочном кольце. Освободившись от наручников, Рената потянула себя за ворот свитера.

— Ожоги надо бы смазать антибиотиком. Идем скорее.

— Подожди, а можно мне сначала пива?

Рената открыла нижний ящик и вынула бутылку крепкого «Джонни Уокера».

— Возьми. Выпьешь по дороге.

— Секундочку.

Снова опустившись на колени у трупа, Чарли стащил с ног Джерарда туфли. Размер одиннадцать. Он снял и носки. Надев чужие носки и туфли, Чарли прошелся по кабинету. Лучше, чем в собственных. Все остальное — ерунда.

Глава 16

До аэропорта два с половиной часа пути, если не подведут дороги. Так или иначе, к одиннадцати они доберутся и успеют на первый рейс в Нью-Йорк. В крайнем случае на следующий. Можно доплатить и лететь первым классом.

На этот раз он, не прячась, оставил машину прямо у крыльца. Предвещая восход, небо из темного сделалось пепельно-серым, когда они вернулись в дом с черного хода.

— Подожди в гостиной, пока я соберусь, Чарли.

Он прошел в гостиную и сел у камина, поставив сумку с деньгами у ног. От нечего делать принялся рассматривать книгу, которую читала Рената, в попытке опознать язык. Латинский алфавит, но много диковинных букв и диакритических значков, рассыпанных по тексту. Ни одного знакомого географического названия на странице с информацией об издателях. Дешевая шершавая бумага, страницы, выпадающие из перегнутого переплета. На обложке любительский рисунок — фермер с женой бесстрашно глядят в туманное будущее. Понятно — Советский блок. Венгрия? Польша? Литва?

— Трахаться уже некогда, но я успею сделать тебе минет на дорожку! — крикнула из спальни Рената. Ее акцент неожиданно усилился, будто она почувствовала, что он ломает голову над ее происхождением. — А ты пока налей себе выпить.

Чарли хоть и не прочь был выпить, но решил подождать до минета. Он встал и заглянул в спальню. Рената закрывала чемодан, лежащий на кровати.

— А фотографии ты не берешь?

Она окинула удивленным взглядом фотографии в рамках:

— Это не мои.

— А чьи?

— Понятия не имею. Посиди пока в гостиной.

— Откуда ты приехала, Рената?

— С чего вдруг такие вопросы? Сейчас это совершенно не важно.

— Нет, просто любопытно. Мне всегда хотелось знать, откуда ты родом.

— Это долгая история. У нас будет еще достаточно времени, чтобы познакомиться поближе.

— Точно.

Чарли снова сел у камина, вынул из сумки бутылку «Джонни Уокера» и повернул крышку. Пистолет лежал сверху. Интересно, он на предохранителе?

У двадцать второго вообще есть предохранитель? Он поставил бутылку на пол и взял пистолет. До сегодняшнего дня ему не приходилось совершать убийств, а теперь на его совести два трупа. Три — если считать, что он помогал Вику избавиться от Роя. Пусть два с половиной. Интересно, сколько людей отправили на тот свет Вик, Рой и Билл? Сам он мог назвать лишь убийство Дезире.

Говорили, что Билл Джерард избил до смерти одну несговорчивую проститутку, хотя Чарли всегда подозревал, что это выдумки, которые нарочно распространяет сам Билл ради устрашения коллег и конкурентов. В конце концов, убить Билла оказалось не так уж и сложно, даже новичку в этом деле.

Чарли взвесил пистолет на ладони, вспоминая, как все произошло и как нервный рефлекс, сработавший в ответ на болевой прием Ренаты, спас их обоих от пули.

Бросив оружие в сумку, он стал предвкушать минет, когда вдруг план Ренаты предстал перед ним во всей тошнотворной ясности: она собиралась убить Билла, когда тот расслабится и потеряет бдительность. Как он сразу не сообразил, что совместный побег не имеет для нее смысла, поскольку зависеть от чьей-либо щедрости не в ее натуре?

