осстановить порядок вещей. Лишь когда умрет, она в глазах Бога будет считаться разведенной с мужчиной. Но какое отношение к этому имеет Сэмми? У нее уже не будет шанса это выяснить. С какой бы радостью она и дальше страдала по ночам от бессонницы, если бы только это было возможно. Катрин снова уперлась ступнями в дно ванны. Но мужчина продолжал давить ей на голову и с легкостью удерживал ее под водой. Легкие уже требовали кислорода. Взглядом, который из-под воды фиксировал глаза в прорезях маски палача, Катрин умоляла о пощаде. Но мужчина продолжал пристально смотреть на нее. Захлебнуться — ужасная смерть. Она где-то читала, что мозг особенно реагирует на нехватку кислорода. Сердце еще продолжает биться, а мозг уже давно получил необратимые повреждения. Бесконечная паника и боль в требующих кислорода легких становились невыносимыми. «Все кончено, я умираю», — подумала она. Затем инстинкт выживания одержал верх, и вопреки всякому здравому смыслу сработал дыхательный инстинкт. Глубоким вдохом Катрин втянула воду в легкие. Последовала обжигающая боль, словно внутри нее бушевал пожар. В результате кашлевого рефлекса в легкие попало еще больше воды. Постепенно вокруг все потемнело. Только боль не утихала. Последние пузырьки воздуха поднялись на поверхность воды. Потом Катрин потеряла сознание.
Глава 19
Подъезжая, Хартман и Сара заметили, как у дома остановилась патрульная машина и из нее вышли коллеги в форме. Таким образом, надежда на то, что полицейские окажутся на месте раньше их и к моменту их прибытия уже осмотрят квартиру, была тщетной. Через несколько секунд БМВ проскользил по асфальтированной пешеходной дорожке и остановился перед домом, в котором предположительно жила следующая жертва Бена Вайднера. Как бультерьер, Хартман выскочил из машины и бросился к входной двери жилого комплекса. Обеими руками он жал на все кнопки звонков одновременно. Затем навалился всем своим весом на дверь и попытался выломать ее. К тому моменту Сара и оба патрульных полицейских были уже рядом с ним.
— Проклятое дерьмо, кто-нибудь, наконец, откроет дверь? — выругался он.
Спустя пару секунд в громкоговорителе что-то хрустнуло, и мужской голос ответил по домофону.
— Немедленно откройте! Полиция!
— Это любой может сказать, — возразил мужчина заспанным голосом.
— Слушайте, у нас нет времени…
Затем послышалось жужжание. Хартман, по-прежнему опирающийся всем телом на дверь, едва не свалился на пол, когда дверь неожиданно подалась и распахнулась в узкий холл. Видимо, кто-то из жильцов, в чью квартиру позвонил Хартман, просто, не спросив, нажал на кнопку открывания подъездной двери или увидел мигалки обеих машин перед домом. От датчика движения включилось освещение в подъезде.
— Четвертый этаж! — крикнула Сара. Вместе с обоими полицейскими на хвосте она бежала вверх по лестнице за Хартманом, который перепрыгивал через две ступеньки.
Когда они, вытащив пистолеты, добрались до нужной квартиры, было ровно 2 часа 41 минута. Если они не ошиблись, то, возможно, еще успеют помочь женщине и схватить преступника.
Хартман принялся колотить кулаками в дверь. Сара исступленно звонила в звонок.
— Полиция! Откройте дверь! — кричал Хартман.
За дверью было тихо. Из квартиры напротив на лестничную клетку вышел сосед в пижаме и банном халате.
— Что здесь происходит? — промямлил он и зевнул.
Хартман раздраженно взглянул на него и, не удостоив ответом, снова повернулся к двери.
— Немедленно вернитесь в квартиру и заприте дверь. Вы мешаете полицейской операции, — шикнула на него Сара. Испугавшись, мужчина тут же послушался приказания. Сара не сомневалась, что он будет наблюдать за дальнейшим развитием событий в дверной глазок.
Хартман тем временем уже со всей силы бил в дверь ногой. Дверное полотно немного погнулось, но замок держался. Один из патрульных полицейских встал рядом.
— На счет три, — сказал он.
Хартман кивнул и начал считать:
— Раз, два…
— Эй, что это вы там делаете? — Произнесший эти слова еле ворочал языком. Как по команде полицейские обернулись.
Перед ними стояла молодая женщина лет двадцати пяти. Она слегка покачивалась и явно была навеселе. Ее черные волосы с бесчисленными красными прядками были сильно начесаны и подобраны наверх. Ярко накрашенные губы резко контрастировали с бледным лицом, а глаза были жирно подведены черным контурным карандашом. На стройном теле было лишь короткое кожаное платье на тонких бретельках. Черные рваные колготки и мужские ботинки для парашютистов дополняли образ. За собой она тащила гладко выбритого мужчину в черном костюме, судя по чертам лица, ему тоже было не больше двадцати пяти.
— Кто вы? — Глаза Хартмана бешено сверкнули, когда он задал этот вопрос женщине.
— Верена Цимковски, и квартира, дверь в которую вы как раз собираетесь выбить, принадлежит мне. — Она подняла в воздух бренчащую связку ключей и улыбнулась ошеломленным полицейским. Затем протиснулась мимо них, вставила ключ в замок и открыла дверь. — Если хотите войти, пожалуйста, это можно сделать гораздо проще. — Она сделала широкий приглашающий жест с едва обозначенным поклоном и чуть не потеряла равновесие.
Сара, Хартман и их коллеги в растерянности уставились на молодую женщину. Торстена Цимковски, бывшего мужа Верены Цимковски, можно было исключить из списка предполагаемых убийц. Единственным подозреваемым по-прежнему остается Бен Вайднер.
