Проходя по узкому коридору, он посторонился, пропуская двух актеров; те с любопытством на него посмотрели. Но он не обратил на это внимание, поскольку увидел впереди Макриса, беседовавшего с молоденькой артисткой.
— Как у тебя дела? — спросил Макрис.
— Плохо. Ты знаешь Каридиса?
— Знаю.
— Что он из себя представляет?
— Богат. Большие связи. Питает слабость к актрисам.
— Он производит впечатление недалекого человека.
Главный редактор улыбнулся: нет, Каридис совсем не глуп, по крайней мере в деловом отношении. Себе в помощники выбирает людей, которым, по отзывам коммерсантов, палец в рот не клади.
— Пойдем со мной.
Бекас повел его в кабинет директора, где должен был вести предварительный допрос. Макрис отошел к окну. Полицейский сел в кресло, закурил и стал в задумчивости следить, как струйки дыма тают, поднимаясь к потолку.
Стены кабинета были увешаны фотографиями актеров. С одной из них улыбалась красивая женщина с огромными подведенными глазами.
— Вот она, — сказал полицейский.
— Да.
— Ты ее хорошо знал? — повернулся он к Макрису.
— Да, неплохо.
— Красивая женщина.
— Очень. Я знавал ее еще в те годы, когда она выступала на эстраде. Тогда она была легко доступна.
— А потом стала трудно доступна? — спросил Бекас, не отрывая глаз от поднимающихся к потолку струек дыма.
— Как тебе сказать? Роскошная женщина всегда пользуется спросом. Во время немецкой оккупации она была любовницей шефа итальянской разведки. Потом выяснилось, что одновременно она состояла в связи и с английским разведчиком. Немцы одно время охотились за нею, но все кончилось в спальне полковника-эсэсовца. А после войны вместо того, чтобы сесть на скамью подсудимых, Роза получила благодарственное письмо от самого Уэйвелла[15].
— Да, биография ничего себе! — сказал пораженный Бекас.
Журналист, взглянув на друга, не мог сдержать улыбки: несмотря на усы и солидность, полицейский напоминал сейчас обиженного ребенка.
— Неприятное дело, да?
— Не то слово! Эти актеришки со своими театральными страстями, поди в них разберись… К тому же Роза Варги — знаменитость. Ваши газеты поднимут шумиху, а шумиха только мешает делу. А тут еще заинтересованные лица будут всюду совать свой нос, и ведь их не пошлешь куда подальше — влиятельные особы.
— Министры, например?
Бекас промолчал. Макрис опять улыбнулся: его друг — добросовестный служака и не хочет впрямую непочтительно отзываться о своем начальстве, поэтому журналист почел за лучшее сменить тему.
— А насчет кинжала ты что-нибудь выяснил?
— Кинжал ее. Он был нужен ей по ходу роли. Скажи-ка лучше, ты знаешь Димитриадиса?
— Да. Он подает большие надежды.
— Что он за человек?
— Все говорят, отличный парень.
Бекас не стал больше задавать вопросов. Он сидел молча, вертя в руках дешевую зажигалку.
— В самом деле, как же туда проник убийца? — спросил журналист.
— А может, он и не проникал туда? — точно обращаясь к самому себе, проговорил полицейский.
Макрис с удивлением взглянул на приятеля.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Поживем — увидим, — ответил Бекас и, поднявшись, пошел к двери.
В коридоре топтался молодой полицейский, ожидавший приказаний.
— Позови ко мне госпожу Павлиди, — распорядился Бекас. — Элену Павлиди.
Макрис посмотрел на часы. Уже поздно. Его ждут в редакции.
— Я пойду, — сказал он.
Выходя, он столкнулся с высокой, изысканно одетой женщиной, лет тридцати — тридцати пяти. Это была Элена Павлиди, одна из ведущих актрис Национального театра. Макрис посторонился, и она, смерив его надменным взглядом, едва заметно наклонила голову.
4СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ
Макрис немного постоял у театрального подъезда, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. После недавнего дождя он был особенно свеж. Журналист пошел пешком к площади Омониа. С улицы Эолу весь в огнях просматривался Акрополь, напоминавший драгоценное ожерелье, подвешенное высоко в небе. Улицы были почти пустынны: лишь изредка проезжала машина или попадался случайный прохожий. Макрис больше всего любил Афины в этот час, должно быть потому, что это было время его ежевечерней прогулки.
Он шел и обдумывал случившееся: убитая актриса, запертая изнутри дверь, неизвестный посетитель. Иной раз жизнь становится похожей на роман. Розу Варги он никогда не жаловал, зато теперь ее смерть пойдет на пользу газетам, которые, повысившись в цене, плохо распродавались. Легко скользя по блестящему асфальту, Макриса нагнало такси.
— В редакцию «Проини», — остановив машину, сказал он.
Узнавший его шофер обернулся с улыбкой.
— Будет сделано, господин Макрис.
Редакция находилась недалеко, но он с некоторых пор стал все чаще пользоваться машиной, так как от курения у него появилась одышка. На фасаде здания светилась яркая вывеска. Макрис медленно поднялся по широкой мраморной лестнице. Штатные сотрудники уже кончили работу. В редакции он застал лишь метранпажа, нескольких репортеров и своего заместителя.