Проклятый недоумок. Он поставил бутылку на пол и подошел к двери спальни.

— Я почти готова, Чарли. Ты сядь пока на место.

— Я хотел у тебя кое-что спросить.

Она подняла голову:

— Что?

— Нет, ничего, извини, — сказал Чарли, поскольку не успел придумать вопрос.

— Потерпи еще секундочку, и я сделаю тебе такой минет, какого тебе еще никогда не делали.

Он вернулся в гостиную и снова сел у камина, с пистолетом в руке. Надо же, как радость от найденных денег и перспектива обладать шикарной и недоступной женщиной затуманили ему мозги. Рената и Вик, конечно, состояли в сговоре. Это она позвонила в полицию и сообщила об ограблении в доме Бонни. У него в сумке больше четверти миллиона долларов, и он чуть не отдал их за отсос, до конца которого ему было бы и не дожить.

Чарли прислушался: Рената в спальне напевала что-то на своем языке. Она наверняка вооружена. Но пока она верит, что он в ее власти, у него есть тактическое преимущество.

— Я почти готова! — крикнула она. — Ты хочешь, чтобы я была голой, или мне надеть что-нибудь сексуальное?

— Полностью одетой, — ответил Чарли, понимая, что оба предложенных ею варианта грозят подорвать его решимость.

— В костюме, как вчера?

Нет, это было бы еще хуже.

— Выходи в том, в чем ты есть. У нас мало времени.

— Как скажешь, Чарли.

Он поднялся, пересек гостиную и скрылся в тени у дверей кухни.

— Как долго мы пробудем в Нью-Йорке? Два-три дня? Мы едем за границу? Чарли?

Она остановилась у камина и огляделась. Он поднял пистолет. Она была прекрасна. В лице появилась мягкость, почти теплота. Такого он еще не видел.

— Чарли? — Рената шутливо нахмурилась. — Ты где прячешься? Захотел поиграть?

Она вышла в коридор. Едва она скрылась из вида, он двинулся следом.

— Чарли? — Она заглянула в спальню, балансируя на одной ноге.

Сейчас. Пока он не видит ее лица. «Представь, что это утка». Когда он спустил курок, выстрел треснул в маленьком доме, точно фейерверк. Рената с тихим стоном упала в дверях; сзади на черном свитере образовалось мокрое пятно.

— Какого хрена, Чарли? — спросила она, поворачивая голову. — Ты мне, кажется, легкое прострелил. Боже, вызови скорую, о боже, боже.

— Извини.

Чарли прицелился и снова выстрелил. Грохнуло так, что наверняка слышали соседи. Надо быстрее кончать и сматываться. Пуля опять попала в грудь.

— Почему, Чарли, почему? — вопрошала она с такой невыносимой тоской в лице и голосе, что он на мгновение пожалел о сделанном, поняв, что ошибался. Но отступать было поздно.

— Извини, — повторил он.

— Вызови скорую!

— Ты же знаешь, я не могу.

— Тогда обними меня, — всхлипнула она.

Чарли опустился на колени, чтобы приободрить ее напоследок — перед тем, как он сделает выстрел милосердия. Когда он обнял ее за плечи, у нее вырвался стон, сменившийся проклятием, и он еле успел отскочить, едва не схлопотав филейный нож в горло. Нож царапнул кожу на шее и упал к его ногам. Чарли вскочил и выстрелил ей в лоб, прервав на полуслове ругательство, произносимое не то по-венгерски, не то по-литовски, не то по-польски.

Он плакал, стоя над ней и тоскуя оттого, что его догадки оказались верны. Потом сунул пистолет в сумку и вышел из дома с черного хода. Низко висело хмурое небо. В окнах соседей не было света, но его наверняка видели.

