— Ты серьезно?
— А что? Разве зрители никогда не ходят за кулисы?
— Но это обычно бывает на премьере или когда зрители знакомы с каким-нибудь актером.
Жена посмотрела ему прямо в глаза.
— А у тебя нет знакомых в труппе?
«Знает или подозревает?» — спросил себя Дендринос и неопределенно ответил, что, возможно, с кем-нибудь и встречался — в Афинах его многие знают, — но близких знакомств в актерской среде у него нет.
— Значит, есть шанс их приобрести, — настаивала жена. — Меня очень интересуют люди искусства.
— Вот как? А у меня сложилось впечатление, что ты их презираешь.
— Это ошибочное впечатление. Ну так что, мы идем вместе или я пойду одна?
— Ты твердо решила?
— Твердо, — сухо отозвалась она.
— Ну, как хочешь, — недовольно произнес Дендринос.
Бекас наблюдал из ложи, как, пройдя через зрительный зал, они направились к маленькой боковой двери, ведшей за кулисы.
«Что-то будет», — подумал он, но промолчал.
Премьерша — молодая блондинка, широко известная в мире кино и театра своими пышными формами и богатыми покровителями, — заглянула к Марине Розину.
— Одолжи мне карандаш для глаз. У меня кончился.
Марина протянула ей карандаш.
— К тебе, кажется, заходил Макрис, — продолжала премьерша. — А кто это был с ним, похожий на судебного исполнителя?
— Какой-то его друг, — рассеянно ответила девушка, думая о своем.
— Он тоже журналист?
— Не знаю. Не думаю.
— Очень теплый зал сегодня, правда?
— Да, очень.
— Да что с тобой, черт возьми? Где ты витаешь?
— Ничего. Просто немного болит голова.
Стоя в дверях, премьерша выглянула в коридор и сказала:
— Ого, да у нас нынче от посетителей отбоя нет. Посмотри-ка!
Марина тоже бросила взгляд в коридор и побледнела. Ангелос Дендринос с женой шли по направлению к ее гримерной. Их сопровождал владелец театра.
— Маро, — обратился он к премьерше, — позволь тебе представить господина Дендриноса и его супругу.
Марина потерянно смотрела, как премьерша и Дендриносы обмениваются рукопожатиями на пороге ее комнаты. И хотя Дендринос не бросил в ее сторону ни единого взгляда и пытался казаться естественным, было заметно, что он растерян. Молодая актриса почувствовала что-то вроде паники. Хотелось встать и поскорее закрыть дверь, но ничего подобного она не сделала. Девушка понимала: здесь разыгрывается комедия с вполне определенной целью. Этой целью была она. И очень скоро случилось то, чего она боялась. Владелец театра сказал:
— А теперь я вас познакомлю с одной из лучших актрис нашей труппы. Мадемуазель Марина Розину. — И посторонился, уступая дорогу гостье.
Премьерша ушла. Под пристальным взглядом жены своего любовника Марина почувствовала себя голой. И как в тумане услышала:
— Поздравляю вас с успехом, мадемуазель.
Марина машинально протянула руку. Пожатие тонкой руки было нервным и сильным.
— Вы превосходная актриса, — сказала госпожа Дендрину.
— Вы впервые видели мадемуазель? — спросил владелец театра.
— Да. Но я много слышала о ней… — госпожа Дендрину так и сверлила девушку взглядом, — и давно мечтала увидеть.
— Господин Дендринос, — представил владелец.
Марина почувствовала облегчение, высвободив руку.
— Очень рада. — Она избегала смотреть ему в глаза.
«Зачем он ее привел? — спрашивала она себя, не слушая официальных поздравлений Дендриноса. Слова в ее ушах сливались в сплошной гул. — Зачем он ее привел? Или, может, она сама заставила его пойти за кулисы?»
— Вы так молоды и уже овладели мастерством, — сказала госпожа Дендрину. — Не правда ли, Ангелос?
«Она знает, — подумала Марина. — Без сомнения, этой женщине все известно, потому она и решила поглядеть на меня вблизи».
— Теперь, когда ваша подруга ушла, могу вам сказать, — продолжала Дженни, — что вы, мадемуазель… как бы это выразить на театральном языке?.. Воруете успех у других.
— Воровать нехорошо! — глупо сострил владелец театра и сам засмеялся.
Дендринос не знал, куда деваться, Марина чувствовала, что близка к обмороку. Только Дженни Дендрину казалась спокойной и не сводила со своей соперницы холодного взгляда.
— Почему нехорошо? Ведь аплодисменты принадлежат не главной героине, а мадемуазель Розину. Нехорошо, когда… — Она говорила с владельцем, но продолжала смотреть на Марину. — Нехорошо, когда присваиваешь то, что тебе не принадлежит. Не так ли, мадемуазель?
— Конечно, — пробормотала Марина.
Атмосфера в маленькой гримерной накалилась до предела. Только владелец театра не понимал, что происходит. К счастью, прозвенел звонок.
— Нам пора идти в зал, — проговорил Дендринос.
Из-за кулис они вышли в молчании. Вместо того чтобы пройти на свои места, Дженни направилась к выходу.
— Дженни, ты куда?
— Я хочу уйти.
— Но почему?
— Ты же сам сказал, что пьеса глуповатая.
