Он пошел по следу, который вел в дальний угол, и очутился перед лифтами. Всего их было шесть. Он нажал кнопку, но ничего не произошло. Портер и не ожидал, что лифты работают; скорее всего, в здании не было электричества. Кроме того, приглядевшись, он заметил, что наружные стальные двери опечатаны красной лентой; на центральной двери висел листок бумаги с надписью: «Осторожно — нет кабин».
След в пыли вел не к лифтам, а налево. Повернув за угол, Портер увидел дверь — скорее всего, за ней начиналась лестница. На стене, на выцветшей зеленой краске, отчетливо выделялись слова, написанные чем-то ярко-красным: «Не видеть зла». Опустив голову, Портер увидел на полу у своих ног человеческие глаза. Они смотрели на него с обезоруживающим спокойствием.
89Клэр — день второй, 17.28
Глаза горничной покраснели от слез. Освободившись от кляпа, она тихо застонала, потом пожала плечами и быстро закивала.
— Он еще в доме? — настойчиво спросил Нэш.
— Не знаю, — ответила горничная. — Я не видела, куда он пошел.
— Давно вы видели его в последний раз?
Вопрос как будто смутил горничную. Зрачки у нее слегка расширились.
— Я… не знаю.
— Он вас одурманил?
Она смерила его задумчивым взглядом.
— Не знаю. Да, наверное. Не помню, как он меня связывал. Все словно в тумане.
— В доме еще кто-нибудь есть? — спросил Нэш.
Горничная глубоко вздохнула и посмотрела на лестницу.
— Мисс Патриша и мистер Толбот в своей комнате. — Ее зрачки еще больше расширились. — Он пошел туда! Помню, как он бежал к лестнице!
Нэш проследил за ее взглядом; лестница в сумерках была едва видна.
— А Карнеги?
— Не знаю, дома ли она. Я не видела ее с утра. Может, она в своей комнате.
Не переставая целиться в сторону коридора, Клэр опустилась на колени рядом с горничной.
— Вас ведь зовут Миранда?
Горничная кивнула.
— Сейчас я вас развяжу. Как только освободитесь, выходите на улицу. Рядом с домом стоит моя машина, зеленая «хонда». Она не заперта. Залезайте туда и ждите приезда полиции. Пригнитесь, прячьтесь, пока они не появятся, — учила Клэр. — Как думаете, справитесь?
Миранда кивнула.
Клэр быстро развязала ей ноги, а Нэш — руки. Когда горничная попыталась встать, она пошатнулась и чуть не упала. Нэш подхватил ее и удержал.
— То, что он вам ввел, выходит из организма не сразу, поэтому постарайтесь двигаться медленно.
— По-моему, меня сейчас стошнит, — ответила Миранда; лицо у нее посерело. Она оперлась о столешницу.
— Не торопитесь, — сказала Клэр. — Помощь уже близко.
Они смотрели, как Миранда бредет вдоль стены. Добравшись до порога, она с трудом вышла на крыльцо, в сгущающиеся сумерки. Как только она скрылась из виду, оба задрали головы и посмотрели на лестницу.
90Портер — день второй, 17.29
Портер провел пальцем по краске; она еще не высохла.
Глаза были голубыми.
Ему хотелось громко позвать Эмори, хотя он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет, он только выдаст себя. Кроме того, глаза необходимо было спрятать, убрать в пакет, но пакетов у него с собой не было. Портер опустился на колени. Бишоп вырезал глаза целиком, вместе со зрительным нервом и прочим. Произвести такую операцию нелегко; для того чтобы, не повредив, извлечь из глазниц глазные яблоки, нужны твердая рука и соответствующие инструменты. Портеру показалось, что операцию сделали совсем недавно, минут десять — пятнадцать назад; кровь только начала сворачиваться и засыхать.
Портер достал из кармана мобильный телефон:
— Клоз! Я внутри. Нашел глаза Эмори рядом с пожарной лестницей на первом этаже. Ты вызвал заодно скорую?
Не услышав ответа, он посмотрел на экран: сигнала не было.
Чертыхнувшись, он положил телефон в карман.
Крепче сжав биту, он осторожно перешагнул глаза, открыл дверь и вышел на лестницу. Луч фонаря высветил пыль и обломки. Пыль висела в воздухе, как густой туман; он с трудом удержался, чтобы не закашляться. Обнаружить здесь следы оказалось невозможно; первая ступенька была так затоптана, что Портер не знал, сколько здесь прошло людей — скорее всего, не один десяток.
Он посветил фонариком вверх.
Что там говорил Клоз — сколько здесь этажей? Да говорил ли он об этом вообще? Снаружи казалось, что их не меньше пятидесяти. Портер не был уверен, что смог бы подняться на такую высоту и в лучший день, а сегодня, после того как ему зашили раненое бедро… Он приспустил хирургические штаны и осмотрел рану. Кровотечение, открывшееся раньше, похоже, остановилось. Правда, ногу дергало; то место болело едва ли не сильнее, чем когда Бишоп пырнул его ножом. Кожа вокруг повязки и пластыря побагровела.
Портер достал из кармана нож для бумаги, отрезал полосу от рубахи и намотал ее поверх повязки, затянув потуже. Отрезал еще полосу и туго завязал область раны — не так, как кровоостанавливающий жгут, но достаточно, чтобы замедлить кровоток. Он надеялся, что этого хватит, чтобы продержаться, по крайней мере, еще немного.
Он начал подниматься по лестнице.
