Для старшего поколения он не утратил своей влиятельности. Знал всех. Причем многие у него на крючке. Ходят слухи, что на самом деле он — серый кардинал и принадлежит к числу неформальных городских старшин, хотя на светских раутах почти не появляется. Он мог бы жить совершенно по-другому, если бы только захотел. Но по каким-то причинам выбрал судьбу бездомного бродяги. Иногда любопытные пытаются споить его, чтобы порасспросить об этом, сильно рискуя оказаться в вытрезвителе, потому что голова Пиреса по-прежнему исключительно светла. На их вопросы банкрот отвечает, что он Инди — последний ни от кого не зависящий человек в этом городе. Но все лишь смеются над ним.
— Да куда уж лучше. Нищета вас ждет, дети, — сказал он и снял шляпу.
Томик склонил голову.
— Мы звонили вам по этому вопросу, пан учитель. Отец сошел с ума, мы в себя прийти не можем.
— Поздно, сын мой, — добавил Инди с нескрываемым уважением.
Плюнув на ладонь, он пригладил волосы. Томик взглянул на собравшееся семейство.
— Это мои братья. Они хотели бы участвовать в нашем разговоре, — начал он. — Послушать, какой у вас есть план, чтобы решить дело.
— У меня нет плана. — Пирес шумно прихлебнул из кружки. От ее содержимого осталась лишь половина. — Но можешь заказать мне еще раз то же самое.
Томик кивнул официантке. В это время Инди похлопал его по спине, отчего молодой человек пригнулся к столу.
— Не переживай так, малый. Мы с мужем сестры и не такие дела проворачивали. Слышал анекдот об оптимисте? Хороший, потому что советский.
Томик покачал головой. У него совершенно не было желания выслушивать идиотские шутки этого психа. Пирес совсем не изменился. Скорее даже, его состояние ухудшилось. Но Инди не ждал разрешения. Он начал говорить:
— У родителей было два сына. Они решили поставить новогодний эксперимент. Одному купили конструктор, а другому в подарочную бумагу упаковали лошадиный навоз. Пессимист раскрыл конструктор и заныл: «Ой, опять эти кубики. У меня их и так полно. Придется складывать… Это так долго…» Это ты. — Он ткнул в Томика грязным пальцем. И продолжил: — А оптимист смотрит на брата и улыбается своему подарку. «А ко мне сегодня ночью лошадка приходила!» — Пирес погладил свой ватник. — Это я. Я ждал тридцать лет, чтобы Очкарик наконец споткнулся. Думал, не доживу. До сих пор польский кацап ни разу не промахивался. Не совершал ошибок. Я упал на лопатки, а он вышел чистеньким из трех уголовных дел. Да еще и бизнес за морями развернул. Хребет у него стальной. Тут уж ни прибавить, ни убавить. — Он хрипло засмеялся.
Томик совсем раскис. Глядя на его мину, Пирес перестал смеяться и надел шляпу.
— Я не доверяю людям без чувства юмора, — заявил он.
— Мне как бы не до смеха. — Томик надулся. — Мы надеялись, что вы представите нашу идею директору «Тишины». Это довольно срочно. Бюджет есть.
— Если бабки есть, то с Доктором Смерть можно договориться. Без проблем, — перебил его Инди. — Полгорода хочет того же, что и вы. Но если вы хотите, чтобы именно я поговорил с Сачко, то это будет стоить немного дороже.
— Готов удвоить ставку.
Томик тут же пожалел о сказанном, представляя, как Марта выносит ему мозг за неудачные торги.
— Парень, зачем мне деньги! — Инди громко рассмеялся. — Мне нужно кое-что намного более ценное, чем золото. То, что связывает людей навсегда. Соберись и пойми, наконец, что твой отец достиг всего, что имеет, только потому, что знает этот принцип. Одолжение!
Томик с трудом сохранял спокойствие. Он знал, что это лишь вступление перед той бомбой, какую собирается подложить ему под стул Пирес. Общение с этим идиотом еще в школе было сродни пляске на раскаленных углях. Кроме того, он совершенно не понимал, что старый хрыч имеет в виду.
— Тебе надо найти в доме отца документы.
— Документы?
— Стопка подлинных бумаг возниц, убитых во время погромов православных деревень. Ровно сорок девять штук. Это то, что мне нужно. Оригиналы, не копии. Понял, сопляк?
— Они не сохранились. — Томик наконец решился открыть рот. — Повторная эксгумация состоялась год назад. Там было только тринадцать тел. Их перезахоронили на военном кладбище в Вельске.
— Слушай сюда, дитя мое, — начал выходить из себя Инди. — Меня не интересует официальная версия. И просвещать тебя я не стану, если уж ты как-то жил до сих пор без базовых знаний о своем роде. То, о чем я говорю, — у твоего отца. Все сорок девять. Поверь мне. Сгорел только один. Не скажу чей, потому что не знаю.
— И как мне их добыть? — прошептал Томик.
— Если б я знал, то сам бы уже давно добрался до бумажек, не так ли?
Инди взглянул на пса. Погладил его по крупной голове. В этот момент к столу подбежал Лев и полез обниматься с амстаффом. Пес равнодушно сидел, позволяя мальчику сжимать свою шею. Но когда наконец ребенок дотронулся до его хвоста, он без предупреждения клацнул зубами, совершенно беззвучно, даже не зарычав. Все произошло в абсолютной тишине. Мальчик зашелся отчаянным ревом. У стола в ту же секунду появилась Валентина.
