Где-то в городе по-прежнему надрывались сирены, и Айрис подняла голову, прислушиваясь и гадая, что же там могло произойти. Нападение террористов? Или, может, Неон опять взялся за старое?
Когда она опять посмотрела на воду, женская фигура уже исчезла. Айрис предположила, что вес шубы помог уволочь ее вглубь. Она никогда не любила мех, ни искусственный, ни настоящий, а также людей, которые его носили.
Группа как раз закончила программу заводной версией одной из старых песенок «Рокси мьюзик», когда все стало на глазах разваливаться.
Поверх грома аплодисментов и гомона публики, направляющейся в бар, Джексон вдруг уловил завывание полицейских сирен — поначалу где-то вдалеке, а потом все громче и громче. В задних рядах началось какое-то волнение, за которым последовало появление полисменов в форме. Поворачивались головы. Разевались рты. Некоторые из зрителей ломанулись к выходам. Среди черно-белых фуражек возникла знакомая фигура: Маркус Броун. Он проталкивался прямо к сцене, на которой группа уже собирала инструменты. При виде полиции все, кроме ударника, оторвались от своего занятия с изумленным выражением на лицах.
Джексон в полном замешательстве оглянулся через плечо и увидел Карнса, за которым, словно в арьергарде, следовала Киран Ша. Попытался встретиться взглядом со своим другом, но не сумел. Ша, опять в полицейском режиме, тоже его проигнорировала.
Мэтт стал наблюдать за Броуном, по бокам от которого шествовали два полисмена в форме. Тот направлялся прямиком к Канто. Все происходило жестко, решительно и демонстративно. Никаких тебе вежливых приглашений на беседу в участке — самый настоящий полномасштабный арест. Броун передумал относительно взаимоотношений Канто с Базвеллом?
«Интересно, — подумал Джексон, — какие веские основания имелись у Броуна, чтобы подозревать, что преступник — Канто?» Припомнив свой телефонный разговор с Карнсом, он теперь понял, почему его друг был так уклончив и нерешителен. Должно быть, у них все-таки имелось что-то на Канто, что еще не было подтверждено на тот момент.
Все, кто остался в зале, погрузились в молчание. Некоторые напрягли слух, включая Джексона. Канто мудро предпочел не поднимать шум. У него не было иного выбора, когда на его запястьях защелкнулись наручники. На взгляд Джексона, произошедшее явилось для него полной неожиданностью. Когда полисмены проводили мрачного Канто через зал, толпа расступалась перед ними по сторонам, словно Красное море перед евреями и Моисеем[105].
— Что происходит? — негромко бросил Джексон Карнсу, пристраиваясь к нему на ходу, когда тот проходил мимо.
— Канто арестован за убийство, — точно так же, уголком рта, отозвался тот.
— Базвелла?
Карнс помотал головой, не сводя глаз с выхода.
— Господи, это не то, о чем я подумал? — «Канто — это Неон?!» — Какого хрена меня не поставили в известность? У меня есть право знать, как и у всех остальных родственников!
Карнс лишь нахмурился и убыстрил шаг.
— Это только задержание, Мэтт. Канто не предъявлено обвинение. Пока.
Джексон ухватил Карнса за рукав.
— На каком основании?
— Он поддерживал связь с Вики Уэйнрайт.
— Что? Не может быть! Это выплыло бы еще на предварительном следствии!
Карнс не стал говорить: «Ну, ты это пропустил». Сочувственное выражение у него на лице говорило само за себя.
Уловив это, Джексон побледнел. Он что, настолько одурел, что растерял простейшие профессиональные навыки? Сколько раз он спорил с Полли насчет бесполезных часов, потраченных на это расследование, своего недосыпания и упорного стремления продолжать во что бы то ни стало?
— Скажи мне, где я накосячил?
Карнс посмотрел куда-то сквозь него.
— Мэтт, братан, мне очень жаль, но нужно идти.
— Ради всего святого, почему ты ничего мне не сказал, когда мы с тобой разговаривали?
— Потому что не мог.
— Мик, это же я! Мне нужно знать.
Карнс неловко похлопал его по руке.
— Завтра я тебе позвоню.
— Но, Мик…
— Нас сильно поджаривают, Мэтт. Это твое интервью вызвало большое бурление. Сейчас мы должны сработать только на отлично.
Рот Джексона сжался. Это было напрямую из словарного запаса Броуна. Он отпустил рукав Карнса и смотрел, как тот, кто был его лучшим другом, уходит прочь.
В чем бы они ни были уверены или что бы там ни заварили высокие чины в управлении, все они ошибались.
57
Гэри завалился домой хрен-знает-во-сколько часов ночи. Принимая во внимание события вечера, все прошло как нельзя лучше. Угроза сельской скуки устранена. Больше никакого рабского труда по дому. Копы, вовлеченные в расследование, движутся в никуда. «Ха, это научит вас бросать мне вызов в прайм-тайм на телевидении, господин детектив! Ошибки — все ваши».
Он держался позади остальных музыкантов, обсуждая арест и старательно изображая беспокойство и недоумение. Изумленное выражение его лица, когда копы надевали на Фила наручники, было, однако, совершенно искренним. Гэри совершенно ошеломила их глупость. Впрочем, грех жаловаться, особенно учитывая ближайшие планы.
