6НЕКИЙ АНГЕЛОГЛУ
Через четверть часа Макрис вышел из типографии. Работа шла, как положено. На улице Панепистимиу он остановился в задумчивости, чувствуя, как его обдувает свежий ветер. Небо прояснилось.
Он стал раскуривать трубку, размышляя, куда бы ему пойти. Рядом снова притормозило такси.
— Куда поедем, господин Макрис? В центре его знали все таксисты.
— Поехать-то поедем, — с улыбкой ответил Макрис, — да вот не знаю куда.
Шофер несколько растерялся, но все же тронул машину с места.
Наконец Макрис решил. Он заглянет в «Роз руж». С хозяином этого ночного кабаре они давно знакомы, к тому же там наверняка уже собрались его друзья. Водитель, глядя на Макриса в зеркальце, не удержался от желания поболтать:
— Слыхали, сегодня вечером в театре балерину убили?
— Актрису, — поправил его журналист.
Шофер повел плечами: разве это не одно и то же?
— Убийцу уже задержали? — спросил он.
— Нет.
— Почему?
— Пока не знают, кто убийца.
— Вот оно что! — удивился шофер. — А как вы думаете, найдут?
— Разумеется, — сказал Макрис, хотя в глубине души сильно сомневался: уж больно запутанное дело.
— Говорят, будто ее убили в запертой комнате — ни войти, ни выйти. Болтают, что в голову взбредет!..
— Так оно и было.
— Неужто?
Изумленный шофер обернулся. Может, господин Макрис шутит? Он всегда считал его серьезным человеком.
Машина подъехала к кабаре «Роз руж». Макрис расплатился и вышел. У входа в освещенной витрине были выставлены фотографии улыбающихся полуголых танцовщиц. Его встретил швейцар, в своей униформе напоминавший опереточного адмирала. В этот поздний час в кабаре было мало народу. Макрис направился в бар. На эстраде, в круге фиолетового света, полуобнаженная танцовщица делала последние па. Бармен покинул посетителя, сидевшего с края у стойки, и подошел к Макрису.
— Девочка недурна, — заметил он, указывая на балерину.
Журналист утвердительно кивнул.
— Только вчера у нас появилась. Француженка. Сегодня первый раз выступает. Жаль, народу маловато… Коньяк?
— С содовой.
— И лед?
— Чуть-чуть.
Бармен, много лет проработавший в клубах и кабаре, с давних пор знал Макриса. Он поставил перед ним высокий стакан. В желтоватом напитке блестел маленький кубик льда.
— Это правда? — наклонившись, спросил он.
— Что?
— Ну, про Розу…
— Да. Ее убили сегодня вечером.
— Кто?
— Полиция тоже не прочь это узнать.
Под последний всхлип саксофона танцовщица распростерлась на эстраде. Огни погасли, раздались жидкие хлопки. Поднявшись, танцовщица побежала за кулисы.
И вдруг Макрису пришла в голову одна мысль: в годы оккупации бармен с разрешения немецких властей держал клуб. Уж он-то должен помнить всех, кто якшался с немцами.
— А ты ведь неплохо знал Розу Варги? — заметил Макрис.
— Еще бы! — улыбнулся бармен.
Осушив стакан, журналист пододвинул его бармену.
— Повторим, пожалуй.
Снова наполнив стакан, бармен выжидающе поглядел на журналиста, но тот молчал.
— Еще бы! — вновь сказал он. — Бывало, кутили вместе.
— Вы были друзьями?
— С ней нет. С ее мужем.
Макрис удивился. Он впервые слышал, что Роза Варги была замужем.
— Так у нее был муж?
— Да. Но это знают немногие.
— Почему?
— Они поженились тайно, во время оккупации. А после освобождения она тем более скрывала свой брак. По многим причинам. Одна из них та, что его уже не было в живых.
— Ее мужа?
— Да.
Макрис задумчиво потягивал свой коньяк. Любопытная история…
— Он умер?
— Его убили.
— Кто?
Бармен хотел ответить, но тут его позвали, и он направился в противоположный конец бара.
Нелли Карзи выпрямилась. Ей, видно, стоило большого труда владеть собой.
— Не надо… — проговорила она. — Э т о я у б и л а Р о з у В а р г и.
Этого Бекас меньше всего ожидал. Он посмотрел на девушку. Губы дрожат, руки судорожно сжаты. Лицо испуганное, как у ребенка, который совершил что-то недозволенное. «Что же в ней так привлекает? — подумал Бекас. — Должно быть, глаза, такие ясные, даже слезы их не замутили. Впрочем, от всего ее облика веет искренностью и чистотой».
— Садитесь, — сказал он.
Она села. Хотя собиралась стоять: ей казалось, что так легче сохранить выдержку.
— Стало быть, вы ее убили? — проговорил он спокойно и даже ласково.
— Да.
— Позвольте узнать причину. — В голосе его послышалась добродушная насмешка.
— Я ее ненавидела.
— Понятно. Она ведь заглядывалась на вашего жениха, не так ли?
— И за это тоже.
— А еще за что?
— Она меня без конца оскорбляла, старалась выжить из театра, хотела погубить… она… она была злая.
— Вот оно что!
Нелли Карзи сквозь слезы взглянула на него. Этот человек похож не на полицейского, допрашивающего убийцу, а скорей на доброго учителя, беседующего с учеником. До боли стиснув пальцы, она ждала новых вопросов.
