— На самом деле не так много. Я видела его всего несколько раз.
— Он тоже был французом? — Памела покачала головой, и Джо продолжил: — Вы помните его имя?
Она на несколько секунд задумалась.
— Что-то, начинающееся с «Д»… Дэвид, Донни или что-то вроде того. Нет, Доминик. Именно так — Доминик. Кажется, я даже не знала его фамилию.
— Прежде чем уйду, могу я спросить — кто-нибудь из людей на этих фотографиях похож на него?
Она надела очки, висевшие на шнурке у нее на шее.
— Мы не общались уже пару лет, но, судя по тому, что я помню, вот этот, слева, действительно похож. Помню шрам на мочке, вроде как от разрыва… Довольно необычно.
— Спасибо, миссис Николсон.
— Пожалуйста. Он совершил что-то очень плохое, да?
— Боюсь, не имею права об этом говорить.
— Что бы он ни сделал, я надеюсь, вы схватите его. Не знаю почему, но иногда просто видно, когда у человека темная душа. А его душа была самой темной из всех, кого я встречала за долгое время.
Глава 45
Бекка примостилась на пластиковом стуле у кровати Хлои Бэйфилд в Лондонской Королевской больнице. Пытаясь найти удобное положение, она ерзала на жестком сиденье.
Пока мать утешала плачущую девушку, Бекка обводила взглядом обстановку. Она, как и многие люди, отчаянно ненавидела больницы. Пронзительный, повторяющийся писк аппаратов, перестук колесиков, когда мимо провозили тележки; витающий в воздухе запах невкусной еды и вонь антисептика, стремящаяся перебить его. Она проклинала влажную жару в палатах и оглушительный храп спящих пациентов. Все вокруг нее воскрешало жуткие воспоминания о тех днях, которые она и ее родители провели возле постели ее сестры, и никто из них не хотел уходить оттуда первым. Вместо этого они оттягивали тот момент, когда оборудование, поддерживающее в ней жизнь, будет отключено. Это случилось после того, как недоношенная семимесячная дочь Эммы была извлечена из инкубатора, и ее в первый и в последний раз положили на грудь ее биологической матери.
Все они безмолвно молились, чтобы компьютерная томография и магнитно-резонансная томография мозга показали, что случилось чудо и что где-то в глубине своего существа Эмма цепляется за жизнь. Но ни одно сканирование так и не выявило активности.
Бекка первой из всей семьи взяла на руки свою племянницу. Она запомнила ощущение прикосновения к коже новорожденной и то, как не хотела ее отпускать. Молилась, чтобы это крошечное хрупкое дитя приняло ее и не осознало, что руки, обнимающие ее, не принадлежат телу, давшему ей жизнь.
Неожиданное появление отца воспламенило что-то в душе Бекки. Посреди всего этого шума и суеты она желала только ощутить свою малышку так, как ощутила ее тогда. Она вынуждена была отпустить Эмму и не хотела делать то же самое с Мэйси. Она тосковала по тому, чтобы быть матерью…
Бекка взглянула на девушку, лежащую на больничной койке. Она была полной противоположностью своей мускулистой татуированной матери. Хлоя была тощей и хрупкой, и это особенно бросалось в глаза сейчас, когда она жестоко пострадала в автомобильной аварии. Удар пришелся на правую половину тела — сломанная рука загипсована, нога тоже в гипсе и подвешена при помощи системы грузов. Глаза у нее были красные, на прикроватной тумбочке стояла почти пустая коробка с бумажными платочками, окруженная открытками с надписью «Выздоравливай скорее!».
Ее мать принадлежала к тому типу женщин, которых отец Бекки назвал бы спесивыми, — основываясь на одной только внешности. Она сидела на краешке постели Хлои, и ее ярость была направлена против человека, который стал причиной несчастий ее дочери.
Бекка опять подумала о Мэйси. После рождения девочки Бекка испытывала такое же сильное желание защитить, какое наблюдала сейчас у матери Хлои. Давно погребенные воспоминания всплывали на поверхность — о том, как запах потерянной сестры сочился из всех пор детского тельца. Потом, к своему позору, она вспомнила, как позже была ошеломлена диагнозом «синдром Дауна», поставленным Мэйси. Бекка отреагировала на это, отстранившись от девочки, испуганная тем, что у особенного ребенка — особенные потребности, а значит, понадобится особенное терпение, чтобы их обеспечить.
Она продолжала любить дочь, но уже не чувствовала такой близости к ней, как та, что существовала в первые месяцы после появления Мэйси на свет. Бекка стала считать, что недостаточно хороша для своей дочери, и медленно, но верно начала полагаться на Хелен, которая заменила ребенку всех — мать, отца, бабушку, дедушку, тетю… Хелен водила ее на приемы к врачу, выполняла все назначенные процедуры по развитию речи, движений, внимания. То, что Мэйси оказалась готова пойти в обычную школу, было заслугой и результатом трудов Хелен, а не Бекки.
Бекка откашлялась, выкинула из головы посторонние мысли и вернулась к работе.