Слишком взвинченный, чтобы заснуть, Гэри налил себе изрядную дозу бренди — не это ли полагается пить в кризисной ситуации? — и обошел все комнаты в доме, все три тысячи квадратных футов. Теперь со всем этим можно делать все, что только душа пожелает. Если ему захочется, чтобы пыль копилась в каждом углу, если он решит забросить эти чертовы розы, пусть себе вянут и гниют, то всегда пожалуйста, и рядом не будет Наоми, чтобы орать на него.
Гэри повалился на кровать, раскинув руки и ноги. Утопление — наименее болезненный способ ухода из жизни, как он слышал, а в сочетании с ледяной водой Наоми быстро потеряет сознание и тихо-мирно угаснет. Никто не сможет сказать, что он — жестокий человек.
Должным образом оплакав безвременно ушедшую супругу и закончив дело своей жизни, он спокойно и без спешки все распродаст, переедет и найдет другой способ удовлетворять электризующие позывы, испытывать которые, похоже, он обречен до скончания своих дней.
Гэри сделал еще один глоток бренди, наслаждаясь разливающимся внутри приятным теплом — глубоким удовлетворением от хорошо выполненной ночной работы. «Ровно настолько, насколько заслужено, не больше и не меньше», — подумал он. Вот в чем основное различие между ним и Филом Канто. В то время как жизнь Фила формировали происходящие события, Гэри стремился сам создавать их по своим собственным спецификациям. Он терпеть не мог твердить об одном и том же, но фокус в том, что надо тщательно планировать и готовиться. Нельзя просто проснуться как-нибудь утром и вдруг решить убивать людей. Нужно усердно работать над этим. Как и большинство великих вещей в жизни, это постоянно эволюционирующий процесс. И чтобы подставить кого-нибудь, нужно должным образом использовать то, чем уже располагаешь. Тайком загрузить на телефон приятеля отслеживающее приложение было в этом смысле очень дальновидным решением. Нельзя украсть фургон в один день и использовать его в деле на следующий, даже если меняешь номера. Как скажут тебе Фил и Кирсти (это одна из любимых телевизионных программ[106] Наоми, чтоб ее), правильное место — ключ ко всему. Требуются недели тщательной разведки, чтобы найти идеальную точку, а потом — тонна планирования, чтобы выработать, как осуществить неосуществимое. В плане подготовки это почти то же самое, что дать жизнь неоновой скульптуре, которая отымеет зрителей прямо в глаза. Гэри улыбнулся. Может, он использует эту фигуру речи в своей следующей инсталляции…
Поразмыслив над этим, Гэри пригубил бренди и принялся обдумывать свой следующий ход. Тело Наоми вряд ли выловят из канала в самое ближайшее время, что оставляет ему кое-какое пространство для маневра. А между тем Канто, скорее всего, отпустят: до выяснения обстоятельств предъявить ему пока что особо нечего.
«Пусть пройдет несколько часов, — подумал Гэри, глянув на часы, — а потом можно звонить в полицию с заявлением об исчезновении своей дорогой жены. Покойся с миром, Наоми».
58
К большому изумлению Джексона, Айрис позвонила в его домофон в десять утра. Что еще более удивительно, она прихватила по пути завтрак.
Джексон с подозрением оглядывал ее.
— Какая приятная неожиданность, — произнес он, глядя, как она шлепает на стол две картонки чая и завернутые в пластик сэндвичи с беконом. Мэтт был на ногах уже с шести утра, шерстил файлы в отчаянной попытке выловить собственные ошибки, но так пока ничего и нашел. — Что у тебя с щекой?
— Кот поцарапал.
— Большой, видать, кот.
Айрис проигнорировала это замечание.
— Как все прошло вчера вечером?
— Канто арестовали.
— Да ну? — Удивления в этом коротком ответе не прозвучало — только убежденность, что полиция в очередной раз дала маху.
— Я напортачил. Упустил кое-что во время предварительного следствия.
— Что именно?
— Канто поддерживал отношения с Вики Уэйнрайт, первой жертвой.
— Я уже сто лет назад говорила, что эту тетку он не на пустом месте выбрал, — заметила Айрис.
— Спасибо, что напомнила.
Она пожала плечами.
— Как вышло, что ты этого не заметил?
— Не знаю. Надеюсь, Карнс потом позвонит и объяснит.
— Больно много веры у тебя в этого Карнса.
У самой Айрис, судя по всему, никакой веры ни в кого не было, включая и его самого.
Джексон описал арест Канто. Айрис прихлебывала чай и не проронила ни слова, пока он не упомянул про шрамы на руках у Фейрвезера.
— Может быть от чего угодно. Смотри. — Она растопырила пальцы на левой руке, чтобы было лучше видно изменение пигментации. Не стала объяснять, отчего это получилось, а он не стал спрашивать.
Когда Джексон обмолвился о своем диком предположении, что тело могли транспортировать в футляре контрабаса, то думал, что она отреагирует более сильно. И вновь ему пришлось напомнить себе, что это Айрис. Эмоции ей неведомы. «Эта характерная черта чаще всего обнаруживается у психопатов», — припомнил он, стараясь