Женщина поднесла платок к глазам. Осорио понимал, каких усилии ей стоило говорить, и не стал больше ни о чем спрашивать. В машине Рубен записал в свой блокнот имена, продиктованные Рафаэлем Осорио:
Хосе Мануэль Трухильо,
Рамон Абель Трухильо,
Хулия Пардо.
Хулия прислонилась к раме большого окна, выходящего в сад, и посмотрела на улицу, скользнув взглядом по трем карликовым пальмам и кованым решеткам ограды. Улица была пуста. Она закрыла окно и повернулась к тому, кто находился в комнате. Хулия была стройна и красива, с лицом надменным, как у королевы, и свежим, точно у юной школьницы. Живые глаза были искусно удлинены карандашом, полуоткрытые сочные губы позволяли видеть ровную линию белоснежных зубов.
— Конечно, ты и не мог найти могилу. Хосе Мануэль никогда не был похоронен на Святой Ифигении.
Она сделала несколько шагов и села в широкое кресло, обитое китайским шелком. Комната была слишком велика для той мебели, что в ней стояла: остатки старинного гарнитура и консоль дорогого дерева с резьбой в виде цветов и завитушек. Зеркало над консолью отражало голую, без картин, стену. Вид этой гостиной наводил на мысль о переезде, когда осталось погрузить всего несколько вещей.
— Но он действительно умер? Не так ли? — Мужчина слегка выпрямился на софе.
— Разумеется, умер, как же иначе! Но похоронен в другом месте. — Хулия придала своему голосу доверительную интонацию. — Слушай, Франсиско...
— Зови меня Фрэнк, я уже не раз тебе говорил.
— Хорошо, Фрэнк, — покорно отозвалась Хулия, немного растягивая слова. — Твой папочка, похоже, любил эту игру, знаешь, когда прячут какую-нибудь вещь куда-нибудь подальше. Он допустил, чтобы правительство прикрыло все его дела, закрыло счет в банке...
— А что он мог поделать? — перебил ее Фрэнк.
— Согласна, но он такое напридумывал, чтобы запрятать деньги, которые были у него в доме!..
— Чтобы коммунисты их не нашли.
— Да, однажды он мне сказал, что они их никогда не найдут, что деньги эти для нас.
Фрэнк с насмешкой посмотрел на нее — он знал, что Хулия лгала. Он достал пачку «честерфилда», закурил, протянул сигареты Хулии. А когда поднес ей спичку, шепнул в самое ухо:
— Семь тысяч пятьсот двадцатидолларовых бумажек.
Пламя спички отразилось в карих глазах женщины, но у Фрэнка создалось впечатление, что это вспыхнули сами зрачки.
— Я не знала, что денег так много.
— Сто пятьдесят тысяч долларов... Ты понимаешь, что это такое? Старик не был ни дураком, ни сумасшедшим.
— Дураком он никогда не был, немного помешался на своих приключенческих романах, но дураком его нельзя было назвать. Поэтому он держал дома доллары, а не кубинские бумажки.
— У старика всегда была припасена козырная карта в его игре с жизнью. Он надеялся на высадку американцев, но после провала операции в заливе Кочинос все его надежды на свержение здешнего режима рухнули. Однако в августе шестьдесят первого, когда начался обмен денег, он выбросил свою карту, которую так гениально приберег.
— Эти коммунисты перешли все границы.
— Ну и что? Мы ведь тоже собираемся это сделать, не так ли?
— Конечно, заберем деньги у них из-под носа и подадимся в Штаты. Когда, ты говорил, мы уедем?
— Я ничего не говорил.
— А мне казалось, ты называл число.
Уловки Хулии вызвали у Фрэнка усмешку.
— Мы уедем в воскресенье рано утром.
— Тогда надо поторопиться.
— Согласен, но сначала мне нужно найти место, где покоятся останки моего папочки.
— Это так важно?
— Конечно, не притворяйся дурочкой. Из-за этих гномов денежки чуть не ушли у нас из рук.
— Я не знала, что они представляют такую ценность для...
— Ба! — Фрэнк поднялся с недовольной гримасой и сделал несколько шагов к консоли. Хулия до пояса отражалась в зеркале. — Если б я немного задержался, ты, наверное, продала бы кровать, на которой спишь.
— Должна же я на что-то жить! А на коммунистов я работать не стану.
— Ладно! Где старик?
Хулия носком туфли раздавила на полу сигарету. И в зеркале нашла взглядом глаза Фрэнка.
— На кладбище Ла-Сокапа.
— В бухте, напротив Сьюдамара?
— Я вижу, ты не забыл...
— Мы жили там какое-то время, но местность я плохо помню.
— Еще бы, ты уехал в Штаты ребенком. Жаль только...
— Короче. Там много народу?
— Всего несколько семей, ты же знаешь, как здесь обстоят дела. Морской клуб теперь перестраивают для черни, и мы сейчас не ездим на пляж. Кроме того, кладбище расположено в глубине бухты, напротив Кайо-Смит, теперь переименованного в Кайо-Гранма.
— Отлично, сегодня же ночью отправляюсь туда.
— С ним вместе?
Фрэнк повернулся спиной к зеркалу и оперся о спинку кресла.
— Он еще не пришел?
— Нет.
— Придется вместе, другого выхода нет. Без него не обойтись, по крайней мере пока. Но уж очень он жесток...