— Следите за своим чудовищем, — отчитал ее Инди. И, не обращая внимания на комментарии Валентины, закончил: — Возниц было пятьдесят человек. Найдено только тринадцать тел. Остальные гниют где-то в земле. Возможно, звери давно растащили кости. А может, и нет. Надеюсь, что нет, ведь люди еще помнят. Но скажут, где находилась эта гребаная землянка только тому, кто покажет бумаги. Они все еще боятся, что и понятно, но любопытство все-таки сильнее страха.
Томик оглянулся на братьев. Те делали вид, что заняты беседой. Марта щебетала, демонстрируя подарок жениха — антикварные серьги с сердоликом.
— Полагаю, это невозможно, — заявил Томик, подумав. — Я в этом отношении пессимист. Отец никогда не говорил о бумагах.
— А как погибла твоя мать, рассказывал? — Пирес улыбнулся, обнажая черные от табака десны.
Томик выпрямился, почувствовав опасность.
— Меня усыновили.
— Так же, как и двух других байстрюков, матерей которых Очкарик убрал собственными руками.
— Значит, Бондарук знал мою мать? У них была тайная связь?
Инди впервые посмотрел на Томика уважительно.
— Если постараешься, то, может, я познакомлю тебя с бабушкой. Она живет в деревне под Цехановцем. В свое время усиленно разыскивала дочь. А если ее нет в живых, то дам тебе номер дела. Почитаешь о своей семье, тебе понравится. Думаешь, почему он тебя усыновил? Девка пропала так же бесследно, как Лариса и Мариола. То, что тебя взяли из дома ребенка, — неправда. Собственно, что я буду тебе рассказывать. Спроси отца про Иовиту. Это был ее артистический псевдоним. Красивая была, ляля. Я к ней тоже подкатывал. А ты похож на нее, ну прямо вылитый.
Томик впал в ступор, переваривая услышанное.
— Это достоверная информация? — подал он голос после долгой паузы. Инди понял, что разговор выходит на следующий уровень. Томик захотел узнать правду.
— У тебя своя история, у меня своя, — заявил Пирес. — Как я уже сказал, деньги меня не интересуют. Разве что на оперативные действия. Среди убитых возниц был мой отец. Я хочу найти его могилу прежде, чем сам исчезну под мусором в Параеве.
Возникла неловкая тишина. Томик не знал, что сказать. Он хотел спросить, почему эти документы находятся у его отца? Какое отношение отец к этому имеет? Что старик знает о смерти его матери? А может, она жива? Оставила его и сбежала. Именно такую версию он слышал с детства. Но боялся услышать ответ, поэтому ни о чем не спросил.
— Я поищу, — пообещал он.
— Я очень рад, — грустно вздохнул Инди. — Потому что, дорогой мой, ко мне лошадка каждую ночь приходит. И, насколько я знаю Очкарика, блокнотик в клеенчатой обложке с аккуратно записанными заслугами сегодняшних власть имущих этого гнилого городка тоже должен быть где-то припрятан. Найди его. Тогда Тесей войдет в лабиринт. — Он встал. Выхлебал до дна пиво из второй кружки и оба бокала сунул в карманы как свою собственность. — А что касается наследства — Ивона забирает все. Никакой подмены не было, — добавил он.
После чего пристегнул к ошейнику собаки поводок и вышел, бренча стеклом, словно мини-бар в самолете.
Саша безуспешно пыталась пробраться сквозь толпу возле церкви. Джа-Джа, который в конце концов выпустил ее из городского участка, показал ей неотчетливую фотографию врача. Она хотела поговорить о Лукасе, но здесь было столько людей, что шансов найти директора «Тишины» почти не было. Она рассчитывала на то, что полицейский поможет ей на месте, однако надежды эти оказались тщетными. Саша зацепила Франковского, когда тот вышел перекурить за ворота церкви.
— При всем желании, я не могу заставить доктора поговорить с вами, — заявил он, словно Пилат, умывая руки.
— Вы не можете или не хотите представить меня ему?
Джа-Джа поправил очки и нагнулся поближе к ее лицу. Он был выше ее на две головы.
— Я этого не говорил. — Он широко улыбнулся. — Доктору Смерть нравится коричневый цвет. А зеленый — вообще самый любимый.
Саша осмотрелась, но не увидела никого сильно загорелого в костюме этого цвета. Кстати, он давно вышел из моды. Понятно было, что господа друг от друга не в восторге. Скорее всего, отношения между ними очень натянутые. То, что они знакомы, было ясно как божий день. В таких маленьких городах все друг друга знают. По крайней мере, визуально.
— Поконкретнее, если можно, — попросила она. — Я не очень сильна в шарадах.
— Как жаль. Я именно на это и рассчитывал.
Джа-Джа больше не собирался ничего объяснять. Он просто куда-то пошел. Саша искала его взглядом, но полицейский делал вид, что не замечает. Потом он был очень занят флиртом с какой-то крутой бабенкой, подстриженной под ноль. Издалека они смотрелись как пара.
Почти все гости уже расселись по бричкам и украшенным автобусам. Все это сопровождалось песнями, художественным свистом и народной музыкой. Саша терпеть не могла свадьбы. Ни современные, ни фольклорные. И уж тем более ей не хотелось ехать на всегородскую пьянку. Она все еще не решалась участвовать в празднествах, на которых водка, пиво и вино льются рекой. Но, к сожалению, так складывалось, что другого выхода у нее нет. Поэтому, подумав, она двинулась вместе со свадебными гостями в общем хороводе.