— Итак, позвольте мне еще раз проговорить вашу точку зрения на события, Хлоя. Вы сдали экзамен по вождению неделю назад и в день происшествия ехали на работу, когда ваша машина остановилась на светофоре. Вы крутили ключ в замке зажигания, но двигатель не заводился. Потом автомобиль красного цвета, стоящий позади вас, начал вам гудеть.
Хлоя кивнула, и мать крепче сжала ее руку.
— Он просто выпрыгнул, словно из ниоткуда, — сказала Хлоя. — Начал стучать сначала в боковое стекло, потом в лобовое, обзывать меня по-всякому и кричать, что убьет. Я крутила и крутила ключ, но ничего не происходило, и я начала плакать, потому что ужасно испугалась.
На глаза девушки снова навернулись слезы, и мать поднесла руку дочери к своему лицу, чтобы коснуться ее губами.
— В конце концов я завела машину и нажала на газ. Я была так напугана, что даже не заметила, как светофор снова переключился на красный свет. И именно поэтому в меня влетел фургон, ехавший по поперечной улице.
— Когда вы поймаете этого ублюдка, я ему морду в кровь разобью за то, что он сделал, — пригрозила ее мать. — И я знаю других людей, которые тоже захотят до него добраться.
Бекка сделала себе пометку направить экспертов в гараж, куда отбуксировали машину: проверить отпечатки пальцев на дверной ручке и следы ладоней на окнах. Она подозревала, что они совпадут с теми, которые были найдены на корзинке в супермаркете.
— Человек, который это сделал, есть на какой-нибудь из этих фотографий? — спросила Бекка, показав Хлое два фоторобота.
— Может быть, я не знаю, — ответила та. — Когда я увидела, какие у него злые глаза, захотела только удрать оттуда побыстрей.
— Это нормально, — отозвалась Бекка, понадеявшись, что Джо больше повезет с опознанием. У нее было чувство, что после следующего совещания они весь день проведут за просмотром записей с дорожных камер на месте происшествия и в его окрестностях.
— Он и раньше такое проделывал? — спросила миссис Бэйфилд. — Если у вас есть его портреты, должно быть, да.
— Это одна из линий расследования, которое мы сейчас ведем, — уклончиво ответила Бекка. Она не видела ничего хорошего в том, чтобы пугать девушку еще сильнее, сообщая ей о том, что она едва не стала очередной жертвой пятикратного убийцы.
— Регистратор все записал; хотите посмотреть, что там? — с надеждой добавила мать Хлои.
— То есть? — не поняла Бекка.
— Поскольку Хлоя — водитель-новичок, страховая компания заставила ее установить на машину видеорегистратор. И за это она получила скидку на страховку.
Бекка почувствовала, как учащается ее пульс.
— Камера все еще в автомобиле?
— Нет, она здесь, в моей сумке. — Мать Хлои достала пухлый коричневый конверт и протянула Бекке. — Я собиралась отправить эту запись страховщикам по пути домой.
— Кто-нибудь уже видел, что на ней?
— Только ее отчим. Он забрал камеру из гаража сегодня утром и скачал запись, чтобы у нас была копия на тот случай, если почта ее потеряет. По его словам, этого скота на ней можно увидеть совершенно четко.
— Спасибо вам огромное, это очень нам поможет.
Бекка поспешила через лабиринт больничных коридоров, пытаясь обуздать свой восторг. Ей не терпелось узнать, что именно попало на запись. Это может оказаться тем самым прорывом в следствии, который был им так отчаянно нужен. Но когда она подумала о том, какую славу это может принести ей лично, то не ощутила ничего.
Сейчас ей нужны были не похвалы начальства, а Мэйси.
Несколько дней назад Бекка сказала Джо, что быть женщиной в полиции означает каждый день вести битву. Но до нынешнего момента она не брала в расчет ту битву, которую ведет Мэйси. Она сражалась за то, чтобы выжить после трудных преждевременных родов, за то, чтобы учиться и развиваться так же быстро, как ее друзья. А теперь сражалась за любовь и внимание своей матери. И эту последнюю битву она проигрывала.
Но больше так не будет.
Здесь и сейчас Бекка поклялась перенаправить на дочь все силы и внимание, которые вкладывала в свою карьеру. И, что самое важное, она не собиралась больше ждать до тех пор, пока будет раскрыто это дело. Когда она вернется домой сегодня вечером, все будет иначе. Она никогда в жизни не понимала этого так отчетливо.
Неожиданно зазвонил ее телефон. Это была Хелен.
— Привет, я как раз думала о вас, — начала Бекка.
— Нужно, чтобы ты приехала. — По тону матери Бекка сразу же поняла, что что-то неладно.
— Что случилось?
— Мэйси заболела, и мне нужна твоя помощь. — На заднем плане Бекка услышала всхлипывания дочери и немедленно встревожилась. — У нее температура, она плачет и зовет тебя.
Бекка сжала пухлый конверт, в котором лежал автомобильный видеорегистратор.
— Мам, мне нужно завезти экспертам кое-что очень-очень важное, — сказала она. — Это в любом случае по пути, и потом я сразу же поеду домой. Буду примерно через час. Я решила выделить свободное от работы время, начиная с сегодняшнего дня. И я имею в виду — по-настоящему, не просто выходные или кусочек дня. С того момента как я вернусь домой, все будет по-другому, обещаю.