тилетний подросток, связался с плохой компанией, вторую ночь не ночевал дома. Батюшка созванивается с нужными людьми, договаривается с милицией, служит акафист, к вечеру милиционер приводит мальчика за ручку домой.
С бесноватыми батюшка тоже был на короткой ноге. В середине службы входит в церковь ненормальная женщина, начинает что-то страшно кричать, батюшка выходит из алтаря, поднимает женщину под локотки, выносит из церкви, возвращается в алтарь, продолжает служить. Один дедушка вообще чуть не умер дома от голода, все о нем забыли — батюшка вспомнил, покормил, причастил, дедушка до сих пор живет. У другого человека заболела раком жена, он пошел с горя первый раз в церковь, наткнулся на батюшку. Батюшка три дня подряд служил заздравный молебен. Через неделю рака у жены как не бывало. Врачи кричали, обзывали ее симулянткой, а она шла домой и смеялась на всю улицу, никого не стесняясь. Этим историям нет конца. Кого-то батюшка спас от отчаянья, кого-то от смерти, кому-то помог разобраться в отношениях с мужем, кому-то с женой, о ком-то помолился, и ему на следующее же утро вручили ордер на трехкомнатную квартиру, о ком-то еще помолился, и девушка нашла себе жениха. Другой удачно сдал трудный экзамен, третья наконец родила, седьмой просто понял, что хорошо, а что плохо, сорок восьмой раздумал бросаться с восьмого этажа.
И всюду он ездил, проповедовал, помогал, утешал. Так прошло двадцать три года. Как вдруг с батюшкой что-то произошло. Он делал все то же самое, приезжал, причащал, только утешать уже никого не мог, как будто забыл все нужные слова. То есть иногда он даже вспоминал и говорил те самые слова, какие говорил в таких случаях обычно, но получалось мертво. Удивительное дело, люди этого практически не замечали, видно, все покрывала благодать священства, и батюшка был по-прежнему дико популярен, в храм его стекались толпы, исповедь длилась за полночь, словом, внешне все оставалось также, только его келейник Миша да матушка видели: батюшка уже не тот.
Но батюшка с ними почти не разговаривал и на все вопросы близких отвечал кратко: «Просто я уже умер». Ему, разумеется, не верили: как это умер? А кто это говорит сейчас с нами? И не верили. Однако батюшка служил все реже, а потом почти перестал принимать людей, не обращая внимания ни на чьи слезные просьбы, и все свободное время проводил у себя в комнате. Там он сидел и смотрел в одну точку. А когда к нему обращались, говорил: «Меня нет дома». Или, как обычно: «Я умер». Ему все равно никто не верил. Приходили врачи, кормили батюшку разными таблетками, делали ему массаж, подбадривали, и в общем все понимали: ну, устал человек. Но батюшка не устал, он лег и умер.
Отец Митрофан
1. Если жена жаловалась на мужа, или на свекровь, или же на соседа, отец Митрофан давал ей один и тот же совет: «А ты его убей».
— Как убей? — изумлялась женщина.
— Задуши подушкой или подсыпь в чаю мышьяку.
Иногда же добавлял: «А можно отправить его на мясокомбинат и порезать на сосиски».
После этого жаловаться на близких ему переставали.
2. Тем, кто собирался делать аборт, авва говорил: «Роди, а потом оставь в коляске на морозе, как бы случайно, попищит и замерзнет, и все будет хорошо. Это грех меньший, чем аборт».
— Почему меньший? — удивлялась будущая мать.
— Проверь — увидишь.
Но никто так и не проверил.
3. Конечно, не на все жалобы отец Митрофан сердился. Когда какая-нибудь женщина рассказывала ему, что муж ее бьет, отец Митрофан просто сильно мрачнел. И велел передать мужу, что если он не прекратит, будет иметь дело с ним, с отцом Митрофаном. Но такие предупреждения мало на кого действовали. Несчастная жена после очередных побоев снова приходила к батюшке.
Тогда отец Митрофан узнавал адрес, собирался и ехал к ней домой. Там дожидался, когда вернется муж, вставал перед ним во весь свой великанский рост и грозно говорил: «Только попробуй ее еще тронь!». Размахивался и пробивал громадным кулаком деревянную дверь. Или оставлял в стене глубокую вмятину. В случаях с пьяницами сжимал кулаком бутылку и давил ее. А бывало, просто опрокидывал плечом шкаф с одеждой.
Это было настолько страшно, что некоторые жены в ужасе убегали из комнаты. А мужья, даже выпив, больше не дрались. И дырки в стене или двери пытались поскорее заделать.
Сам отец Митрофан говорил про такие истории: «Если мужчина бьет женщину, значит, он трус, достаточно его слегка припугнуть».
4. Один инок не в силах был более терпеть оскорблений аввы, однако и не желал оставить его вовсе, ибо чувствовал несомненную душевную пользу от пребывания с ним. Несколько недель молился он Господу о вразумлении. Но Господь медлил с ответом. И вот однажды сей задумчивый брат нашел в лесу галчонка со сломанным крылом. Брат увидел в этом явление Промысла Божия и тайно поселил галчонка в своей келье. По ночам он учил птицу говорить.