Они были уже у выхода, когда началось третье действие. Дженни Дендрину молча, с каменным лицом прошла прямо к машине; муж задержался у гардероба. Вскоре он появился, сел за руль, и длинная машина тронулась. По дороге домой они не обмолвились ни единым словом. В молчании вошли в квартиру. И только в спальне, снимая украшения перед зеркалом, Дженни произнесла:
— Значит, эта девчонка…
— Что?
— Эта девчонка — твоя любовница!
После окончания спектакля Макрис с Бекасом выходили последними. На пронизывающем ветру журналист поднял воротник плаща.
— В такую погоду только по улице шататься! — проворчал Бекас.
— Так пойдем куда-нибудь.
Макрис улыбнулся. Он знал, что его друг не выносит ночной жизни. Нужна была очень серьезная причина, чтобы заставить его отрешиться от своих привычек. Видимо, сегодня такая причина у него была.
— Ты ел?
— Да, дома.
— А я нет. Поехали в одно спокойное заведение, я съем свои макароны, а ты выпьешь виски или пустую содовую — как тебе больше нравится.
Он остановил такси и назвал адрес:
— Кидатинэон.
Бекас забился в угол машины и сидел, вобрав голову в плечи. Журналист хорошо знал эту позу. Старый полицейский принимал ее, когда бывал озабочен какой-нибудь серьезной проблемой. Макрис не пытался с ним заговорить: все равно тот не станет отвечать, пока сам не захочет высказаться.
Они проехали улицу Стадиу, площадь Синтагма и свернули на улицу Кидатинэон.
— Здесь, — сказал Макрис.
Они вошли в «Аполлонию», уютный ресторан в подвальчике, с приглушенным светом, низким потолком и уединенными столиками по углам. В этот час в зале было не больше двух десятков посетителей. Глядя на то, с каким почетом метрдотель проводил их к столику, Бекас понял, что его друг и здесь завсегдатай. Макрис заказал себе фирменное блюдо «Аполлонии», а Бекас — виски.
— Расскажи мне об этом Дендриносе, — неожиданно попросил Бекас.
— Что именно?
— Все, что знаешь.
— Да я не очень много и знаю. Ты продолжаешь утверждать, что он покровитель Марины Розину?
Бекас пожал плечами, как бы желая сказать: «Я ничего не утверждаю».
— Так что же тебя интересует?
— Его характер.
Теперь Макрис пожал плечами. Кто осмелится заявить, что познал характер ближнего своего?
— Ну, он же не друг мне. Я просто знаю его, как знают почти все в Афинах. Но, кажется, он человек порядочный. Культурный, вежливый, к тому же красив — ты ведь сам видел.
— И богат, не так ли?
— Да, очень.
Бекас вытащил пачку и вновь стал колдовать над половинкой сигареты.
— И всегда был богат?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Он сам сделал себе состояние или это деньги жены?
— Когда он познакомился со своей будущей женой, он был бедный инженер. А она — богачка. Миллионерша!
— И откуда миллионы — от предыдущих мужей?
— От отца. Ты наверняка слышал о старом Метаксатосе. Он родом с Кефалинии. Судовладелец, жил в Лондоне.
— А-а.
Значит, в данном случае Дженни Дендрину была права: ее смерть сделала бы мужа миллионером. Миллионы жены стали бы его собственными.
— А что еще? — допытывался Бекас.
— Что тебя интересует?
— Все — привычки, пристрастия. Карты, женщины, другие пороки…
— Насколько мне известно — нет. И чего ты так привязался к этому Дендриносу?
— Я же сказал, меня интересует Розину. По тому, как она тебя приняла, видно, что вы близко знакомы.
— Да, довольно близко, — сказал журналист.
Бекас, вложив в мундштук половинку сигареты, закурил. На маленькой эстраде ресторана появилась женщина и под аккомпанемент гитары начала декламировать стихи какого-то модного поэта.
— Ого, тут и стихи читают?
— Это литературно-художественное заведение.
— Новая мода, что ли?
— Да, — кивнул Макрис. — Кстати, ты заметил, как называется стихотворение? «Марина в скалах». Марины тебя преследуют.
Бекас, поглощенный своими мыслями, даже не улыбнулся.
— Ладно, — сказал Макрис, — вернемся к нашей Марине. Что ты еще хочешь узнать?
— То же, что и в случае с Дендриносом.
— То есть? — спросил изумленный Макрис.
— Хочу понять, — ответил Бекас, — способны ли они — твой порядочный инженер и твоя очаровательная Марина — с п о с о б н ы л и о н и у б и т ь ч е л о в е к а.
4СПОСОБНЫ ЛИ ОНИ?..
Макрис привык к сюрпризам своего друга, но то, что он услышал теперь, прозвучало как гром среди ясного неба. Сначала ему даже показалось, что он ослышался.
— Как? Убить человека? — громко переспросил он, забыв, что они не одни в зале.
Актриса продолжала декламировать, и со всех сторон на них зашипели: «Тсс…»
— Да, — решительно подтвердил Бекас.
— Но кого?
— Того, кто им мешает. Жену Дендриноса, например.
Наконец-то Макрис получил ответ на вопрос, с самого утра не дававший ему покоя. Теперь он понял, по какому «делу» работает его друг.
— А что же все-таки произошло?