— Может, ты предпочитаешь белое? У меня в холодильнике есть белое вино, если хочешь.
— Красное подойдет.
— О’кей, хорошо, — успокаивается она и садится. Секундное молчание, потом она снова вскакивает. — Схожу принесу сыр.
Она нервничает и очень старается. Сейчас я рада, что переоделась в более взрослую одежду, прежде чем прийти сюда. Она суетливо возвращается с тщательно подготовленной сырной тарелкой и ставит ее на стол между нами, затем садится, но тут же наклоняется вперед и снова начинает что-то поправлять и перекладывать. Я хватаю ее за руку.
— Лиззи, — говорю я, глядя на нее, — хватит. Это я.
Одно мгновение мы смотрим друг на друга в тишине. Потом она начинается смеяться, немного истерично.
— Твою мать, извини, — говорит она. — Это просто безумие, что я даже не знаю, как себя вести.
— Тогда открой вино, — говорю я.
— Хорошая идея.
Лиззи берет бутылку, отрывает фольгу и начинает закручивать штопор. Я замечаю, что ее руки дрожат, когда она пытается вытащить пробку. Не справившись, она снова начинает смеяться.
— Давай попробую? — предлагаю я.
Она поднимает на меня глаза. Они наполняются слезами, и она подносит руку к губам.
— Где ты была, Бек? — шепчет она. — Что случилось?
— Я не помню, — тихо отвечаю я. Впервые мне становится не по себе от этих слов, да что там — я чувствую себя ужасно. Лиззи так отчаянно хочет получить ответы, а у меня их нет. Она плачет, а я смотрю себе на колени и жду, пока она перестанет. Все время, что я сижу там, какая-то неоформившаяся мысль не дает мне покоя. На подсознательном уровне я знаю, что это нечто важное, но не могу уловить, что именно.
— Прости, — вдруг говорит Лиззи, прерывая мои размышления. — Прости, ради бога. Я не хотела этого.
— Все в порядке. — Когда люди наконец престанут извиняться передо мной. У меня уже появляются угрызения совести.
Она опускает бутылку на стол и встает, чтобы принести носовые платочки. Я беру бутылку и вытаскиваю пробку. Она выскакивает с глухим хлопком. Наполняю оба бокала и, пока Лиззи стоит спиной, залпом выпиваю свой и наливаю заново. Она опять садится напротив — лицо заплаканное, тушь слегка размазалась, — а у меня по телу разливается тепло от алкоголя.
— Будем здоровы. — Я поднимаю бокал.
— Будем, — отвечает она и чокается со мной.
— Кстати, у тебя чудесный дом. — Я пытаюсь перевести разговор на безопасную тему.
— Спасибо.
— Ты живешь здесь одна?
— Да. Купила этот домик в прошлом году. Я стала немного домоседкой.
— Ну, я тоже не против побыть дома. Стараюсь пока не очень высовываться. — Я наклоняюсь вперед и подцепляю крекером сыр.
— Разумно, — соглашается она. — Хотя жаль. Мы могли бы сходить в Gus’s, съесть яичницу.
— Немного поздновато для завтрака? — смеюсь я и пробую сыр — идеальный насыщенный вкус и текстура. Когда я поднимаю глаза, то осознаю, что Лиззи как-то странно на меня смотрит. Должно быть, я ляпнула что-то не то. Я снимаю куртку, надеясь, что перевязанная рука отвлечет ее.
— Я помню, откуда оно у тебя! — заявляет она, глядя на мое бирюзовое платье Scanlan & Theodore.
— Я тоже, — говорю я. — Чтобы заработать на него, я пятьдесят часов заворачивала бигмаки.
Она опять странно на меня смотрит. Тут раздается стук в дверь.
— Кто это? — спрашиваю я.
— Не знаю, я никого не жду. — Она поднимается и снова бросает на меня подозрительный взгляд.
Я вспоминаю чернильную бирку в ящике Бек. Идиотка. Конечно, она его украла. Пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы исправить свою ошибку, но Лиззи уже подошла к входной двери.
— Сейчас неподходящее время, — слышу я Лиззи.
— Не злись на меня, — говорит мужской голос. — Я ненавижу, когда ты на меня злишься.
— Тогда не делай этого.
— Ну же, впусти меня. Обсудим все спокойно.
— Сейчас правда не время.
— Ты просто упрямишься.
— Ничего подобного!
— Тогда что это за секрет?
Я слышу шаги.
— Джек! Стой!
Я оборачиваюсь — в дверях стоит высокий лохматый парень. При виде меня у него округляются глаза и отвисает челюсть. Я постепенно начинаю привыкать к этому взгляду: шок и недоверие, словно я ходячий мертвец.
— Привет, — говорю я.
— Иди сюда! — приказывает Лиззи, затаскивая его в кухню. Он позволяет увести себя, но продолжает таращиться на меня, пока не скрывается в коридоре.
— Какого черта? — слышу я его шепот.
— Она вернулась, — шепчет в ответ Лиззи.
— Где она была?
— Я не знаю. У нее амнезия или типа того.
Секундное молчание. Я улыбаюсь. Амнезия звучит так нелепо.
— Почему ты не сказала мне, что она вернулась? — Он повышает голос. — Я твой брат!
— Я сама только что узнала!
— Все равно! Ты должна была позвонить мне.
— Я должна была соблюдать осторожность. Мы не хотим, чтобы это попало в СМИ.
— О, да ладно тебе, дело не в этом. Ты знаешь, что я могила.
