Своим лицом со словно бы лишенными век глазами Джелф напоминал желтушную золотую рыбку, которая слишком долго пролежала на мраморном прилавке в супермаркете; уши, нос и подбородок — сплошь в пирсинге. Он частенько ошивался поблизости от Нормана в попытках втереться в какое-нибудь большое дело. «Мечтай-мечтай», — подумала Айрис. Вспыльчивость, враждебность и агрессия буквально сочились из всех его пор — явно не тот темперамент, который требовался для ее направления деятельности.
— Как там Орхидея? — спросила она вместо всяких любезностей, положенных при встрече. Слух о том, что он пригрел какую-то собаку, которой грозила печальная участь угодить на живодерню, ее едва ли не шокировал, но когда она узнала, что почти сразу же он отпинал бедное создание ногами, то ничуть не удивилась. Дейви отделался тогда синяками под обоими глазами и сломанным носом, а также угрозой, что она обязательно вернется и убьет его, если он опять выкинет подобный фокус.
— Тупая костлявая сука.
Айрис не была уверена, относился ли этот комплимент к ней или к собаке, но ей было на это плевать.
— Что-то не видела тебя в «Погребке» сегодня утром. Тебя не пригласили?
— Отвали. Я был занят. — Он выпятил подбородок, увешанный металлическими цацками.
Айрис не обманулась — Дейви ненавидел, когда им пренебрегали. Вот и пусть терзается, так ему и надо.
— Ладно, у меня и самой дел по горло. Покеда. — Айрис величаво двинулась прочь, радуясь тому, что Дейви не потащился следом, подошла к барной стойке и немного постояла там, пока Линда Гарднер, жена владельца, заканчивала наливать пиво.
— Привет, пропащая душа, — сказала Линда. — Как делишки?
Приготовившись к неизбежным замечаниям относительно своей бледности и потери веса, Айрис поспешила заверить, что делишки у нее лучше некуда.
Линду, которая относилась к тем людям, которые во всем видят только светлую сторону, ответ явно порадовал.
— Что тогда будешь?
Айрис заказала апельсиновый сок «Бритвик», получив в качестве бесплатного приложения целую тираду о пользе фруктовой диеты со ссылкой на ученые авторитеты, рекомендующие употреблять по пять фруктов в день[70].
Зашли несколько новых посетителей, заказали поесть. Айрис наблюдала за ними и дождалась, пока последний клиент «обеденной горячки» не испарился и в баре остались только они с Линдой.
— Уэйн тут? — спросила Айрис.
— Уехал за продуктами в оптовку. Целыми днями его не вижу, — отозвалась Линда с любовью во взоре.
«Бог знает, что она нашла в своем супруге, — подумала Айрис, — жалком человечке, неспособном связать двух слов и взрывающемся по любому непонятному поводу. Я слышала, что он и кулаки готов пустить в ход, тоже по поводу и без повода».
— Теперь у нас по вторникам караоке, если тебе интересно, — сообщила Линда, явно желая подлить масла в огонь беседы, — в точности та причина, по которой Айрис на ней сосредоточилась.
— Мне медведь на ухо наступил.
— Как и большинству нашей клиентуры, — парировала Линда, хихикнув. — Ну и, конечно, каждую субботу по-прежнему живая музыка. А еще, — заговорщицки произнесла она, наклоняясь над стойкой, — мы вчера вечером спиритический сеанс устраивали! Ну не совсем мы — какой-то знакомый знакомого Уэйна из Блэкхита. Всем жутко понравилось. Кого тут только не было! Набились выше крыши.
Айрис возблагодарила звезды, что Линда такая говорушка.
— Уж не вызвал ли кто-нибудь дух Джины Дженкс? — закинула удочку она.
— Джины… ох, — опешила Линда, понизив голос. — Это ты про ту Джину, журналистку, которую…
— Ту самую. Раз она побывала здесь, разве было бы не логично?
Линда бросила на Айрис заговорщицкий взгляд.
— Уэйн говорил, что она задавала вопросы про того психованного урода, который превращает женщин в световые шоу.
— Она говорила с кем-то конкретно?
— Знаешь, — сказала Линда, опять закатив глаза, — я задала в точности тот же самый вопрос.
— И?… — Айрис отпила из стакана.
— Все ее отшили, судя по всему. Сама ведь знаешь, что тут у нас за публика. Она могла с таким же успехом свалиться откуда-нибудь с Марса. Да и народу было — раз, два и обчелся. Сказать по правде, — сказала Линда, — после большой тусовки всегда бывает затишье.
— Это в марте-то большая тусовка? — Айрис подумала, что вряд ли.
— А «Битва оркестров» — это что, по-твоему? Молодежь и лабухи повсюду. У нас было не протолкнуться.
— Когда это было?
— За пару дней до того, как… ну, ты понимаешь, — сказала Линда.
«Была ли в этой толпе Джина Дженкс?» — подумала Айрис.
— А сколько групп участвовало?
— Семь, может, восемь. Шуму наверняка было на весь район. Я только рада, что при этом не присутствовала.
— Так тебя там не было? — Айрис попыталась скрыть свое разочарование.
