Вот уже два с половиной месяца они встречаются, но сегодня девушка впервые вошла к нему в комнату. Впервые он увидел ее тело, грудь, даже укусил ее…
Официант опять прошел мимо. Но теперь парня не смущало, что рисунок лежит открытый рядом с пепельницей и его может увидеть кто угодно. Чего беспокоиться? Кто догадается, что эти два небольших круга — ее грудь?
Он посмотрелся в зеркало и поправил съехавший галстук. Увидел двух ангелов, хотя старался их не замечать. Возможно, именно потому они попались на глаза. А еще в зеркале увидел шрам под правым ухом.
Он тогда был школьником, оставался год до окончания школы. Значит, пошел уже шестнадцатый год… Куда девались остальные пятнадцать? Тогда к нему и прицепился этот стрептококк, как раз возле мочки уха. Какой был фурункул, страшно вспомнить! Фурункул разрезали, гной вычистили, но шрам остался. Сказали, что его можно удалить при помощи физиотерапии. Он не раз собирался этим заняться, но все как-то руки не доходили.
Вытащил кошелек, посмотрел, есть ли у него мелочь заплатить за коньяк. А может, разменять купюру? Официанты обычно недовольны, когда им дают крупные купюры, у них никогда нет сдачи — во всяком случае, так они утверждают. К счастью, мелочь нашлась. Но официант все время мелькал в другом конце зала, скользил между столиками, словно на коньках.
Пахнуло из туалета, и парень понял, что опять кто-то не закрыл за собой дверь. Он резко повернулся и увидел высокого мужчину лет сорока с невыразительным лицом. Хотел было сделать ему замечание… Если уж на то пошло, кто-то должен учить людей, как вести себя в общественных местах. Что за привычка — оставлять дверь туалета распахнутой настежь! Дома небось так не сделает! А другим из-за него нюхать всякую гадость?
Но он так ничего и не сказал. Чего доброго, свяжешься с этим нахалом и опоздаешь на свидание. Отсчитал деньги за коньяк и уже хотел положить их на блюдце, как вдруг тот высокий незнакомец, проходя мимо, наступил ему на правую ногу. Второй раз за сегодняшний день! Нет, это уж слишком!
— Господин, вы наступили мне на ногу!
— Я?
— Да, вы! Вы наступили мне на правую ногу, а у меня там мозоль!
— Что вы говорите?! — насмешливо произнес незнакомец. — Поверьте, я думал, это у вас левая. — И, не дожидаясь ответа, пошел дальше.
«Тридцать две минуты седьмого, — сказал он себе. — Пора!»
Увидел монету, закатившуюся под столик, наклонился и поднял ее.
«Ах, да, нужно еще завязать шнурок, а то и споткнуться недолго…»
Хотел снова наклониться, но не успел. Один из двух торговцев кулинарным жиром, тот, с кривыми пальцами и утолщенными суставами, направляясь к туалету — так, во всяком случае, ему показалось, — вырос возле его столика, наклонился, достал удостоверение в желтой пластиковой корочке и тихо, почти с нежностью сказал:
— Служба безопасности.
— Не понимаю…
— Оставьте деньги за коньяк и следуйте за мной! Не забудьте, коньяк двойной!
— Я буду жаловаться!
Парень медленно поднялся, и они пошли по узкому проходу между столиков.
— Господи, сколько дыма! Ну, я вам доложу! — проворчал агент, словно продолжая разговор. — Хоть топор вешай… Сплошная антисанитария!
Все произошло так тихо и незаметно, что вряд ли кто из завсегдатаев кафе «Спорт» успел что-либо заподозрить.
Метрах в двух от выхода парень наступил ногой на развязавшийся шнурок и споткнулся.
— Можно завязать шну…
В глазах агента было что-то такое, что парень осекся.
цов все арестованные, подозреваемые по делу «Туалетная бумага» — все четверо, — безоговорочно признали свою вину. Еще один успех службы безопасности.
Необходимо тем не менее уточнить следующее: позавчера утром, когда наши агенты доставили четверых арестованных в мой кабинет на первый допрос, один из четверки, несмотря на бдительность часовых, мгновенно выхватил из кармана микроскопическую ампулу с цианистым калием, сдавил ее зубами и упал замертво. Описывать подробности вышеупомянутой смерти, наступившей через несколько секунд после принятия яда, считаю излишним. О происшедшем немедленно доложил руководству.
Как указано выше, арестованные по делу «Туалетная бумага» — все четверо — безоговорочно признали свою вину. Я включил сюда и четвертого подозреваемого, хотя не имел возможности задать ему ни одного вопроса и и получить ответ. Но о чем свидетельствует его самоубийство? Разве это не бесспорное доказательство виновности?
Он перечитал все, что напечатал на второй странице. Все в порядке, только вот «и» получилось два раза подряд. Ударил по клавише «х», забивая «и», и стал печатать дальше.
Прежде чем перейти к подробному изложению допроса, считаю необходимым изложить в краткой форме, но тем не менее достаточно полно, историю дела «Туалетная бумага».
Позавчера, 14 сентября, в 11 час. 05 мин. утра на вокзал прибыл поезд (почтовый). На станции приступили к разгрузке. При этом один из деревянных контейнеров с надписью «Бумага туалетная» выскользнул у грузчиков из рук, выпал из вагона на цементный перрон и разбился. Из него вылетели сотни листовок, призывающих к подрывной деятельности против режима.
