Закончив занимательную терапию, как она называла этап визуализации, чрезвычайно важный во вступительной фазе профайлинга, Саша перенесла все данные на большие листы бумаги, которыми ее обеспечила Кристина. Полная картина напоминала генеалогическое древо, в чем был свой резон. Персонажей объединяли близкие или не очень близкие связи, которые Залусская обозначила векторами и прямой линией (друзья) либо прерывистой (враги). Как и предполагалось, в этом городке практически не было людей, совершенно чужих друг другу или не имеющих никаких отношений. Теоретически это упрощало задачу, потому что на такой схеме она могла быстрее найти мотив действия преступника. Но на практике усложняло анализ, так как понятно, что знакомые люди скрывают правду либо влияют на расследование, хотя бы из приличия или страха, что сосед обидится, поэтому следует очень внимательно читать их показания. Но этим она собиралась заняться позже.
Сначала, на самой точной карте городка и прилегающей к нему местности, она обозначила ключевые места: исчезновения женщин, нахождения черепов, адреса проживания и работы героев драмы, а затем разноцветными фломастерами пометила буферные зоны, то есть безопасные для них места. При этом она учла расположение линий электропередач, эстакады, железнодорожные пути и речку Лесную, называемую местными Вонючкой, потому что во времена расцвета города мебельная фабрика сливала в нее свои отходы. В те времена не было смельчаков, рисковавших в ней искупаться.
Очень быстро Саша сделала вывод, что дело Данки явно отстает от остальных из-за полного отсутствия связей с местными жителями, кроме работников клиники «Тишина». Она даже поначалу хотела снять фотографию пациентки с гобелена, но все-таки сдержалась. Вместо этого она передвинула ее немного дальше, рядом с объявлением в розыск Лукаса Поляка, которое сегодня утром было опубликовано в СМИ. Саша знала, что каждое из исчезновений придется проанализировать отдельно, но на данный момент не исключала, что убийство Данки все-таки может быть связано с Очкариком, как здешние называли Бондарука.
Все документы она поделила согласно ключу жертв и уложила в отдельные стопки на прибранном письменном столе. Залусская прочла каждый протокол и сначала делала записи на компьютере, в специальной программе для профайлинга, но потом решила, что материала слишком много. Из-за нехватки самоклеящихся закладок, которыми она пользовалась в таких случаях, пришлось разрезать обычную бумагу для принтера на четыре части и на них записывать самые важные виктимологические данные. Жертва — это книга, которую следует уметь читать. Несмотря на то что между пропавшими женщинами не было ничего общего, вывод напрашивался сам собой. Они исчезли до того, как им исполнилось тридцать лет. В деле фигурировал один и тот же автомобиль. Все дамы были эмоционально связаны с Петром Бондаруком и имели ту же группу крови — первую отрицательную. В том числе и убитая пациентка клиники, Данка, как следовало из документов. Последнюю информацию Залусской сегодня утром подтвердила Кристина. Это стало важным после того, как в машине, на которой преступник догонял Ивону Бейнар, обнаружили холодильник с отсепарированной плазмой крови этой группы.
Нет тела, нет дела. Исчезновения — самая неблагодарная работа, требующая проработки заново всех свидетелей. К тому же дела старые. Неизвестно, получится ли выжать хоть что-то, кроме того, что уже лежит на столе у Залусской. Поэтому профайлер решила, что начнет анализ с дела, которое кажется менее прочих связанным с Очкариком, но в котором есть тело, благодаря чему ей будет проще сделать этот профайл. Она решила пока не концентрироваться на том, что уже знает, а создать совершенно новые версии, с нетерпением ожидая результатов вскрытия трупа Дануты Петрасик, которое должен сегодня закончить судебный медик.
Данка была с головой накрыта одеялом. Материал разгладили, создавая видимость порядка. По мнению Саши, у преступника был пунктик относительно мистерии смерти покойной. Одеяло здесь играло роль савана. Подняв его, следователи увидели ужасающую сцену, практически киношную. Девушка была связана пластиковыми бандажами, на шее — провод от зарядного устройства, от простой «нокии» с тонким штекером, в свое время самой популярной модели, продаваемой мобильными компаниями за один злотый при покупке абонемента. Саше это показалось странным. Евгения Ручка уверяла, что ни у нее, ни у Поляка телефонов не было. Разумеется, это ни о чем не говорит. Преступник мог украсть эту зарядку или даже купить ее в комиссионке специально затем, чтобы использовать в преступных целях. Отпечатки пальцев идентифицировать не удалось.
Девушка лежала в эмбриональной позе, но не была обнажена. Опять же, убийца позаботился о том, чтобы, несмотря на первое макабрическое впечатление, честь ее не пострадала. Платье было застегнуто по самую шею, трусы нетронуты. И, хотя она была под одеялом, юбка целомудренно закрывала половину ее бедер. Убийца должен был потрудиться, чтобы привести в порядок ее одежду. Словно прощался с ней, размышляла Саша. Будто знал ее или был с ней эмоционально связан. То же и с волосами. Они были аккуратно заплетены в косу. Возможно, это сделал он. На губах ее была гигиеническая помада, которую нашли за тумбочкой. Следователи надеялись, что обнаруженные на ней папиллярные линии удастся идентифицировать.
