Тема власти в работах Никколо Макиавелли
Введение
ИЗВЕСТНЫЕ РАБОТЫ Никколо Макиавелли «Государь» и «Рассуждения о последней декаде Тита Ливия», по-видимому, представляют собой одну из первых попыток европейских исследователей вплотную подойти к теме власти как таковой. Несмотря на то, что власть довольно часто оказывается в центре внимания исследований по философии, юриспруденции, истории, политологии и прочих дисциплин и что существуют целые художественные исследования о власти, их авторы в основном обсуждают (по крайней мере до XX века) не власть как таковую, а скорее ее проявления. К примеру, Гегель обсуждает господство, отождествляя его с властью; аналогично поступал и Макс Вебер, который дал одно из наиболее популярных определений власти как «возможность нечто сделать вопреки воле другого». При этом не ставится вопрос о том, кто или что дает такую возможность. Предполагается, что это условие, каким бы оно ни было, уже выполнено.
Многие обсуждают не власть, а ее проявления
Многие исследователи сосредоточивают свое внимание на властных институтах и на различных системах и инструментах власти (государство, суды, парламенты, право, формы правления и пр.). Анализ многих попыток европейских исследователей ответить на вопрос о власти создает впечатление, будто они постоянно избегают действительной постановки этого вопроса. Предпочитая строить свои дальнейшие рассуждения в предположении, что власть уже есть и всем очевидно, что это такое, они концентрируются на различных побочных вещах по отношению власти, но не на власти как таковой — поскольку они не ставят себе задачу освоить власть.
Исключениями из этого ряда являются прежде всего две фигуры — это Макиавелли и, позже, Ницше. Работы этих мыслителей являются альтернативами известному европейскому проекту, автором которого считается Кант (1, с. 5—23). Этот проект, который в значительной степени реализовался в современной Западной Европе, является еще одной попыткой удалиться от темы власти. Дело в том, что реальный властитель в этой концепции подменен конструкцией права и наличием государства, обозначающего присутствие Разума в общественных делах. В такой конструкции не возникает вопроса о власти, поскольку люди действуют в соответствии с безусловно принимаемыми ими основаниями (право), властитель оказывается не нужен, а настоящая власть становится невидимой, ее загораживают «представители» — прежде всего государство.
Альтернативы европейскому проекту не получили серьезного развития. Вместо этого Макиавелли до сих пор осуждают за его предельно циничный подход к власти. Течение в политике, получившее название «макиавеллизм», носит скорее негативный оттенок. А работа Фридриха Ницше «Воля к власти», как известно, так и не была дописана до конца, возможно — вследствие тяжелой болезни и смерти автора.
«Ницшеанство» связывают с фашизмом, который использовал ряд понятий Ницше в своих целях. Тем не менее эти авторы заслуживают внимания с точки зрения темы власти. Возможно, в их трудах нам удастся выделить конструкцию власти, альтернативную европейскому проекту.
Фигура Государя
В НАИБОЛЕЕ ИЗВЕСТНОЙ РАБОТЕ Макиавелли «Государь» автор начинает обсуждение темы власти с фигуры самого государя, властителя: какими качествами он должен обладать, что он должен делать, как должен анализировать ситуацию и пр.
Прежде чем перейти к анализу фигуры государя, важно развеять довольно распространенный стереотип по поводу того, кого имеет в виду автор под государем. У Макиавелли государь не есть чиновник, глава правительства, член магистрата и т. п. Он не имеет ничего общего с представителем высшего чиновничьего аппарата, как думают некоторые исследователи.
Макиавелли, по-видимому, считает, что только специфический человек может обладать властью, и для этого должен выполняться ряд особых условий. При этом не важно, к примеру, как этот человек пришел к власти (по наследству, завоеванием, обманом, назначен кем-то, избран народом, случайно и пр.). Точно так же не важен тип государственного устройства (республика или единовластное правление), не важно наличие определенной системы законов, права и прочих обстоятельств. Макиавелли подробнейшим образом обсуждает вопрос удержания власти, подразумевая тем самым, что если некто назначен, то не факт, что ему удастся удержать власть. У чиновника такой проблемы нет, поскольку он есть часть функционального аппарата, он ограничен возможностями своего места, законами, правом, типом государственного устройства и прочим. Различение чиновника и государя дает нам право считать, что в центре внимания автора — некто, способный удерживать власть и чье занятие состоит только в осуществлении власти.