Чарли поехал в «Сладкую клетку», чтобы пересесть в машину Билла — на случай, если соседи, слышавшие выстрелы, сообразили записать номера. Как бы ни полюбился ему «мерседес» Бетси ван Хойтен, переставлять номера было слишком долго и хлопотно — его могли застукать. В конце концов, до аэропорта всего два-три часа пути.

Оставив машину рядом с «линкольном», он отпер дверь ключами Сидни и прошел в темноте в кабинет, где оставалось тело Билла.

На столе лежал дробовик с блестящими синими бикини Эми Сью вокруг ствола, а рядом ключи Билла, куда их бросила Рената. Он взял их и сунул в карман, где были еще две связки ключей. Колючая звенящая масса тяжело ударила по больному бедру. Подумав, как бы не возникло проблем при посадке в самолет, он швырнул на пол свою связку — как наиболее бесполезную из трех. Не вполне аккуратное место преступления получилось — связка его ключей и отпечатки его пальцев повсюду, но заметать следы было уже некогда. Так или иначе, сюда не скоро придут люди. К тому времени он уедет далеко и о нем и думать забудут. В некотором роде это даже забавно.

Пересев в «линкольн», Чарли вспомнил о ключах Сидни. Там были не только ключи от клуба, но и от машины и от дома, которые ему придется срочно восстанавливать. Надо заехать и бросить связку в почтовый ящик, а уж потом — в аэропорт.

Чарли остановился у дома Сидни, вышел и бросил ключи в ящик, но передумал и снова достал. Во время рождественских каникул почту не разносят, а ключи понадобятся хозяину довольно скоро. С этой мыслью он поплелся через заснеженный газон к двери. Повесив ключи на ручку, чтобы их нельзя было не заметить, когда дверь откроют, он повернул обратно, но тут дверь открылась и ключи, лязгнув, свалились на крыльцо.

— Чарли?

— Ой, привет, Сидни. Я случайно прихватил твои ключи.

— Мои ключи? — Удивленный, Сидни наклонился и подобрал их. — Как тебе это удалось?

— Они выпали, когда я вешал свое пальто, а я подумал, что это мои, и взял их. Ты еще не ложился?

— Что толку? Дети встанут через час. Спасибо, что вернул, без ключей мне пришлось бы паршиво.

— Ну, еще раз с Рождеством.

— И тебя, Чарли.

Сидни повернулся и пошел в дом.

Внезапно навалилась усталость. Чарли подумал, не полететь ли в Нью-Йорк на самолете из местного аэропорта, сокращая путь. Но эту идею быстро отбросил, потому что в таком случае он рисковал оставить след из города до Нью-Йорка, по которому его могли вычислить раньше, чем самолет приземлится.

Перед выездом на федеральное шоссе Чарли свернул в сторону пригородного района, где некогда жила одна его подружка. Район состоял из нескольких домов красного кирпича с крохотными квартирами по четыре в ряд. Добравшись до последнего дома, Чарли остановился. Здесь, наверное. А может, и нет. Он не знал ни что с ней, ни где она, лишь помнил, как ее зовут и как она выглядит, но сейчас ему казалось, что в одной из этих каморок он провел лучшее время своей жизни. С тех пор как он последний раз приезжал сюда, все сильно обветшало. В тусклом свете утра он увидел рваную противомоскитную занавеску на ближайшей двери и расслаивающееся от старости дерево с торчащими щепами. Чарли развернулся и поехал обратно.

Глава 17

В будке на платной автостраде сидела бодрая старушка.

— С Рождеством, — сказала она, протягивая ему билет. — Снегопад, похоже, кончился.

— Надеюсь.

— Едете навестить родных?

— Ага.

— Желаю вам весело провести время.

— Спасибо, и вам того же, — ответил Чарли, поднимая стекло.