Глава 20
— Сматывайся!
— Что? — прокряхтел Бен и тихо застонал. Головная боль была настолько сильной, что он не мог ясно мыслить. Он прижал телефон к уху, и на заднем фоне услышал шум работающего мотора.
— Немедленно вали из своей квартиры, давай, на счету каждая секунда!
Голос Фредди в телефоне прерывался и доносился словно откуда-то издалека.
Фредди был первым среди берлинских криминальных репортеров. В «Берлинском бульварном листке» он считался почти легендой. Настоящее имя Фредди было Пауль Фэрбер. Из-за огромного шрама, который остался после пожара — причины тщательно скрывались — и который обезобразил почти всю левую половину его лица, он получил это прозвище в честь обожженного до неузнаваемости серийного убийцы Фредди Крюгера из фильма «Кошмар на улице Вязов». Любого другого такое прозвище смущало бы, Паулю же было абсолютно все равно. Фредди был маленьким, неухоженным, и его лохматые волосы обычно лоснились. К тому же он был очень неприветлив и угрюм. Терпели его по одной-единственной причине: он делал свою работу лучше других и оставался в боевой готовности в любое время дня и ночи. Никто не знал, как Фредди это удавалось и какими источниками он пользовался, но зачастую он намного раньше конкурентов узнавал о преступлениях, а иногда успевал на место их совершения даже до полиции и делал там фотографии, чего уже не разрешали прибывшим позже журналистам. Год назад Фредди в очередной раз лишился прав за «пьяное» вождение и до сих пор не сумел получить новые. Проблема заключалась в том, что с его работой, где нужно как можно быстрее, а еще лучше до конкурентов, оказываться на месте преступления, он очень зависел от своей машины. И так как он был очень ценен для газеты, к Фредди приставили практиканта, который днем и ночью по любому требованию находился в его распоряжении в качестве водителя. Несмотря на напряженность такой работы, для молодых новичков это был лучший способ познакомиться с профессией криминального репортера, скучать им при этом тоже не приходилось.
Дружбой Фредди нисколько не дорожил. Лишь в Бене по какой-то причине души не чаял.
И теперь Бен недоумевал, что означает взволнованный звонок Фредди. Он чувствовал себя так же скверно, как и накануне, голова была мутная. Единственное отличие от вчерашнего пробуждения состояло в том, что из коматозного состояния его вывел не телефонный звонок: за полчаса до этого Бен сам очнулся в прихожей собственной квартиры. С трудом поднялся и в ванной плеснул себе в лицо холодной воды. Затем в полуобморочном состоянии сидел перед чашкой кофе, пока затрезвонивший телефон не вырвал его из очередного небытия.
— Уходи оттуда! Полицейские уже на пути к тебе. Впрочем, мы тоже. У тебя есть максимум две минуты.
Бену пришлось отвести трубку от уха — так громко Фредди орал в телефон. Под «мы» он мог иметь в виду только себя и своего практиканта Лукаса Кернера, который несколько последних месяцев сопровождал его в погоне за самыми бесцеремонными репортажами. И тот факт, что сюда едет как полиция, так и криминальный репортер, мог означать только одно: Бена снова хотят заключить под стражу в связи с убийством Тамары Энгель. От одной лишь мысли о тесной тюремной камере у Бена свело желудок. Не говоря уже о заголовках, которые выдаст Фредди.
Бен уже заразился суетой и с телефоном у уха бегал по комнате взад и вперед. Одновременно он вспомнил, что прошлым вечером как раз собирался покинуть свою квартиру. Он хотел добровольно переночевать в полиции, чтобы иметь алиби на случай, если убийца Тамары Энгель, как заявлено, снова совершит преступление в 2:41. Почему вместо этого он, полностью одетый, пришел в себя в прихожей квартиры — этому у Бена не было объяснения. Но теперь он стал догадываться, почему Фредди хотел его предупредить. Речь шла уже не только о Тамаре Энгель. Но не успел Бен спросить, как Фредди опередил его:
— Час назад нашли труп женщины, и для полицейских ты убийца.
Должно быть, Фредди услышал об этом по радиоканалу, который использовала полиция и который он круглосуточно прослушивал. Бен задержал дыхание и зажмурился. Ясно, что полиция будет считать его главным подозреваемым. И если у него нет алиби, ему нечего противопоставить этому подозрению. Бен подошел к окну и выглянул на улицу.
Его мозг лихорадочно работал. Что он делал вчера вечером? Вспомнил, что хотел выйти из квартиры. Но сделал ли это или по неизвестной причине тут же упал на пол — этого Бен просто не знал. Снова провал памяти? Можно ли этим действительно объяснить его пробуждение на полу в прихожей в ботинках и куртке? По крайней мере, о падении говорили многочисленные болезненные ушибы на теле. Но что стало причиной? Затем Бену в голову пришла другая мысль, от которой его охватил ужас. Он ведь мог сначала покинуть квартиру и упасть в обморок лишь после возвращения. Если это так, тогда он должен задать себе вопрос, что делал в свое отсутствие. Похоже, у полиции на этот счет сомнений не было. Но, как и накануне, Бен ничего не помнил о событиях ночи. А это не лучшая позиция, чтобы защищаться от обвинений в убийстве. Эти мысли вертелись в голове у Бена, а взгляд блуждал по полу гостиной, пока не остановился на одной точке. Из-под кресла выглядывал какой-то предмет. Бену хотелось, чтобы это оказалось не тем, на что походило. Лишь сейчас он заметил, что по-прежнему держит телефон в ладони, хотя рука уже опустилась от шока вниз. Из трубки снова загремел голос Фредди. Он говорил так громко, что понять его слова не составляло никакого труда.