Следовательно, через реконструкцию фигуры государя мы можем подойти к теме власти.
Макиавелли утверждает, что у истинного властителя не существует чиновничьих (правовых, содержательных и т. п.) ограничений. Ни мораль, ни законы, ни тип государства не могут быть препятствием на пути к главной цели — удержанию и осуществлению власти. Все эти вещи для государя являются скорее лишь средствами удержания власти, но не условиями ее существования. Но тогда что же дает ему власть, на чем она основана?
Ни мораль, ни законы, ни тип государства не могут быть препятствием на пути к главной цели — удержанию и осуществлению власти
Властитель не ограничен моралью
ЧИТАЯ ТЕКСТ, можно сразу заметить, что сам автор по большей части дает негативные ответы на этот вопрос, а именно: власть государя не зависит ни от морали, ни от законов, ни от типа государства. Итак, отличительным свойством властителя является умение быть вне моральных ограничений. Автор называет это умением государя «отступать от добра». Государь, «желая исповедовать добро во всех случаях жизни, неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности». То же самое касается вопроса о том, должен ли государь держать данное им слово. «Разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание[99]». Здесь следует заметить, что дистанция от морали есть не только отличительное свойство государя, но и его исключительная «привилегия». Только если дело касается власти, человеку подобает отступать от добра, если это необходимо.
Власть не ограничена правом и законами
ЗАКОНЫ, ПРАВО также являются не условием власти, а скорее ее средством. То, что законы творятся самим государем, видно из той части книги, где автор говорит о том, что «ничто так не прославляет государя, как введение новых законов и установлений». Автор даже рекомендует новому государю, захватившему власть в стране, полностью сменить в ней порядки и законы: «самое надежное средство удержать власть — это, поскольку он является новым государем, переделать в этом государстве все по-новому: создать в городах новые правительства под новыми наименованиями, с новыми полномочиями и новыми людьми; сделать богатых бедными, а бедных — богатыми». Поэтому законы и порядки, которые распространены в стране, также не могут считаться границами власти. Власть может устанавливать или не устанавливать законы по мере необходимости, но не наоборот. Законы могут являться опорой для власти, но не определяют и не ограничивают ее.
Власть не ограничена силой
ЗДЕСЬ ЖЕ СТОИТ упомянуть о том, почему автор так много внимания уделяет военной сфере. Не считает ли он действительной основой власти наличие собственного войска? Тем более, что в одном из мест «Государя» автор прямо говорит, что «основой власти во всех государствах — как унаследованных, так смешанных и новых — служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы».
Да, автор немало внимания уделяет наличию собственного войска. Действительно, для Европы его времени наличие постоянных войн делает этот вопрос довольно важным для власти — возможно, даже самым важным, поскольку Макиавелли заключает, что «война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого». И все же: войско ли делает государя, являясь условием его власти, — или наоборот: государь, уже обладая властью, собирает войско? На этот вопрос автор дает ответ тем, что рассматривает различные варианты обеспечения власти силой: можно собрать собственное войско, можно воспользоваться силами союзников или наемными войсками (что гораздо хуже). Из этого следует, что сила не является условием власти, хотя власть на нее опирается. Макиавелли напоминает, что дело власти — это не столько вести войны, сколько сохранять целостность страны и жизнь своего народа — а это прерогатива власти, но не силы.
Власть не ограничена государством
И НАКОНЕЦ, САМ ТИП государственного устройства не является условием власти, несмотря на то, что Макиавелли по праву считают ярым приверженцем республиканской модели правления. Для автора вопрос о власти важнее вопроса о типе государства. Это становится видно из его рассуждений о том, как установить власть в стране, в которой нет сформированного государства, республиканского или монархического. Вопрос о государственном устройстве должна решать власть, и ее прерогатива определить, какие установить порядки и законы, какие назначить правительства и пр., но не наоборот.