Макрис сел за письменный стол и зажег трубку. Она постоянно гасла, что несколько уменьшало дневную дозу никотина. Заместитель положил на стол Макриса стопку бумаг.
— Материала полосы на три.
— Негусто.
Главный редактор принялся читать статью, написанную небрежным почерком, а его заместитель, очень способный молодой человек, стоял рядом. Репортер, ведущий полицейскую хронику, хорошо справился со своей задачей. Толстым красным карандашом Макрис внес лишь две-три смысловые поправки.
— Я сам дам заголовки, — сказал он.
И задумался, посасывая вновь погасшую трубку. Потом крупными буквами написал:
ТАЙНА ЗАПЕРТОЙ КОМНАТЫ. ВЕДУЩАЯ АКТРИСА НАЦИОНАЛЬНОГО ТЕАТРА РОЗА ВАРГИ УБИТА ВЧЕРА, ЗА НЕСКОЛЬКО МИНУТ ДО НАЧАЛА СПЕКТАКЛЯ. УБИЙЦА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ НЕ ОБНАРУЖЕН.
Подчеркнув основной заголовок, Макрис продолжал:
Это наиболее таинственное преступление из совершенных в последние годы. Актриса найдена мертвой у себя в гримерной, запертой изнутри, откуда убийца вышел совершенно непонятным образом. Полиция разыскивает высокого мужчину, в серой кепке и темно-зеленом плаще, который прошел к Розе Варги незадолго до ее смерти.
Положив на стол карандаш, Макрис перечитал написанное и остался доволен.
— В шесть колонок на первую полосу, — распорядился он.
— Хорошо, — забирая рукопись, сказал заместитель.
— А фотографии?
Они были уже готовы. Заместитель показал их Макрису. Это были снимки, сделанные уже после убийства, а также фотографии актрисы в роли, которую она не успела сыграть, и много старых, из архива редакции. Макрис разложил их на столе и, отбирая, по одной передавал своему заместителю.
— Эта… И эта…
На одной фотографии Макрис задержал взгляд.
— Откуда она у вас?
Это был старый снимок. Роза Варги в купальном костюме сидела на пляже в обнимку с блондином, на нем была рубашка с засученными рукавами. Уголки снимка от времени обтрепались.
— Откуда она у вас? — повторил главный редактор.
Заместитель взял фотокарточку в руки и нахмурился. Он не помнил, как она попала в редакцию. Лежала в общей стопке. Может быть, ее вместе со статьей принес репортер полицейской хроники? Надо его спросить. Кстати, он еще не ушел.
— Позовите его сюда.
Вскоре в кабинет вошел грузный, но очень подвижный человек, шумный и общительный.
— Где вы нашли эту фотографию?
— Дома у Розы Варги. Из театра я сразу отправился к ней. Горничная еще ничего не знала.
— И дала вам снимок? — с улыбкой спросил главный редактор.
Репортер засмеялся. Не совсем так. Он взял его потихоньку, когда горничная отвернулась.
— Стало быть, украли.
— Рамку я оставил, — усмехнувшись, возразил тот.
Макрис посерьезнел и принялся опять рассматривать фотографию. Лица мужчины было почти не видно — он сидел, отвернувшись от фотографа. И все же что-то знакомое почудилось Макрису в этом облике.
— Кто это? — ткнув в него пальцем, спросил он репортера.
— Не знаю.
— Ни разу не встречали?
— Нет.
Макрис не сводил глаз с фотографии. Да, несомненно, этого человека он где-то видел. Но где?
— Поместим ее? — спросил заместитель.
— Нет. У нас и так достаточно снимков.
Бросив на карточку последний взгляд, Макрис достал бумажник и аккуратно вложил ее туда. Заместитель и репортер смотрели на него с любопытством.
— Я наведаюсь в типографию, — сказал Макрис, вставая. — Пойдете со мной? — обратился он к заместителю.
Тот кивнул. Они вышли на тихую улицу. Было довольно прохладно, но зато дышалось легко. Они медленно двинулись по улице Панепистимиу.
Засунув руки в карманы и не выпуская изо рта трубку, Макрис с удовольствием шагал по притихшему ночному городу, погруженный в свои мысли. Он сначала не расслышал, что сказал заместитель.
— Я говорю о Розе Варги, — повторил тот. — Вы с ней давно знакомы?
— Да, много лет.
— Стало быть, вы ее хорошо знаете.
И тут Макрис подумал: а что мы вообще знаем об окружающих людях? У нас чисто внешние впечатления. А в человеке кроется столько всякого! Что из этой скрытой от взгляда жизни привело к убийству?
— Хорошо? — переспросил он. — Разве можно быть уверенным, что знаешь кого-нибудь хорошо?
Заместитель поглядел на него с удивлением. Он был еще слишком молод. Вскоре они подошли к освещенной двери типографии и услышали знакомый грохот машин.
5ЖЕНСКАЯ НЕНАВИСТЬ
Скрипнула отворяемая дверь, и Бекас поднял голову. На пороге стояла женщина.
— Госпожа Элена Павлиди? — спросил он.
— Да.
Он оглядел вошедшую. Статная, интересная дама, в безукоризненном туалете. Зеленые глаза подведены и кажутся очень большими. Странная красота, холодная! Лицо немного бледновато и как будто напряжено.