91Клэр — день второй, 17.29
Нэш шел первым; он пересек вестибюль быстро и плавно. Клэр старалась не отставать. После захода солнца в доме стало не только темно, но и как-то промозгло. Волоски у нее на затылке встали дыбом, и она внушала себе: это тоже от холода. Но часто бьющееся сердце доказывало, что она кривит душой.
Первая ступенька заскрипела под тяжестью Нэша, и Клэр услышала, как он выругался себе под нос. Свободной рукой она сжала его плечо. Она услышала, что и под ее ногами скрипнула ступенька. Может, снять обувь? Нет, в таком доме разуваться без толку. Деревянные полы в старых домах рассыхаются и скрипят при малейшей нагрузке.
Они медленно поднимались, стараясь не шуметь, двигаясь на ощупь. Когда пальцы Клэр наткнулись на что-то влажное на перилах, она остановилась и поднесла пальцы к носу. Она ощутила железистый запах крови. Она понимала, что ошибиться не может, хотя от этого легче ей не стало.
Нэш почувствовал, что она остановилась, и тоже замер и оглянулся. Его лицо было в тени.
Клэр подняла руку повыше.
— Кровь, — одними губами проговорила она.
Он посмотрел на свою руку. Ладонь, которой он прикасался к перилам, стала тошнотворно липкой. Клэр видела, как он вытер кровь о брюки, прежде чем двигаться дальше.
У нее вспотели ладони; «глок» как будто сделался тяжелее.
Поднявшись на второй этаж, они увидели, что коридор расходится от площадки в обе стороны. Прямо перед ними находилась ванная. Нэш пригнулся и побежал туда, целя перед собой; важно было убедиться, что там никого нет.
Клэр стояла, прислонившись спиной к стене, и зорко оглядывала коридор. Наконец Нэш вернулся.
Коридор освещал ряд светодиодных лампочек, вделанных в плинтус; они увидели три закрытых двери слева и двойные двери в конце коридора справа. Стены были увешаны семейными фотографиями разных форм и размеров. Клэр решила, что двойные двери ведут в главную спальню, а остальные — в гостевые комнаты и комнату Карнеги.
— Куда? — одними губами спросила она.
— В главную, — ответил Нэш на ходу.
92Портер — день второй, 17.30
Портер ненадолго остановился только на площадке третьего этажа. Небольшое пространство, примерно три на два метра, было завалено штукатуркой и старыми обертками от фастфуда. Стены были выкрашены в яблочно-зеленый цвет.
И тут он услышал голос.
Крепче сжав биту, он поднялся на несколько последних ступенек, светя фонариком во все стороны.
— Что, Сэм, уже устал?
За голосом последовал громкий треск помех — а потом тишина.
— Где ты, Бишоп? — крикнул Портер. Собственный голос показался ему выше, а слова особенно гулко прозвучали в бетонном колодце.
— Знаю, ты сейчас не в форме, но уж потерпи; я видел, как старушки в ходунках взбираются по лестницам быстрее, чем ты.
— Пошел ты!
— Может быть, упражнение пойдет тебе на пользу, сожжет часть живота. — Снова помехи.
Портер заметил рацию, когда поднялся на площадку. Маленькая черная «Моторола» с резиновой антенной стояла у трубы, которая вела к следующему маршу.
Когда Бишоп снова заговорил, на рации запульсировала красная лампочка.
— Может, пока идешь, стишками побалуемся? Что скажешь, Сэм?
Сэм взял рацию в руки. Бишоп заговорил нараспев:
— Гуси-гуси, гусаки,
Куда летите, простаки?
То наверх, то прямо к ней,
К милой женушке моей.
Там я встретил старика,
Что не умел молиться,
Я схватил его за ногу
И помог спуститься.
Сэм, ты когда-нибудь думал, о чем эта считалочка? По-моему, она мрачновата для детей, и все-таки мы ее рассказываем детям. Мама часто рассказывала мне ее, всякий раз когда мы поднимались или спускались по лестнице.
Портер нажал кнопку на рации и поднес микрофон к губам:
— Я до тебя доберусь, чертов псих!
— Сэм! — отозвался голос Бишопа. — У тебя наконец получилось! А то я уже начал беспокоиться.
— Где ты, Бишоп?
— Я близко, Сэм. Только тебя жду. Так и знал, что ты разгадаешь загадку; ты самый умный в вашей банде неудачников. Пришлось, правда, долго тебя уламывать, и все-таки у тебя получилось. Я горжусь тобой!
— Я нашел глаза. Эмори еще жива?
Бишоп вздохнул:
— Очень жаль, что я не успел их упаковать. Я боялся, что на них наткнется крыса до того, как ты сюда попадешь, и убежит с вкуснятиной. Конечно, в таком случае я бы ничего не смог поделать. Ты не представляешь, как я рад, что ты добрался сюда первым!
Портер поздно сообразил, что надо было чем-то прикрыть глаза. О крысах он не подумал.
— Где ты?
Бишоп хихикнул:
— Боюсь, тебе еще долго до меня добираться. С твоими швами прогулка по лестнице — дело непростое. Мне очень жаль. Надеюсь, я не слишком сильно тебя ранил, но мне пришлось импровизировать; ты и твои друзья в самом деле застали меня врасплох. — Он ненадолго замолчал, а потом продолжал: — И все-таки, Сэм, тебе лучше поторопиться. У нас совсем немного времени. Хоть ты и ранен, тебе е