Итак, мы замечаем парадоксальное обстоятельство: ни мораль, ни законы, ни порядки, ни сила, ни государственное устройство не определяют власть и не являются предельными для государя - значит, его власть держится на чем-то ином.
«Формула власти» Макиавелли
НА ЧЕМ ДЕРЖИТСЯ власть — это, по-видимому, важнейший для Макиавелли вопрос. Ответ на него дается, на первый взгляд, метафорически: власть держится на страхе и любви подданных к государю. При внимательном прочтении, однако, можно заметить, как много внимания автор уделяет проблеме презрения и ненависти, которых должен избегать государь. Поэтому вряд ли такой ответ можно считать случайным.
Власть держится на страхе и любви подданных к государю
Автор всерьез считает и показывает на многих исторических примерах, что власть держится в первую очередь на такой невидимой и тонкой материи, как страх и любовь подданных. Все остальное: законы, государственные институты, порядки, войска и прочее автор считает скорее вторичными сущностями, которые помогают укрепить власть, но сами по себе власть не порождают. Поэтому рассмотрим подробнее, что же автор вкладывает в эту формулу власти (страх и любовь).
Макиавелли склонен давать ответы не в виде теоретических рассуждений, а в виде практических рекомендаций. В этом отношении основным советом и даже требованием к властителю автор считает удержание власти. Достигается это прежде всего контролем за тем, чтобы страх подданных не превратился в ненависть, а любовь — в презрение. Автор пишет, что «презрение и ненависть подданных — это то самое, чего государь должен более всего опасаться». И далее: «презрение государи возбуждают непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих качеств надо остерегаться как огня, стараясь, напротив, в каждом действии являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость».
При этом автор отмечает, что презрение народа страшнее, чем отсутствие силы, собственной армии, вооружения, проблемы с союзниками. В главе XX автор утверждает, что от ненависти народа не защитишься крепостями: «я одобрю и тех, кто строит крепости, и тех, кто их не строит, но осужу всякого, кто, полагаясь на крепости, не озабочен тем, что ненавистен народу». Никакие союзники и войска не спасут государя, если он ненавистен свои подданным. Если народ возьмется за вилы, то всегда найдутся те чужаки, которые подсобят им в свержении своего правителя, считает автор.
Макиавелли в этом отношении дает государю несколько советов. Приведем некоторые из них:
♦ Удерживать власть любыми средствами, в том числе — ценой отступления от добра или нарушением данного однажды слова.
♦ Всячески избегать ненависти и презрения подданных, «в каждом действии являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость».
♦ Остерегаться щедрости и проявлять бережливость. «Презрение и ненависть подданных — это то самое, чего государь должен более всего опасаться, щедрость же ведет к тому и другому».
♦ Добиваться почтения военными предприятиями и необычайными поступками. «Ничто не может внушить к государю такого почтения, как военные предприятия и необычайные поступки».
♦ Обладать собственной мудростью, правильно выбирать советников, избегать льстецов. «Правило, не знающее исключений, гласит: государю, который сам не обладает мудростью, бесполезно давать благие советы, если только такой государь случайно не доверится мудрому советнику, который будет принимать за него все решения. Но хотя подобное положение и возможно, ему скоро пришел бы конец, ибо советник сам сделался бы государем».
♦ «Обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше».
♦ «Дела, неугодные подданным, государи должны возлагать на других, а угодные — исполнять сами».
Формула власти, открытая Макиавелли, не осталась незамеченной современными исследователями. По мнению В.В. Малявина, Макиавелли первым из европейцев открыл тот аспект власти, о котором мы уже говорили: власть держится на страхе и любви подданных. Малявин называет это конструкцией тайного сговора властителя и народа (3). Это можно проиллюстрировать на примере того, как государь устанавливает «тайное» (неписаное) соглашение со своим министром. «Государь со своей стороны должен стараться удержать преданность своего министра, воздавая ему по заслугам, умножая его состояние, привязывая его к себе узами благодарности, разделяя с ним обязанности и почести, чтобы тот видел, что государь не может без него обходиться, и чтобы, имея достаточно богатств и почестей, не возжелал новых богатств и почестей, а также чтобы, занимая разнообразные должности, убоялся переворотов. Когда государь и его министр обоюдно ведут себя таким образом, они могут быть друг в друге уверены, когда же они ведут себя иначе, это плохо кончается либо для одного, либо для другого». По мнению В.В. Малявина (4), именно такого рода тайные неформализованные соглашения являются тканью, из которой соткана власть государя по Макиавелли.