В день ангела аввы Митрофана, когда тот как раз шел из церкви на праздничную трапезную, инок выпустил подросшего галчонка на волю, а тот, став ручным, не улетел и начал кружить над братией.
Заметив на авве Митрофане сияющий золотой крест, галчонок спланировал прямо к нему на ладонь и вдруг крикнул: «Не груби!». И еще раз: «Не груби!». Братия не сомневалась, что видит чудо Божие. Авва же Митрофан только усмехнулся и подбросил галчонка в воздух. Тот отлетел, сел на плечо бывшему хозяину и крикнул ему в ухо: «Не груби!».
В тот же вечер инок, воспитавший галчонка, по распоряжению аввы покинул святую обитель, и теперь спасается в другом месте. Авва же Митрофан с тех пор никогда уже не называл иноков «козлами» и «лягушками», но только «козлятами» и «лягушатами».
5. Как-то раз отца Митрофана пригласили в Москву, в один большой храм, на престольный праздник. Отец Митрофан поехал. Служил патриарх, два митрополита, служба проходила очень торжественно, при большом стечении народу. В конце начался крестный ход. Секретарь патриарха, отец Аверкий, в прошлом человек военный, очень переживал, что отцы идут вокруг храма как-то нестройно, всех равнял, строил и подталкивал обратно в колонну. Хорошенько ткнул он и отца Митрофана. Сначала отец Митрофан на это ничего не ответил. Но когда батюшки вернулись в алтарь, подошел к отцу Аверкию, взял его за грудки и произнес медленно и очень четко: «Еще раз такое повторится, я тебя закажу».
6. Некоторые говорили про авву Митрофана: «У него харизма». А некоторые — «У него внутри магнит, которым он привлекает к себе сердца человеческие». Когда же батюшка начал стареть, и в нем проявились старческие немощи, стали говорить: «магнит заржавел, но притягивает по-прежнему».
7. Когда отец Митрофан совсем постарел, его черные волосы побелели, и прямая спина согнулась, он стал другим. Никого уже не бил, ни на кого не ругался, на исповеди почти ничего не говорил, только молча слушал, иногда тихо кивал. Кивал на все, что бы ему не сказали. Некоторые думали: может, он не слышит? И переспрашивали: «Батюшка, вы меня слышите?» «Слышу, все слышу», — подтверждал отец Митрофан и продолжал перебирать четки и не отвечать на вопросы.
Но когда уж очень настаивали и требовали от него совета в обязательном порядке, поднимал глаза и говорил тихо: «Деточка, Христос воскресе».
Отец Артемий
Батюшка Артемий окончил филологический факультет Московского государственного университета имени великого русского ученого и просветителя Михайлы Васильевича Ломоносова. Едва батюшка открывал уста — шелковистые травы ложились на землю, благоухающие цветы приклоняли головки, высокие и крепкие деревья роняли плоды, птицы небесные складывали крылышки и примолкали, не смея продолжать свои сладкие, чудные песни, звери лесные, косматые и хвостатые, останавливали поспешный бег, принюхивались и шевелили в благоговейном недоумении ушами, рыбы морские замирали и только изредка всплескивали хвостом и пускали пузырик. Люди записывали батюшкины проповеди на диктофоны, видеокассеты, издавали его книжки тысячными тиражами. Некоторые же соблазнялись и терли виски.
«А просто, — говорил один любящий отца Артемия раб Божий, — батюшка от большого напряжения и великой своей занятости забыл все русские слова и употребляет древнерусские, потому что по старославянскому и древнерусскому у него в университете были одни пятерки. И если поставить при батюшке переводчика, все сразу станет хорошо. Скажет батюшка «Памятовать должно, что надлежит нам отряхнуть от стоп своих прах безбожия, а наипаче гордости и пагубнейшего самомнения». А значит это, что нужно перестать грешить. Видите, как все просто! И соблазняться тут не о чем».
Красота спасет мир
Одна женщина, Ася Морозова, была такая красавица, каких не видывал свет. Глаза темные, заглядывают в самую душу, брови черные, изогнутые, как нарисовали, про ресницы даже и говорить нечего — в пол-лица. Ну, а волосы светло-русые, густые и лежат мягкой волной. Учиться Асе было скучно, и в 19 лет она учиться бросила. Все преподаватели ставили ей четверки просто за неземную красоту, только информатичка (одинокая женщина 56 лет) уперлась, а Ася не захотела пересдавать и забрала документы. Поклонников у нее было столько, что она давно отключила телефон и натягивала шапочку на самые глаза, чтобы только ее не разглядели. Но не помогала и шапочка. Самой же ей, понятно, никто не нравился. Все были какие-то козлы. И денег у них брать она не хотела, с какой стати. А жить по-человечески ей все-таки хотелось. Родители у нее были в другом городе, оба уже немолодые, плюс две сестры, в общем, рассчитывать приходилось на одну себя. Ну, а как может заработать порядочная девушка? И Ася стала проституткой. Работала она, конечно, не на какой-нибудь Тверской, а в небольшом частном пансионе. И деньги получала бешеные. Ася сама назначала клиентам гонорары, и не было случая, чтобы кто-нибудь ей отказал. Пансион обслуживал людей состоятельных, проверенных, только по предварительному звонку, употребление наркотиков и чрезмерные возлияния в нем не поощрялись, в общем, девочки жили там как у Христа за пазухой.