Через три мили ему попался знак, оповещающий, что он выехал за границы города. «Чтобы больше не вернуться», — добавил он вслух. Дорога была скользкая, но почти пустая, и Чарли гнал во весь опор, не боясь, что потеряет управление. В огромном «линкольне» все было знакомо и надежно. В то же время ему было жаль «мерседес», и, сидя за рулем «линкольна», он чувствовал себя предателем, пусть эта машина принадлежит не ему лично, а Биллу Джерарду. Точнее, принадлежала.

Тишина вокруг начинала действовать на нервы. Чарли включил радио и стал крутить ручку настройки, ища чистый сигнал. Вскоре он поймал очередную рождественскую песенку в стиле кантри, а затем к работе приступил гнусавый диктор из главного полицейского управления, зачитывающий сводку происшествий. Интересно, что сводки всегда читал один и тот же диктор, будто ему не полагалось ни отпусков, ни больничных. Чарли со странным удовлетворением узнавал о драке в стрип-клубе в северном пригороде, куда выезжал наряд полиции, и об ограблении в Вестсайде. Ничего о событиях в «Раме», доме Бетси ван Хойтен или Бонни Кавано. Затем диктор принялся увлеченно описывать случаи мелкого хулиганства, но Чарли уже не слушал. Выходит, и трупы пока не нашли.

Впереди была заправочная станция. Он взглянул на указатель уровня топлива — стрелка приближалась к красной черте. Неизвестно, скоро ли он доберется до следующей заправки и работает ли она в праздники. С этой мыслью Чарли перестроился в средний ряд и остановился у крайней колонки. Раскрыв сумку, он взял пачку стодолларовых купюр, вынул одну и крепко сжал ее в ладони, смакуя ощущение. Первая сотня. Он долго ждал момента, когда начнет тратить деньги.

На пустующей заправке за кассой магазина сидела толстая и унылая молодая женщина с короткими рыжими волосами и нездоровым цветом лица.

— С Рождеством! — поздоровался Чарли, входя в магазин.

Кассирша не ответила, лишь тупо наблюдала, как посетитель берет с полки разовый стаканчик и наливает кофе.

Чарли поставил кофе на прилавок и протянул ей сто долларов.

— Кофе и полный бак на седьмой колонке.

— У меня нет сдачи, — пропыхтела толстуха, — читайте объявление. — Она указала пальцем себе за спину.

На стене и впрямь висело объявление: «Чеки, банкноты 50 и 100 не принимаем».

— Хорошо, сдачи не надо.

Она нахмурилась, чуя подвох.

— Девяносто баксов, между прочим.

— Это праздничный подарок. С Рождеством вас!

— Ага, вас тоже. — Изучив банкнот на свет и убедившись, что он не фальшивый, кассирша включила колонку. — Спасибо, мистер. Кофе за счет заведения.

Кофе помогал слабо. По дороге Чарли едва не клевал носом, несмотря на холод и громкую музыку по радио. Вторую заправку с рестораном он проехал не останавливаясь — она была закрыта, и он порадовался, что не пропустил первую. Сначала он чувствовал себя глупо, залив бензина полный бак, пока не вспомнил, что на сто миль у него уйдет добрых полбака, если не все три четверти.

Ряды голых тощих деревьев тянулись по обеим сторонам шоссе. Вдали на сером небе проступили полоски желтого света. Замечая на стекле редкие снежинки, Чарли с удовольствием думал, что потерпеть осталось пару холодных дней в Нью-Йорке, и ему больше никогда не придется видеть снега.

Мили через две после второй заправки он увидел на обочине фургон с аварийными огнями. Пожилой водитель заглядывал под капот, рядом стояла женщина его возраста, зябко сцепив руки на груди и чуть не плача. Чарли хоть и пожалел стариков, но был уверен, что рано или поздно их обнаружит дорожный патруль. Ему нельзя задерживаться, он спешит на самолет.