— Это действительно важно! К тому же я все еще злилась на тебя.
— Ну а теперь я злюсь!
Он выходит из кухни и возвращается в гостиную.
— Привет, Бек, — обращается он ко мне. — Извини, что вытаращился на тебя. Я не знал.
— Ничего, — отвечаю я и чувствую себя неловко оттого, что сижу, в то время как они стоят в другом конце комнаты и смотрят на меня.
— Наверное, я пойду, — наконец заявляет Джек, глядя на свои ботинки, коричневая челка закрывает его лицо.
— Не подбросишь меня домой? Я очень устала, — объясняю я Лиз. На самом деле я боюсь оступиться. Разговаривать с Лиз — это как гулять по минному полю; она слишком хорошо знала Бек.
— Уже? Ладно. Конечно.
— Да. Нет, то есть хорошо. В порядке, — запинается он.
Я поднимаюсь и надеваю куртку.
— Спасибо за все, Лиз. Была очень рада повидать тебя.
— Я тоже, — говорит она, но вид у нее обиженный и сконфуженный.
Джек и я идем к его машине, которая припаркована на противоположной стороне дороги. Он косится на меня краем глаза, но каждый раз, когда я поворачиваюсь к нему, он смотрит в сторону.
— Осторожно, — предостерегаю я. — Ты во что-нибудь влетишь.
Он смеется.
— Наверное, я просто в шоке, — говорит он, снимая блокировку с машины. Он забирается внутрь и тянется, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Это старый раздолбанный автомобиль с замызганной обивкой. Джек кажется слишком большим для него. Ему приходится немного пригибать голову, чтобы не касаться крыши. Снова ловлю его на том, что он пялится на меня, пока я пристегиваюсь. Любопытно, насколько хорошо они с Бек знали друг друга.
— Так и будешь таращиться или наконец обнимешь? — спрашиваю я.
— Извини. Вот я чудик, — говорит он, наклоняясь вперед и нежно притягивая меня к себе. Неожиданно от его прикосновений по коже у меня побежали мурашки.
Он включает зажигание и отъезжает от края тротуара. Если я склоню его на свою сторону, то могу использовать в своих интересах и заставить убедить Лиз, что я Бек. Знаю, сегодня я наделала ошибок. Нужно заняться устранением последствий.
— Не могу поверить, что она не сказала мне! — неожиданно восклицает он.
— Она сказала, что злилась на тебя, — напоминаю я.
— Ты это слышала?
— Конспираторы из вас так себе. Вы же шепчетесь в полный голос.
— Извини. Но все равно она должна была сказать мне.
— Согласна, должна была. — Людям нравится, когда ты принимаешь их сторону.
— Спасибо, — говорит он, останавливаясь на светофоре. Поворачивается, чтобы снова взглянуть на меня, но на этот раз у него другой взгляд. Шок прошел; теперь Джек тепло улыбается. Он смотрит на меня с каким-то благоговением, словно я прекрасное мистическое существо. Ему нравилась Бек. Ему нравлюсь я.
— Возьми у Лиз мой номер, — предлагаю я. — Было бы круто потусить вместе.
— О. Да. Было бы, эмм, того, круто. — Он краснеет. Тут машина сзади начинает гудеть, Джек подпрыгивает на сиденье и поворачивается лицом к дороге. Светофор горит зеленым, и машины, которые были впереди, уже отъехали на приличное расстояние.
— Твою мать. Вот дерьмо. Ой, извини, — говорит он, переключая передачу. Я смеюсь. Возможно, он мне тоже немного нравится.
Я оборачиваюсь и смотрю на разъяренных водителей. Тут я вижу его, и мое сердце уходит в пятки. Через несколько машин за нами черный фургон. Когда мы разгоняемся, я снова оборачиваюсь, но солнце отражается в тонированных стеклах. Лица водителя не видно.
8Бек, 13 января 2003 года
У нее во рту что-то было, и это что-то мешало ей дышать. Она вздрогнула и проснулась, хватая губами воздух. Что-то мягкое и теплое размазалось по пальцам, когда она почесала лицо. Лиззи умирала со смеху.
Бек взглянула на свою руку. Та была вся в растаявшем шоколаде.
— Вот ты сучка! — вскрикнула она.
Однажды Лиззи уже так делала, когда Бек ночевала у нее: накладывала дольки шоколада на губы Бек, чтобы посмотреть, какой величины получится башня, прежде чем подруга проснется. Бек напрыгнула на Лиззи, размазывая шоколад ей по лицу. Лиззи пыталась оттолкнуть ее, размахивала подушкой и визжала.
Дверь спальни открылась, и отец Лиззи просунул в комнату свою блестящую лысеющую голову.
— Девочки, у вас тут все в порядке? — спросил он и медленно оглядел обеих. — Я ведь не помешал?
Бек представила, как это выглядит — она, полураздетая, сидит верхом на Лиззи в постели. Она слезла и натянула одеяло на свою короткую футболку.
— Заткнись, пап! — недовольно протянула Лиззи.
Он приподнял бровь, посмотрел на них и снова закрыл дверь.
— Господи, иногда он так достает! — сказала она.
— Он не такой ужасный. У него хотя бы есть чувство юмора, — возразила Бек.
— Да, наверное. — Лиз пыталась оттереть шоколад со щек.
— Чур, я первая в душ! — выкрикнула Бек, спрыгивая с кровати, прежде чем Лиззи успела ее остановить.
Она приняла быстрый холодный душ. Как раз то, что надо, чтобы избавиться от растаявшего шоколада и сонливости.