Для чего нужна власть?
ТЕПЕРЬ ЗАДАДИМ автору вопрос: для чего же нужна власть, если ее понимать так, как описано выше?
Макиавелли довольно ясно отвечает на этот вопрос, отмечая одну из важнейших угроз для жизни, от которой должна защитить людей власть. Этой угрозой является европейский эгоизм, преобладание собственных интересов в мотивах действий людей. Автор называет это «испорченностью людей» — они следуют не добродетелям, а собственной выгоде: «в силу своей природы человек не может ни иметь одни добродетели, ни неуклонно им следовать». Поэтому власть нужна для того, чтобы частные эгоистические стремления не разрушили жизнь: «Каждый из советников будет думать лишь о собственном благе… Других же советников не бывает, ибо люди всегда дурны, пока их не принудит к добру необходимость».
Макиавелли иллюстрирует это на примере парламента во Франции и показывает, как такого рода учреждение может сдерживать эгоизм и столкновение различных групп и тем самым — быть полезно королю и власти, а следовательно, и стране в целом. Во Франции «имеется множество полезных учреждений, обеспечивающих свободу и безопасность короля, из которых первейшее — парламент с его полномочиями. Устроитель этой монархии, зная властолюбие и наглость знати, считал, что ее необходимо держать в узде; с другой стороны, зная ненависть народа к знати, основанную на страхе, желал оградить знать».
Заключение
ПОДВОДЯ ИТОГИ, первое, что стоит отметить, — это то, насколько резко выделяется из ряда прочих попыток европейских исследователей ответить на вопрос о власти ответ (и сам вопрос) Макиавелли. Так «выламывается» из общего ряда еще только Ницше.
Одна из основных идей Ницше в отношении власти состояла в том, что установление властного порядка осуществляется для обуздания сильных и поощрения слабых, или, более грубо: в современном Ницше порядке власть устанавливают слабые, чтобы их не уничтожили сильные[100]. До похожего вывода доходит и Макиавелли, разбирая устройство французского парламента. Продолжая уже приведенную выше мысль, он пишет о французском парламенте: «Устроитель… монархии… не стал вменять [взаимное обуздание народа и знати] в обязанность королю, чтобы знать не могла обвинить его в потворстве народу, а народ — в покровительстве знати, и создал третейское учреждение, которое, не вмешивая короля, обуздывает сильных и поощряет слабых».
Близки эти два автора и своей циничностью в подходе к власти, признавая, что власть — как раз та тема, о которой, как писал Ницше, «молчали или говорили величественно: т. е. цинично и с непорочностью» (5). Возможно, именно за это оба автора были многократно раскритикованы, но их книги показывают, что власть — это то, что стоит за границами морали, за гранью добра и зла. Власть устанавливает мораль, а не наоборот.
Отличительной особенностью властителя является не наличие в его распоряжении внешних структур: институтов, союзников, советников, войска, права, государства и прочего, а умение чувствовать «душу народа»
Повторим, в чем же состоит противостояние Макиавелли традиционной линии исследования власти. Прежде всего в том, что автор не делает, как многие исследователи, заведомо ложных предметизаций власти (например, не определяет власть как тип отношений, как свойство социума, как свойство личности, как совокупность властных институтов, как систему, как правопорядок, как господство, как насилие и пр.). Вместо этого он вскрывает один из тонких механизмов, на котором держится власть: власть, по Макиавелли, держится на любви и страхе подданных. Отличительной особенностью властителя является не наличие в его распоряжении внешних структур: институтов, союзников, советников, войска, права, государства и прочего, а умение чувствовать «душу народа».