Он задорно подмигнул Кнутасу, и тот нежно улыбнулся ему в ответ, хотя и терпеть не мог, когда Кильгорд называл его Кнутте.
Карин подвинула гостю тарелку с тортом, и Кильгорд отрезал себе большой кусок, что в обычном случае остальные посчитали бы наглостью. Но поскольку так поступил именно он, никто не обратил на это внимания.
— Как вы все уже наверняка заметили, сегодня утром средства массовой информации обнародовали имя нашей жертвы, — начал Кнутас. — Они, конечно, ссылаются на большой общественный интерес к этому делу, поскольку Хенрик Дальман был человеком известным за пределами Готланда. Но иного от них вряд ли стоило ожидать.
Все кивнули в знак согласия.
— А как нам вести себя в такой ситуации? — поинтересовался пресс-атташе Ларс Норрбю. — Должны ли мы последовать их примеру?
— Выглядело бы странным с нашей стороны не подтвердить, что речь идет о Хенрике Дальмане. Всем ведь на острове это, как ни говори, уже известно. В лучшем случае мы в результате сможем рассчитывать на получение дополнительной полезной информации от населения, что немаловажно.
— Будем надеяться, — заметил Кильгорд с набитым тортом ртом.
Далее Кнуттас вкратце изложил последние данные по делу и закончил словами:
— Мы, естественно, устанавливаем сексуальные привычки жертвы. Его компьютер и айпад показывают, что он посещал страницы сексуального содержания, и прежде всего его, похоже, интересовал жесткий секс. Как нам удалось выяснить, он был членом клуба данной направленности под названием Amour[359], и мы будем продолжать работу в этом направлении. Мы разговаривали также с его бывшей женой Региной Мёрнер, и она приглашена на допрос сюда сегодня после обеда. Относительно подозрений в анальном сексе, о которых говорила судмедэксперт, Аманда Дальман сообщила нам, что Хенрик уже много лет имел серьезные проблемы с запорами. Поэтому, вполне возможно, внешние повреждения связаны с ними.
— Мне не удалось связаться с его приемной дочерью, — вклинился в разговор Кильгорд. — Она находилась за границей, но вернется домой вечером. Я думаю, самолет приземлится около девяти. Как мы поступим? Я попрошу моих коллег в Стокгольме допросить ее либо кто-то из присутствующих захочет и сможет прокатиться туда?
— Я могу, — сразу же предложила Карин. — Могу поехать завтра.
Она увидела возможность встретиться со своей дочерью Ханной. Поняла, что с поездкой на выходные, которую они планировали, придется подождать, пока убийца Хенрика Дальмана не будет пойман.
— Хорошо, — сказал Кнутас. — В любом случае лучше, если кто-то из нас допросит Беату Мёрнер.
Он с серьезной миной окинул взглядом своих коллег и заметил, что Кильгорд уже принялся за второй кусок торта. Потом он поделился с остальными предположением судмедэксперта о том, что Хенрик Дальман сам мог вызвать свою смерть.
— Боже, — пропыхтел Виттберг. — И как такое могло произойти?
— Подобное кажется невероятным, — ответил Кнутас, — но в этом нет ничего невозможного.
— Сейчас, когда ты сказал это, мне вспомнилась одна история, имевшая место несколько лет назад, — продолжил Виттберг. — Кто-нибудь из вас слышал о случае с инженером из Гётеборга? Мужчиной средних лет, уважаемым отцом семейства, с собственной фирмой, работавшим на дому. Однажды, когда его жена-инвалид находилась в реабилитационном центре, дочь раньше обычного пришла из школы домой и обнаружила своего папу в ванной комнате, в парике, сильно накрашенного, в женском нижнем белье и лакированных сапогах до бедер. Он сидел в инвалидном кресле жены с веревкой вокруг шеи, прикрепленной к потолку. Мертвый. Заигрался, значит, до смерти.
— Бедная девочка, — вздохнул Норрбю.
— Как я уже говорил, мы не можем исключать такую возможность, — продолжил Кнутас и кивнул Карин: — Расскажи о новом свидетеле.
Карин доложила о своем визите в район летних домиков в Льюгарне и добавила:
— Интересующее нас строение принадлежит паре по фамилии Израильссон, проживающей на материке, точнее в Сконе. Они не приезжали туда с прошлого лета, так что оно сейчас пустует. Мы нашли остатки грима на полу, на кухонном диванчике и на кухонном столе, а также несколько длинных черных синтетических волос того рода, какие ранее были обнаружены на месте преступления. Кроме того, отпечатки обуви, похожие на те, что были на участке покойного в Льюгарне. И следовательно, то, что преступник находился в этом доме перед убийством, почти не вызывает сомнения.
— Отпечатки пальцев? — поинтересовался Кильгорд.
— Никаких. Все тщательно вытерто.
— А может, есть еще свидетели, видевшие что-то важное для расследования? — поинтересовался Норрбю.
— Этого нельзя исключать, — сказал Кнутас. — Мы продолжаем обходить жителей того района. Однако пока не узнали ничего интересного, насколько мне известно.
— Что еще нам дало исследование самого дома? — поинтересовался Виттберг и смахнул рукой прядь светлых волос со лба.