Но Бекас, как нарочно, ничего не спрашивал. Он достал из пачки сигарету, долго разминал ее, потом сунул в рот и, щелкнув зажигалкой, несколько секунд держал ее, не поднося к сигарете. И тем временем не спускал глаз с молодой артистки. Не выдержав его взгляда, она порывисто встала.
— Стало быть, вы ее убили, — повторил полицейский тихо, словно рассуждая сам с собой.
Наконец он зажег сигарету.
— А как? — теперь уже громко спросил он.
— Кинжалом, — ответила девушка.
Она точно отвечала хорошо затверженный урок.
— Ах, кинжалом! И когда же это случилось?
— Варги явилась ко мне в гримерную. Устроила сцену, как и вчера. Грозила выгнать из театра. Обзывала проституткой. Говорила, что Арис все равно меня бросит. И я решилась. После ее ухода посидела немного и пошла к ней. Она была одна. За поясом у нее торчал кинжал, настоящий, — ей для роли дали. Она опять стала надо мной издеваться. Ну, я выхватила кинжал и ударила. А потом убежала к себе. Никто меня не видел.
Глубоко затянувшись, Бекас с шумом выпустил дым.
— Так-так, понятно.
Она с тревогой взглянула на полицейского. Он будто посмеивается над ней.
— А дверь? — вдруг спросил Бекас.
— Какая дверь?
— Дверь ее гримерной. Ведь она оказалась заперта изнутри. Ее тоже вы заперли?
Нелли растерялась. Долго обдумывала свой ответ. Видимо, боялась, что ей не поверят.
— Н-нет. Не знаю… Вероятно, она сама.
— Убитая?
— Ну, может, она не сразу умерла.
— Когда вы уходили, она была на ногах?
— Не знаю. Я не смотрела. Я ударила ее кинжалом и тотчас выбежала.
Бекас походил немного по кабинету. Потом вдруг остановился перед девушкой и в упор на нее посмотрел.
— Зачем вам понадобились эти небылицы? — жестко спросил он.
Нелли Карзи побледнела еще больше.
— Зачем?
Она с трудом сдерживала слезы.
— К о г о в ы х о т и т е в ы г о р о д и т ь? — не сводя с нее глаз, проговорил полицейский.
На эстраде «Роз руж» аргентинка с тоской пела о своей далекой родине. Сидя вполоборота, Макрис смотрел на нее. Бармен обслуживал новых посетителей.
Выходит, Роза Варги в годы оккупации была замужем и скрывала это. Ему казалось, он так много о ней знает: связь с шефом итальянской разведки, с немцами, с англичанами, — но о ее замужестве слышал впервые. И, скорее всего, в театре этого тоже не знают. Макрис бросил взгляд в другой конец зала, где бармен наливал виски новым посетителям. Яркая личность: дежурная улыбка на смуглом, словно высеченном из гранита лице, орлиный нос, густые седые волосы. Чем только он в своей жизни не занимался, в какие переделки не попадал! Сколько раз сидел, и не только на родине! Сразу после освобождения его судили за коллаборационизм, но он ухитрился выйти сухим из воды. Темная личность, но не лишен обаяния. К тому же много знает.
На эстраде шикарного афинского кабаре по-прежнему звучали печальные любовные напевы гаучо из аргентинских пампасов. Бармен вернулся к Макрису.
— Ну, так на чем же мы остановились?
— Разговор шел о ее муже, — сказал журналист.
— Ах, да… Мировой был парень.
Макрис поднес бармену спичку, потом стал раскуривать свою трубку.
— Так он был твоим приятелем?
— Да.
— И кто же его убил?
— Неизвестно, — пожимая плечами, ответил тот. — Время-то какое было! Одни считали, что сами немцы, другие говорили, вроде английский агент. — Бармен отрывисто засмеялся и подмигнул. — Он и англичанам успел насолить.
— Каким образом?
Заметив, что стакан Макриса пуст, бармен опять его наполнил.
— У него в заведении немцы взяли английского агента и на другой день расстреляли. История это темная, но англичане, видимо, сочли, что он выдал.
— А что, у него было свое заведение? — спросил Макрис.
— Клуб. Подпольный, конечно, но немцам это было известно.
— А как его звали, Розиного мужа?
— Ангелоглу. Макис Ангелоглу. Под этим именем он жил во время оккупации. Но оно не настоящее.
— А настоящее?
Бармен рассмеялся каким-то неприятным смехом, обнажив два ряда ровных белых зубов.
— Я знал его как Ангелоглу. А настоящее одному богу известно.
Макрис сделал большой глоток коньяку. Ангелоглу… Он как будто слышал это имя.
— Ты с ним во время оккупации познакомился?
— Да. Я сначала у него работал. По-моему, он не из Афин. Во всяком случае, я его раньше в Афинах не видел. О своем прошлом он никогда не рассказывал. Скрытный был человек, зато щедрый. Деньгам счета не знал.
Раздались аплодисменты. Кончив петь, аргентинка подошла и села за столик с друзьями. А на эстраду выпорхнули французские балеринки в одних коротеньких юбочках. Облокотившись о стойку, бармен наклонился к Макрису.
— Хорошенькие птички, а? — с улыбкой указывая на эстраду, сказал он.
— Ага. — Макрис с отсутствующим видом взглянул на балеринок.