— Со сторожем из зоопарка иначе было нельзя. Он не желал возвращать гномов.
— Знаю, но это может осложнить все дело...
— Разумеется, однако некоторых вещей невозможно избежать. Ты обратил внимание, как он держится? Весьма и весьма уверенно, прямо другой человек, будто родился заново или воскрес к новой жизни.
ПРОТОКОЛ ВСКРЫТИЯ:
При аутопсии на теле мужчины негроидной расы, рост 150 см., вес 165 фунтов, обнаружены ссадины и рваные наружные раны на лице, грудной клетке и верхних конечностях, нанесенные когтями животного, а также проникающее ранение в области предсердия между шестым и седьмым ребрами, на расстоянии приблизительно шести сантиметров от середины грудной кости.
Микроанализ показал, что рана, нанесенная в область сердца, проникает в перикардит и левый желудочек сердца. Между сердцем и перикардитом обнаружен тромб, образовавшийся в результате внутреннего кровоизлияния. Рана глубиной около 5 см проникает через подкожную клетчатку и околосердечную сумку в левый желудочек сердца. Смерть наступила, очевидно, ранним утром в четверг. Предположительно ранение было нанесено шилом или сходным орудием.
— Сделай милость, переведи мне это на испанский язык. — Рубен насмешливо прищурился и провел рукой по своим непокорным каштановым кудрям. — Писания этих медиков только они сами и могут понять.
Осорио было улыбнулся, но сейчас же принял строгий вид. Его смуглое лицо выражало озабоченность.
— Все очень просто. Это означает, что Хайме Сабас умер от раны в сердце, которая была нанесена оружием, похожим на шило.
— И произошло это утром?
— Да. Медицинская экспертиза установила, что время смерти совпало с визитом усатого и того, что похож на адвоката.
Было слышно, как в соседней комнате печатают.
— Принеси мне, пожалуйста, вещи, найденные на теле Сабаса. — Голос Осорио перекрывал ритмичный стук машинки.
Рубен встал, открыл металлический шкаф, вынул из ящика папку, к которой был прикреплен нейлоновый пакет с вещами Сабаса, и положил ее на стол. Осорио листал толстую тетрадь.
— Думаешь, эти гномы имеют какое-то отношение к «Белоснежке»? — спросил Рубен.
— Не знаю, но похоже, что Сабас так считал. Иначе невозможно объяснить, почему у него была при себе эта книжка.
— Логично.
— Не очень-то доверяйся логике. Иногда и она обманывает. — Рубен улыбнулся.
— Знаю, ты предпочитаешь факты.
— Да, но и с ними нужна осторожность. Я бы сказал, что мы в своем деле должны быть диалектиками. Логика, как и факты, основывается на очевидном. Но правда может казаться ложью, а ложь правдой.
— Значит, никогда нельзя быть уверенным...
— Лишь тогда, когда установишь точно, что правда — это правда, а ложь — это ложь.
— А в этом деле ты уже доискался до правды?
— Нет. Точно мне известно лишь одно: убит человек. Это правда, это факт.
— Ты прав. По теоретическим вопросам с тобой вообще лучше не спорить, ты всегда выходишь победителем.
Рубен надел фуражку.
— Я за сигаретами. Пойдем вместе?
— Нет, я почитаю. Я уже давно не заглядывал в детские книжки и спрашиваю сейчас себя: какая связь может существовать между ними и этим преступлением.
— Возможно, что никакой.
— А логика говорит обратное.
— Допустим. Но какое отношение может иметь «Золушка» к «Преступлениям в пустом замке» и «Спящая красавица» к «Тайнам запертого дома»?
— Никакого, кроме того, что мы ищем.
— Наконец-то мы договорились, и я могу спокойно идти. Скоро вернусь.
Когда дверь за Рубеном закрылась, Осорио опустил взгляд на цветную картинку, которая изображала королеву, беседующую с охотником.
3. ГДЕ?
Рубен вошел с бумагой в руках.
Акт обследования места преступления.
Осорио отложил в сторону детские сказки и, нахмурив брови, откинулся на спинку стула. Не отрывая глаз от бумаги, он взял сигарету, протянутую Рубеном, а закурил, лишь кончив чтение. Взгляд его какое-то время блуждал по потолку, потом опустился ниже и уперся в почти непроницаемое облако табачного дыма.
— Ты читал?
Рубен кивнул.
— Согласно обследованию, Хайме Сабаса убили в пятнадцати шагах от рва, на лужайке, притащили оттуда и сбросили в ров.
— Львы обнаружили его не сразу. Очевидно, лишь после полудня.
— Орудие убийства не найдено, но по кровавому следу правой руки можно установить отсутствие указательного пальца...
— Он был в перчатках.
— Эксперты утверждают, в хирургических, поскольку на ограде рва обнаружены частицы резины. Похоже, убийца взбирался на нее.
— Чтобы сбросить Сабаса.
— Разумеется. Ведь он был один. На лужайке сохранились не очень четкие следы двоих: жертвы и убийцы. Больше там никого не было.
— Однако не было и борьбы между ними.
— Сабас был застигнут врасплох.
— Человеком, который, идя на преступление, вооружился шилом, предусмотрительно надел резиновые перчатки, однако неосторожно оставил след своей правой руки без указательного пальца. Таким образом, кое-что нам известно.