«Он выглядит усталым, — подумал Кнутас. — Неужели новая подружка так замучила его?»
Если верить слухам, ходившим по их коридорам, они много ругались.
— Преступник пил красное вино во время своих приготовлений, — добавил Сольман. — На кухонном столе есть свежий отпечаток бутылки. Но все наиболее интересное нам удалось обнаружить не там, а в спальне, где Хенрика Дальмана нашли мертвым.
— И что же это? — заинтересовался Кнутас.
Все другие за столом тоже навострили уши.
— Две вещи.
Сольман поднял пластиковый пакет и показал присутствующим. В нем лежала маленькая темная стеклянная бутылка с черной пластмассовой пробкой и почти полностью желтой этикеткой с надписью RUSH, выполненной большими буквами.
— Это так называемый попперс, жидкость, которую нюхают перед тем, как заниматься сексом, расслабляющая гладкие мышцы по всему телу. Она также положительно сказывается на эрекции, данное состояние продолжается дольше, и эякуляция отсрочивается. Оргазм также усиливается. В нашем случае вещество называется амилнитрит и используется прежде всего гомосексуалистами.
В комнате стало очень тихо. Новая информация явно заставила всех задуматься.
— А вторая? — спросила Карин.
— Мы крайне быстро получили результаты исследования лежавшей на кровати простыни. — Сольман сделал паузу и окинул взглядом коллег. — Оказалось, что она содержит сперму, — продолжил он. — Но, судя по ДНК, она принадлежала не Хенрику Дальману, а другому мужчине.
Бывшая жена Хенрика Дальмана Регина Мёрнер жила почти на самой окраине маленького населенного пункта Игне, расположенного не более чем в десяти километрах от Висбю, рядом с природным заповедником Хёгклинт. Этот район славился высокими горами, пещерами и галечными пляжами. Узкая дорога, проложенная среди поросших травой кочек и цветов, вела к дому, который выглядел не особенно большим, но отличался просто изумительным местоположением. Красный с белыми углами, он стоял на утесе, а со стороны моря к нему примыкал служивший в качестве открытой веранды деревянный помост. Перед домом простирался газон и стояло несколько построек меньшего размера, одна из которых, как догадался Юхан, играла роль гостевого домика, а остальные использовались в качестве сараев. Они припарковались на траве перед забором, окружавшим приусадебный участок.
— Боже, какое место, — вздохнула Пия с завистью и, поглядывая в сторону сверкающего в дневном свете моря, принялась извлекать из багажника свою аппаратуру.
— Чудесное, — согласился Юхан, скользя взглядом по отвесным склонам высотой наверняка тридцать — сорок метров, обрывавшимся в бездонную глубину прямо за ними.
Раскинувшийся чуть в стороне внизу галечный пляж тянулся до самого Висбю, и сейчас там вдалеке город и порт купались в лучах медленно спускавшегося к горизонту солнца.
Приблизившись, они услышали восточную музыку, вырывавшуюся наружу из открытого окна дома, и увидели высокую темноволосую женщину. Одетая в черное трико и разноцветную тунику, она плавно двигалась по веранде, покачивая бедрами, периодически вытягивая в стороны обе руки, словно в попытке обнять весь мир. При этом она порой зажмуривала глаза и что-то бормотала. Они видели, как шевелились ее губы, но не слышали срывавшихся с них слов.
Юхан и Пия обменялись красноречивыми взглядами. Оба сразу узнали Регину Мёрнер благодаря фотографиям, которые видели на ее странице в Фейсбуке. Они прошли во двор и расположились на садовых креслах, стараясь не мешать женщине, казалось полностью поглощенной своим танцем. Она обладала эффектной внешностью и излучала странное холодное обаяние.
Внезапно она повернулась, открыла глаза и вроде бы сильно удивилась, увидев команду с телевидения. Во всяком случае, так могло показаться со стороны, однако у Юхана создалось впечатление, что она все спланировала заранее и, возможно, даже надеялась, что Пия заснимет, как она танцует. Он также заметил, что она была сильно накрашена и не поскупилась на тяжелые украшения, сейчас сиявшие в ее ушах, на запястьях и шее.
— Привет и добро пожаловать! — воскликнула она с наигранной улыбкой и, обменявшись с ними рукопожатиями, отправилась в гостиную, чтобы выключить музыку. — Я немного увлеклась моим самодеятельным танцем, — извинилась она, когда вернулась. — Однако он способен рассказать многое обо мне. И если вы намеривались сделать мой портрет, то, наверное, захотите запечатлеть меня танцующей здесь, на веранде. Отсюда ведь открывается просто волшебный вид. А сейчас вдобавок солнечно и погода на загляденье. Это может стать хорошим началом для репортажа, вызвать интерес, — сказала она с хитрой усмешкой, словно щедро делилась с сидевшей перед ней парой ценными советами о том, как делается телевидение.
Она поправила тунику и провела рукой по волосам.
— Может, мне включить музыку снова? — спросила она, смотря на Юхана, и энергично кивнула, словно уже было решено, что ее вариант восточного танца будет увековечен.
— Конечно, само собой, — буркнул Юхан устало, посчитав идею бывшей жены Дальмана не такой уж и глупой, даже если они и не собирались делать ее портрет.