Поначалу Саша считала, что все эти действия служат картинности и зрелищности, тому, что несколько лет назад представлял следователям Красный Паук, но зачем, в таком случае, он накрыл девушку одеялом? Зачем запер комнату, квартиру? Почему не забрал свои вещи? Что-то тут не пляшет. Наконец, почему он совершил это преступление в квартире Ручки? Прежние его жертвы были выставлены на всеобщее обозрение. На самом деле ответ, казалось бы, очевиден: он не хотел, чтобы ее нашли прежде, чем он успеет спрятаться в надежном месте. Есть ли в Хайнувке такое место, в котором можно безнаказанно отсидеться? Конечно, можно это сделать в близлежащих деревнях, лесах, заброшенных домиках лесничего. Но там нет Интернета, а преступник такого типа, работающий на публику, следит за работой следственных органов. Ему надо быть в Сети, чтобы контролировать их действия. Вряд ли он настолько изменил бы варварские правила игры только потому, что на этот раз местом реализации его плана стал маленький городок. Саша вполне допускала версию о последователе.
Ручка открыла дверь в комнату Поляка своим ключом. Следов взлома не было. Лишь на следующий день она заметила первую муху. Жертва лежала в квартире не больше двадцати четырех часов, значит, преступление произошло во время отсутствия хозяйки квартиры. Если убийство совершил жилец (а на это указывает хотя бы тот факт, что у него есть свой ключ), у преступника было достаточно времени, чтобы собрать свои вещи и уехать. Однако он оставил идентифицирующие его личные вещи: фотографическую аппаратуру и картину, которую Саша, уходя, взяла с собой. Следователям об этом она не сообщила. Сказав, что ей нужно позвонить, она выпроводила Ручку из комнаты и спрятала рисунок под курткой. Это был ее портрет маслом. Она бы не пережила, если бы полиция обнаружила это на месте преступления.
Сейчас она взяла небольшой подрамник размером двадцать на двадцать пять сантиметров и внимательно рассмотрела его. Портрет явно идеализировал ее и давал ответ на самые главные вопросы. У нее словно гора с плеч свалилась. Саша только успела сходить за куском туалетной бумаги, чтобы высморкаться, как вдруг зазвонил ее телефон. На экране появилась фамилия Романовской.
— Девушку связали уже после смерти, — прозвучало с другого конца провода. — Причина смерти — удушение. Предположительно подушкой. На грудной клетке имеются следы, свидетельствующие о том, что убийца сел на нее верхом. Медик сформулировал это одной фразой: быстрая гуманная смерть. Уже после этого кто-то затянул провод на шее жертвы и положил ее в эмбриональную позу. Это была не удавка, как казалось поначалу. На шее обнаружены только мелкие повреждения. Классического рубца нет. Бандажи на конечностях тоже были затянуты посмертно. Поэтому только левая половина лица посинела. Патологоанатом утверждает, что убийца положил жертву на бок и кровь прилила на одну сторону. Зачем этот театр?
— Поезжай в «Тишину», — быстро бросила Саша, тяжело дыша. Перед глазами у нее всплыл силуэт художника в толстовке с капюшоном. Она взглянула на картину и с отвращением положила ее. — Проверь, не было ли у нее какого-нибудь поклонника, тайного воздыхателя. Это убийство совершил кто-то близкий жертве. Может, ее брат? Я хочу присутствовать при его допросе.
— Пока я бы предпочла, чтобы ты сохраняла инкогнито. Мы справимся.
— Раз уж ты так решила, — вздохнула Саша, хотя ей и не понравилось такое беспардонное отстранение. Прежде чем Романовская положила трубку, Залусская добавила: — Ты можешь войти в комнату Яцека Петрасика и взять на анализ краски, художественные принадлежности, одежду, в которой он работал в последнее время? Можешь выдать ордер? Проверьте еще, был ли у него мобильный телефон и какой. Не одалживал ли он у кого-нибудь зарядное устройство. Или, может, потерял свое? Или у кого-нибудь оно пропало, украли?
— Это самая популярная модель, — вздохнула Романовская. — К тому же у него алиби. В участке все еще сидит та докторша.
— Прус? — Саша включила громкую связь и начала одной рукой натягивать штиблеты. — Ни о чем ее не спрашивай, ни о чем не информируй. Я сейчас буду.
— Как я уже сказала, мы не хотим, чтобы ты официально фигурировала в этом деле, — начала комендантша, но Саша не слушала.
Она уже выбежала из квартиры. Выходя, она спрятала картину под кресло-кровать. Это удалось сделать одним движением. Она оглянулась. Ничего не было видно.
Белосток, 2014 год
— Ничего ему не говори. Не разговаривай с ним. Просто просунь это в щель.
Ярослав Соколовский, прозванный Волосатым, услышал шепот, а потом отчетливые тяжелые шаги, удаляющиеся по коридору. У его же двери застучали тонкие каблучки. Они барабанили без перерыва, словно их хозя