Спустя еще милю, вспоминая выражение отчаяния и страха на лице женщины, он засомневался. За все время пути ему не встретилось ни одной патрульной машины, а рейсы в Нью-Йорк отправляются каждый час. Главное, что он выбрался из города и теперь может позволить себе быть великодушным. В конце концов, Рождество сейчас или не Рождество?

Воспользовавшись следующим по курсу разворотом, предназначенным строго для машин дорожной полиции, Чарли поехал в обратную сторону. Второй разворот был только на закрытой заправочной станции. Но вскоре он уже тормозил позади большого бело-бежевого кемпера. Старик в толстой куртке и вязаной шапочке все ковырялся под капотом.

— Что у вас случилось?

Водитель выглянул из-за капота.

— Чертов драндулет совершенно новый, я понятия не имею, что с ним.

— У нас кончился бензин, — произнесла женщина срывающимся от обиды голосом. — А ты не заметил! — Она тоже была в толстой куртке и серой вязаной шапочке. — Десять или пятнадцать машин проехали мимо, и никто не остановился!

— Я мог бы подвезти вас до заправки, только не знаю, долго ли туда ехать, — предложил Чарли. — Сейчас праздники, все закрыто. Может быть, у вас есть шланг? Я сам залил полный бак на заправке милях в тридцати отсюда.

— Надо было там остановиться, когда я тебе говорила, — продолжала упрекать спутника женщина.

— Мне надоела твоя болтовня! — Старик злобно зыркнул в ее сторону, но она, похоже, совсем не испугалась. — Да, у меня есть шланг. Сходи за ним, Дот. Ты знаешь, где он лежит.

Пока старуха ходила за шлангом, старик все рассматривал двигатель.

— Я не уверен, что просто бензин кончился. Эти чертовы новые моторы — поди в них разбери, что сломалось.

Когда Дот вернулась, неся резиновый шланг и металлическую канистру на два галлона, он и Чарли пошли к «линкольну», и Чарли открыл бак.

— Вам помочь?

— Я и сам справлюсь. Спасибо.

Он сунул шланг в бак и стал наполнять канистру бензином, а Чарли вернулся обратно.

— Не сердитесь на Гюнтера, — сказала ему Дот. — Он считает, что все Рождество пошло насмарку, и очень расстраивается.

— Понятно. А куда вы едете?

— Черт знает куда! Он хочет свернуть на какую-то дорогу к западу, чтобы сэкономить время. Но что в этом толку, когда все равно стоишь на месте без бензина?

— Верно.

— Пусть мой первый муж был горазд выпить и приврать, но до такого не доходило. Я дипломированная медсестра, я всегда ответственно относилась к своим обязанностям и никогда не опаздывала, но этот, — она презрительным жестом указала на Гюнтера, наполняющего канистру, — в жизни не встречала более никчемного мужика. На кой ему понадобился этот фургон? Мы и так еле концы с концами сводим. И дернул же меня черт выйти за него замуж!

Гюнтер поднял голову и прищурился:

— Что ты сказала?

— Я сказала, что ты говнюк и глупый старый осел.

Старик фыркнул и продолжал сливать бензин.

— Извините, что не приглашаю вас в фургон погреться — у нас там беспорядок. К тому же он уже заканчивает.

— Ничего страшного. Как ваша машина ведет себя в гололед?

— Ужасно. По крайней мере, когда за рулем Гюнтер. У вас порез на шее, вы знаете?

Чарли потрогал место, где отметился филейный нож Ренаты. Порез уже подсох, но на пальцах все-таки осталось немного свежей крови.

— Порезался, когда брился.

Гюнтер наполнил канистру и пошел перелить бензин в свой бак.

— Этого нам не хватит, — заметила Дот, — надо возвращаться на заправку.

— Гюнтер, — крикнул Чарли, — отлейте еще канистру, если нужно.

— Большое спасибо, — ответил Гюнтер и снова направился к «линкольну» с пустой канистрой в руках.

