— Я провела с ним половину обеда. Верю, — сказала профайлер. — Ближе к делу.
— Полгода назад обнаружился первый череп. Дети нашли его в угасающем костре на Харцерской Горке. За день до этого Петр объявил помолвку с пропавшей, сестрой Зубров. Город гудел. Старый кацап выбрал молоденькую Бейнар с Химической — националистку и бывшую предводительницу скинхедов. Если бы можно было преобразовать в энергию бешенство брошенных Петром за все эти годы невест, над Хайнувкой развернулось бы торнадо. Разумеется, все говорилось полушепотом. Здесь не принято открыто заявлять такие вещи. Все из уст в уста, по домам. Так, как мы сейчас.
Романовская положила перед Сашей проекцию лица разыскиваемой. А рядом фотографию обгоревшего черепа.
— Это та женщина, которую я опознала?
— Та проститутка, да. Скоро будет официальное подтверждение. Потом, за день до свадьбы Петра, кто-то принес очередную голову. К сожалению, пока мы не знаем, чей это череп, но контекст говорит сам за себя. Идет проверка на городском мониторинге: кто принес пакет? Есть определенные версии. Джа-Джа проводит оперативные действия.
— Что-то я запуталась.
— Первый череп специально бросили в костер, чтобы его нашли дети. Экспертиза показала, что на нем все-таки были частицы земли. Череп был закопан. Как долго он пробыл под землей — не установлено. Может быть, семь лет, а может и тридцать. При этом он был очень хорошо мацерирован. Ни следа мягких тканей. Чистая кость. Сначала было предположение, что это череп времен войны. В этих лесах кого только не было: УПА, польское партизанское движение, красноармейцы, немцы. На этой территории произошло множество убийств. Здесь проходила неофициальная государственная граница. Отсюда уезжал последний эшелон Красной армии в сорок шестом. До сих пор грибники находят кости, которые мы потом отправляем на экспертизу, — пояснила Романовская и сразу же вытащила из коробки очередную фотографию. — Этот, второй, подбросили в пакете в день свадьбы. Ранее я игнорировала эти элементы пазла. Все это больше похоже на теорию заговора, но я считаю, что убийство Петрасик тоже может быть связано с Петром.
Саша откашлялась, с трудом сохраняя серьезность.
— Значит, ты предполагаешь, что в городе орудует Синяя Борода, который охмуряет, а потом мочит теток и прячет в лесу их тела, чтобы они считались без вести пропавшими, да? Все это он делает на автомобиле-призраке с двойными фарами, который то появляется, то исчезает, — закончила на одном дыхании профайлер и широко улыбнулась.
— Не только теток.
Вода закипела. Пар валил из чайника, но ни одна из них не сдвинулась с места, чтобы выключить газ.
— Значит, были еще пропавшие? Кто и сколько?
Романовская грациозно обошла Сашу. Сняла чайник с плиты и, не повернув ручку под конфоркой, перекрыла вентиль газового баллона.
— Если будешь что-то готовить, то перекрывай газ полностью, — посоветовала она Саше. — Так безопаснее.
— Я не собираюсь здесь ничего готовить, — парировала Залусская и повторила: — Кто еще пропал?
Романовская перенесла на подносе стаканы, поставила их на столике, размером с коробку из-под обуви. Вода расплескалась и капнула ей на ноги.
— Черт, все здесь, как в кукольном домике, — прошипела она.
Саша улыбнулась и помогла комендантше. Она спокойно переставила стаканы один за другим голой рукой.
— Тебя не обжигает, что ли?
— Теплые руки у меня бывают только в двух случаях: когда у меня температура или сразу после хорошего секса.
— Значит, температуры у тебя сейчас нет, — сделала вывод Кристина, вытирая туфли. — Это хорошо, а то пришлось бы везти тебя в больницу.
Саша отхлебнула глоток чаю.
— А второе неактуально вот уж лет семь.
— У меня… — Романовская мысленно подсчитала. — Кажется, одиннадцать. Но не больше.
Саша засмеялась.
— Теперь я понимаю, почему ты решила помочь мне. Это была не жалость, а, скорее, злость на патриархат. Ты увидела во мне сестру и жертву трагедии телесной замороженности.
— Думай, что хочешь. Но, оказав тебе помощь, я сразу почувствовала себя лучше, — призналась Романовская. — Конечно же я не знала, что это такая история.
— Какая?
Они сели.
— Калибр покрупнее будет, чем мой целибат и борьба за власть в маленьком городке.
— Малый или большой, — Саша подняла стакан, как для тоста, — феминисткам на погибель!
Романовская нахмурила бровь.
— У меня традиционные взгляды, — пояснила Саша и рассмеялась. — А именно: мужчина нужен, чтобы носить чемоданы и поддерживать женщину морально. Чтобы не упала. И это вовсе не значит, что я позволю унизить себя ради так называемой любви. Лучше уж быть одной. Так, как ты.
Повисла тишина. Романовская попробовала сделать глоток чаю, но он был еще слишком горячий.