Дежурившие на вокзале агенты службы безопасности не теряли времени даром. Ими было задержано четверо подозрительных лиц.
После вскрытия двух других контейнеров службой безопасности установлено, что и они не содержали ни одного рулона туалетной бумаги, а только листовки об-
Он вставил новую страницу.
щим числом 4310, все с одинаковым текстом, призывающим к антиправительственной борьбе.
Он внимательно просмотрел отчет — то, что уже было напечатано на машинке. Исправлять или забивать ничего не надо. Только вот «а» какое-то смазанное. Это его обеспокоило, ведь «а» — одна из наиболее употребимых букв. Он помнил это с детства, когда с большим увлечением решал все кроссворды и ребусы в журналах. Мог ли он тогда предположить, что много лет спустя, почти сразу после получения диплома об окончании юридического факультета, подаст заявление с просьбой назначить его следователем службы безопасности?
Сначала, согласно установленным правилам, его взяли на испытательный срок. Но очень скоро благодаря способностям и исключительному трудолюбию он был принят в штат. Ему доверили работу с секретной документацией службы безопасности, первейшим долгом которой была охрана существующего порядка.
Щеточкой он старательно очистил «а» и «А», хотя большая буква и раньше пропечатывалась четко.
Когда ему приходилось составлять протокол очередного допроса, он обычно перепечатывал его на машинке сам — хотел овладеть слепым методом.
Четверо задержанных были немедленно доставлены в службу безопасности, и по приказанию начальника отдела мне было поручено вести следствие.
Результаты допроса следующие: подозреваемые признали свою вину, следовательно…
Он снова пробежал текст глазами. Буква «а» в полном порядке. Абсолютно четкая. Хотел печатать дальше, но не смог… Опять появилась та странная боль в желудке. Словно кто-то сильно надавил на живот. С прошлой среды это повторялось по нескольку раз в день.
Желудок его беспокоил впервые за все тридцать пять лет жизни. Раньше он всегда утверждал, что желудок у него железный, и гордился этим… И вот нежданно-негаданно возникла эта боль и мучает его ежедневно. С прошлой среды. Появляется на несколько секунд, а потом так же внезапно исчезает. Отчего? Очевидно, нервное. «На нервной почве», как говорится. На работе постоянные перегрузки, допрос за допросом. Особенно в последнее время. А когда было меньше? Допросы вечно затягивались до поздней ночи, а иногда и до утра. Порой он уходил со службы, еле держась на ногах, и ехал домой только затем, чтобы переодеться, помыться и вернуться обратно. А кроме того, он беспрестанно курит и пьет кофе… Жена отнеслась к его недомоганию очень серьезно. Настаивала, чтобы он немедленно шел к врачу: это не дело, нельзя же бесконечно пренебрегать своим здоровьем и так далее и тому подобное… Конечно, он пошел бы. Но где взять время? А главное — желание?
Через несколько секунд боль отпустила. Он встал и прошелся по кабинету, чтобы размяться.
Подошел к окну. Почему оно закрыто? В этом году сентябрь удивительно теплый… Распахнул окно настежь и тут же вернулся к письменному столу, где в третьем ящике слева держал аспирин. Голова болела еще с вечера, а теперь боль стала просто нестерпимой.
Наверное, это от кофе, ведь он только что выпил пятнадцатую или шестнадцатую чашку… Держа в одной руке стакан, в котором на дне было немного воды, а в другой таблетку аспирина, он опять подошел к окну.
Окна службы безопасности выходили на ярко освещенную Театральную площадь. Огни реклам загорались и гасли, каждый раз меняя цвет. Он посмотрел на площадь, откуда расходились четыре проспекта. Похоже на руку с четырьмя пальцами… Принял аспирин. Положив таблетку в рот, вспомнил задержанного, проглотившего цианистый калий. Он сделал точно такое же движение.
Правда, у него был не аспирин. В любом случае этот молодчик дешево отделался…
Больше стоять у окна нельзя. Шеф велел представить ему отчет о деле «Туалетная бумага» не позже одиннадцати. А уже 10.20.
Он взял сигарету из лежавшего на столе портсигара, хотел закурить, но передумал.
еще одна подпольная организация обезврежена в зародыше.
— Ты меня слышишь? — раздался из селектора на письменном столе голос шефа.
— Да. Я уже заканчиваю отчет по делу «Туалетная бумага». Вы его получите через несколько минут…
— Я по другому поводу, — прервал шеф. — Дело «Туалетная бумага», в сущности, закончено и подлежит сдаче в архив. А сейчас ты мне нужен для нового расследования… Дело «Кафе „Спорт“». Четыре часа назад, примерно в восемнадцать тридцать, наши агенты арестовали двоих. Одного в кафе «Спорт», другого — на улице. Подробности, расскажу, когда принесешь отчет. Я просто хотел предупредить, что ты мне нужен для этого не совсем обычного дела. Завтра, ровно в семь утра, отправишься в столицу. Поедешь, как обычно, машиной и на пароме. Вместе с Менеджером повезете одного из этих двоих в Центр. Второй уже отправлен туда примерно полчаса назад.