— Вы очень добры, мистер, — Дот поежилась, — прямо не знаю, что на нас нашло, что мы пустились в дорогу ни свет ни заря в Рождество.

Сзади на шоссе появилась машина. Когда она приблизилась, Чарли едва не сразил приступ медвежьей болезни — это была патрульная машина, которая замедляла ход.

— Что у вас случилось? — спросил коп, опуская стекло.

— Уже все в порядке, офицер. Вот этот молодой джентльмен поделился с нами бензином.

— А тут разве не дизельное топливо?

— Нет, эта модель ездит на бензине. Дизельное топливо днем с огнем не сыщешь.

Коп на пассажирском сиденье посмотрел на Гюнтера, держащего шланг в зубах, кивнул и дал отмашку своим товарищам, показывая, что все в порядке и можно уезжать.

— Ну хорошо, веселого вам Рождества.

Чарли и Дот заулыбались, кивая, и патрульная машина уехала.

Гюнтер перелил вторую канистру в бак своего кемпера и полез за руль. Когда он включил двигатель, тот чихнул, застучал и заглох.

— Видела? А я что говорил? Бензин тут ни при чем.

— Почему ты такой тупой? Плесни немного в карбюратор.

Гюнтер вылез, повозился, открывая карбюратор, и вылил туда остатки бензина из канистры.

— И этот тип служил в полиции, — сказала Дот, обращаясь к Чарли, — представляете? Он ведь хуже младенца!

Гюнтер снова забрался в кабину и включил зажигание. На этот раз двигатель завелся и ровно заработал с первого оборота. Старик недоверчиво смотрел на капот, будто ждал, что машина вот-вот заглохнет.

— Заработало! — наконец признал он.

— Поздравляю.

— Пусть сначала немного прогреется.

— Примерно через милю будет разворот, — сказал Чарли, — он вам пригодится.

— Большое спасибо еще раз.

Дот зашла с правой стороны и тоже села в кабину.

Чарли удовлетворенно наблюдал, как они там препираются. Он сделал что-то важное, помог людям и теперь может двигаться дальше. Но по пути к своей машине он задержался, почувствовав, что нужно в туалет. Поскольку делать лишнюю остановку ему не хотелось ввиду потраченного времени, Чарли обогнул кемпер сзади и направился в придорожную лесополосу.

За деревьями простиралось поле, вдали виднелась крыша дома и амбар. Чарли отлил на ствол дерева, глядя, как парит холодная темная кора. Теперь, когда он обрел свободу, все вокруг изменилось. Острые запахи мочи, мокрой коры и древесного дыма кружили голову. Застегнув ширинку, он повернулся и увидел, что из трубы на крыше фермы валит дым. На обратном пути, проходя мимо кемпера, он заинтересовался надписью, напечатанной сзади большими готическими буквами:

«Не важно, куда ты едешь.

Важно, что ты делаешь и видишь по дороге.

Дот&Гюнтер».

«Вот почему эти чертовы фургоны всегда плетутся как черепахи», — подумал Чарли и собрался отойти, но не успел. Кемпер неожиданно дал обратный ход, а задняя лестница отвалилась и ударила Чарли в лицо, опрокинув его на снег. В следующее мгновение над ним вздыбилась задняя правая шина и с хрустом смяла его правую руку, а следом и грудь. Белый свет в глазах, в окружении красно-черных вспышек, стал стремительно сужаться и померк.

— Господи Иисусе, Гюнтер! Ты куда-то врезался!

Последовал второй толчок — под колесами был какой-то крупный предмет.

— Черта с два, — огрызнулся Гюнтер.

— Остановись и проверь, что там.

Но он решительно включил первую передачу. Колеса кемпера завертелись в обратную сторону, утюжа препятствие.

— Остановись, чтоб тебя! Я сама проверю.

Дот открыла дверь и прыгнула в снег.

— Женщина, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не выпрыгивала на ходу!