— Когда я начинала службу в хайнувском участке, мне поручали только бумажную работу, — начала она. — Я занималась, в основном, исчезновениями. В те времена никто не пропадал без ведома службы безопасности. Если уж кто-нибудь исчезал, то, обычно, их стараниями. Контора находилась в том частном детском саду, на перекрестке. Много лет начальником у них был Адам Гавел. Сейчас он староста нашего повета. Помню, в тот день лил сильный дождь. В участок, вся промокшая, вошла красивая женщина в бордовом виниловом плаще и брюках из домотканого полотна. Когда она сняла импортный шелковый платок, я увидела, что ее волосы уложены в изящный пучок. Ни до того, ни после я не видела ничего подобного. У нее на голове была словно корона из переплетенных змей. Не знаю, какой длины и густоты должны быть волосы, чтобы из них получилось такое, но это мне запомнилось лучше всего. Также как и цвет — глубокий черный. Такой же, как у Ивоны. Это была некая Дуня Ожеховская, жена директора пилорамы и, что было всем известно, человека Гавела. Петр тогда был на пилораме молодым инженером, который внедрял современные методы обработки, совершенствовал производство. Любимчик партийцев, бывший секретарь Союза социалистической польской молодежи, активист, умеющий заслужить уважение как старших, так и младших товарищей. Его всячески продвигали и поддерживали, но народ ему не верил. Дядя сказал мне, что все абсолютно ясно: если с таким хорошим дипломом сельхозакадемии Бондарук вернулся в Хайнувку, а мог бы остаться в Варшаве или выбрать место по желанию, у него наверняка была рука в ЦК Польской объединенной рабочей партии или он был прислан с определенной миссией.
— Шпион?
— Кто его знает. Но, скорей всего, он должен был занять место Степана. И небезосновательно. Петр всегда был башковитый. Его отец начал работу над станком для сушки древесины, которая должна была повысить производительность, но Варшава так и не купила патент. Устройство оказалось слишком дорогим по себестоимости. Петр заменил только два элемента: увеличил высоту и добавил мощности. По сей день все деревообрабатывающие предприятия работают по этой технологии. Тогда же это был качественный подъем на пятьсот процентов.
— Пятьсот? Это уже тогда подсчитали?
— Может, я чуть переборщила. Во всяком случае, производительность сильно возросла. — Романовская махнула рукой. — Дуня подала заявление об исчезновении мужа. Якобы тот уехал в командировку и не вернулся. Мы начали расследование. Это дело было в приоритете. Все включились в работу. Но уже через неделю мы перестали его искать. Сначала старому коменданту позвонил Гавел, тогдашний секретарь службы безопасности, и дал определенные указания. Потом Ожеховская забрала заявление, на этот раз не приходя лично, а по телефону. Разразился невероятный скандал. Через два дня она принесла письмо. К сожалению, оно не сохранилось в деле, потому что сотрудники сразу же пустили его по рукам. Весь город потешался над ней. Это продолжалось целый год. После случившегося Дуня стала постепенно замыкаться в себе.
— Что было в том письме?
— Степан признавался, что он гей и уходит от жены к католическому священнику. Там было очень длинное признание, что он ее никогда не любил, женился из жалости и для того, чтобы было кому в старости подать стакан воды. Что он оставляет ей все имущество и деньги на счете, чтобы она хорошо воспитала их ребенка, которым она как раз была беременна.
— Речь, как я понимаю, о Ежи Ожеховском, бывшем Ивоны?
— О Кваке, да, — подтвердила Кристина. — Все это выглядело очень правдоподобно. — Пробощ еще до этого был буквально вышвырнут из костела верующими. Курия не протестовала. Скорее всего, им были известны подробности, но скандал раздувать никто не стал. Тогда о таких делах не принято было говорить. Люди обвиняли пробоща в аморальном поведении, злоупотреблении алкоголем и финансовых махинациях. Уезжая, он забрал с собой все пожертвования и еще несколько тысяч злотых, отложенных на строительство кладбищенской часовни, на которое складывалось полгорода. Через два дня исчез Степан. Через много лет, после введения компьютерной базы, я пыталась найти его с помощью личного номера. Безрезультатно. Ничего не удалось нащупать — нет данных. Ни живого ни мертвого. То же самое с ксендзом. С семьдесят седьмого года нет такого человека. Всякое бывает, конечно, но вот так, вдвоем?
Саша дважды моргнула, по разу на каждого пропавшего.
— Попробую угадать, — сказала она. — У Дуни был роман с Бондаруком.
— Умница, — похвалила ее Романовская. — Очень, кстати, страстный. Она стала его первой и единственной любовью. Люди говорят, что Ивона Бейнар венчалась в наряде, приготовленном для Дуни. Она должна была надеть его после развода со Степаном. В какой-то момент, на свадьбе, мне даже показалось, что это была она.
Саша покачала головой, не веря своим ушам.
— Дуня тоже пропала?
— Нет, — ответила Кристина, — но у нее плохо с головой. Ты, может, и видела ее. На ведьму похожа. Это наша местная шептунья. Говорят, сильная.
— Ты голову мне морочишь?
— Не смейся, — вполне серьезно заявила Кристина. — Она странная. Некоторые ее боятся. Сама увидишь.