— У мамы была, в Испании. — Лицо Линды вдруг помрачнело. — Уэйн сказал, что я бросила его на произвол судьбы и что в следующий раз придется мне остаться и помогать, а не то…
Айрис прекрасно представляла, что понимается под «а не то».
— А ты не знаешь, была здесь Джина Дженкс в тот вечер?
— Айрис Палмер, — произнесла Линда с визгливым смехом, — ты сейчас похожа на коппера!
«А всем известно, что ты не общаешься с копперами», — добавила про себя Айрис, выдавливая ухмылку, от которой заболели щеки.
— Она не выходила покурить или не ушла с каким-нибудь парнем?
То ли дело было в ее тоне, то ли вопрос прозвучал слишком уж настойчиво, Айрис так и не поняла, но в голосе Линды вдруг прорезались звенящие нервозные нотки.
— Все, что Уэйн мне сказал, это что Джине Дженкс действительно понравилась музыка.
29
В Лас-Вегасе было девять утра, когда Джексон дозвонился до Акселя Гонзалеса — человека, который буквально источал радушие и чисто американскую готовность помочь.
— Не сочтите за каламбур, но если вы прольете на все это какой-то свет, я буду вам очень признателен, — сказал Мэтт, вкратце описав деяния Неона.
— Итак, что у вас есть?
Джексон пробежался по деталям расследования. Гонзалес только раз перебил его, когда Джексон описывал, как его самого обвинили в том, что он скопировал почерк убийцы, чтобы убить свою жену. «Ни хрена себе», — только и сказал тот. Потом Мэтт рассказал ему, как обнаружил дарственную надпись в книге.
— Лас-Вегас, говорите? — переспросил Гонзалес.
— Я думаю, наш убийца бывал там.
— Вместе с еще тридцатью миллионами других туристов, которые прибывают к нам каждый год. С равным успехом убийца мог купить эту книгу на «Амазоне»[71].
— А где еще он мог изучить свое ремесло? Мы вроде уже проверили все возможные варианты на своей стороне Атлантики.
— В Интернете сейчас можно научиться, как сделать бомбу на собственной кухне… Может, он практиковался у себя дома.
— То есть моя версия вас не устраивает?
— Я в этом не убежден, вот и всё. Вы показывали книгу криминалистам?
— Ее как раз в этот момент изучают.
Джексон рассказал про стертые карандашные отметины под надписью.
— Похоже, что этот парень бросает вам вызов. Говорит: «Приди и возьми меня».
— Он хочет, чтобы его поймали?!
— Подсознательно — не исключено, но вовсе не обязательно. Просто этот гаденыш хочет, чтобы вы играли по его правилам.
«Или чтобы я прочитал его историю, по словам Арло Найта», — подумал Джексон.
— А что, если я не стану?
— Некоторые убийцы остывают и ложатся на дно, — сказал Гонзалес.
Мэтт скривился. Позволить Неону ускользнуть — не вариант. И ему все больше казалось, что это не особо привлекательный вариант развития событий и для самого Неона.
— Или же он убьет еще раз, чтобы привлечь ваше внимание, — продолжал Гонзалес.
Не к этому ли смерть Базвелла? Джексон напомнил себе, что результаты вскрытия пока не готовы, но трудно оставаться объективным, когда Неон прочно обосновался во всех твоих мыслях.
— Похоже, я в обоих случаях в проигрыше.
— Расскажите мне про удавки, — попросил Гонзалес. — Говорите, они были кожаные?
— Если верить эксперту.
— Кожа — натуральный продукт. Часто кожа оставляет индивидуальные отметины. Мой отец работал в Техасе. Это скотоводческий край, — добавил Гонзалес, словно объясняя, откуда у него такие специальные познания. — Насколько я понимаю, никаких подходящих для идентификации следов на жертвах не имеется?
— Никаких, за исключением того, что он правша, как мы считаем.
— Стопроцентно ясно одно.
— Что именно?
— Он где-то и в этом деле практиковался. Вряд ли ему хотелось показывать вам свои ранние работы.
Интересное замечание.
— Как любой художник, который показывает публике лишь свои лучшие достижения?
— Что-то типа того, — отозвался Гонзалес. — Вам нужно найти эти его «пробы пера», неудавшиеся попытки убийства — те случаи, в которых он обломался.
— Что опять возвращает меня обратно в Лас-Вегас.
— Вы действительно считаете, что этот сукин сын начинал здесь?
— Такое ведь вполне возможно, не так ли?
— «Возможно» — это не то же самое, что факт, — возразил Гонзалес. — Есть какие-то мысли насчет его возраста?
Первоначально Джексон предполагал, что Неону где-то от двадцати пяти до сорока пяти. После разговора с Уиверс и Найтом он был вынужден пересмотреть это мнение, склоняясь ближе к собственному возрасту.
— Где-то от тридцати пяти до сорока. Вы не могли бы просмотреть архивы за последние пятнадцать или двенадцать лет и поискать нераскрытые убийства — или неудавшиеся попытки убийств, — в которых нападавший пытался душить женщин удавкой?
В трубке наступила тишина. Он представил, как Гонзалес надувает щеки, чешет за ухом, качает головой. Совет — это одно. А копаться в архивах ради расследования, к которому не имеешь ни малейшего отношения, — совсем другое.