— О боже, Гюнтер! Ты только посмотри! Ты его задавил! — закричала Дот.

Молодой человек лежал под их машиной в луже крови. Она наклонилась, пощупала пульс, подняла веки, проверяя зрачки.

— Что — насмерть? — спросил Гюнтер.

— А ты думал!

— Какого черта этот идиот стоял сзади?

— А я почем знаю?

На молодом человеке было дорогое теплое пальто и дорогие остроносые туфли из бордовой кожи. Дот прослезилась. С виду он не старше ее сына.

— Что же нам теперь делать?

— Я думаю, дождаться патрульной машины.

— Еще чего не хватало! Это я должен буду объяснять, как этот недоумок угодил ко мне под колеса? Они и права у меня отнимут, сволочи!

Дот сунула руку в нагрудный карман пальто, ища документы.

— Интересно, кто это такой?

В кармане не было ни документов, ни бумажника, только связка ключей.

— Наверное, они в машине, — догадался Гюнтер.

Взяв у Дот ключи, он открыл пассажирскую дверь. Бумажник лежал на приборной доске.

— Так… Чарльз Льюис Арглист, член адвокатской коллегии. Кредитные карты… Visa, Master-charge.

Гюнтер заглянул в сумку, лежавшую на сиденье. Авиабилеты, пистолет двадцать второго калибра, бутылка «Джонни Уокера» и куча денег. Сделав медленный вдох-выдох, Гюнтер захлопнул сумку и спокойно понес ее к себе в машину вместе с бумажником.

— Дот, принеси брезент, что лежит у нас поверх микроволновки.

— Это еще зачем?

Гюнтер открыл сумку и показал ей содержимое.

— Мы забираем его с собой.

Она вытаращила глаза, глядя в сумку, затем покосилась на тело.

— Не иначе, он ограбил банк.

— Шевелись! Тащи брезент, пока нет машин и кто-нибудь его не увидел. И лопату давай — надо забросать кровь на снегу.

Полчаса спустя они заправляли машину на станции. Уже совсем рассвело, и меж туч показались островки голубого неба. С тех пор как они завернули тело в брезент и положили в багажный отсек, Дот едва ли произнесла хоть слово, к большой радости Гюнтера. Они поедут дальше на юг, свернут на западном съезде, а оттуда пятьдесят миль по проселочной дороге до старой затопленной каменоломни, где можно надежно спрятать труп молодого человека. А когда они начнут тратить деньги, Дот быстро забудет об этом бедолаге.

Молодая кассирша в магазине встретила их приветливо, хотя ей приходилось работать в праздничный день. Она поздравила их с Рождеством и пожелала хорошо провести каникулы.

— Ты думаешь, копы нас вычислят? — спросила Дот, когда Гюнтер включил зажигание.

— Нет, они не записывали наших номеров. Да и зачем? Они просто остановились спросить, что у нас случилось. Его машину потом заберет эвакуатор как брошенную, и в полиции образуется очередной висяк об исчезновении человека. Его никогда не найдут. Самое главное, что у нас есть деньги. Мы расплатимся с банком за машину, за дом, а остального нам хватит еще надолго.

Дот, ободренная его словами, улыбнулась. Они ехали на юг, слушая по радио рождественские песни. Как Гюнтеру было ни жаль молодого человека, ничего не изменишь. И что бы еще ни случилось, он ни за что не упустит этих денег.

— В котором часу мы приедем в «Сад богов»? — спросила Дот.

— В пять-шесть часов.

Хор запел «Славный король Вацлав». Несмотря на предстоявшее им неприятное дело, с момента отъезда из дому Гюнтер сильно воспрянул духом.

Дот откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и уснула. И прежде чем на обочине снова показалась машина молодого человека, он исчез из ее тревожных снов, а его место заняла чудесная сумка, полная денег.

В ЛЕСНОЙ ЧАЩЕ