К понятию власти
Самое большее, что можно с уверенностью констатировать: «власть» — понятие, которое постоянно будет вызывать споры.
КОГДА МЫ НАЧИНАЕМ строить понятие власти, то замечаем, что власть относится к такому классу «вещей», которые не могут быть схвачены одним понятием. Этот момент отмечали многие исследователи. В частности, Джованни Сартори (2) утверждал, что власть есть «семантическая головоломка». Под семантической головоломкой, скорее всего, Сартори имел в виду ситуацию, когда один и тот же термин означает несколько разных сущностей и когда одна и та же сущность передается разными терминами. Именно это происходит с понятием власти. В работах Лукса (3) власть относится к классу «сущностно оспариваемых понятий», то есть понятий с дискутируемым содержанием, смысловое и содержательное наполнение которых меняется.
Следовательно, в таком случае нужно не говорить о понятии и сущности власти, а, следуя за Фуко и другими исследователями, рассуждать о дискурсе власти. Это означает, что понимание того, что есть власть, формируется в результате как определенного способа ее реализации в обществе, ее осмысления, так и способа рассказа о власти и обсуждения проблем власти. Это может быть связано с тем, что власть является одним из элементов, конституирующих общество, в котором человек формируется, живет и размышляет о власти. Несмотря на то, что общий схематизм[128] осуществления власти присущ человеческому обществу изначально, конкретные его реализации и предметизации в разные исторические эпохи оказываются разными. Иными словами, в различные эпохи и в различных обществах власть может выглядеть совершенно по-разному.
Поэтому для того, чтобы зафиксировать современное понимание власти, нужно сделать несколько шагов (именно они определяют построение данной книги).
Во-первых, нужно выделить сам схематизм, в котором власть реализуется и осуществляется. Во-вторых — выделить основные стереотипы, присутствующие в обществе по поводу власти, «нормальные способы» осуществления власти и говорения о ней. Далее — зафиксировать современные проблемы, вытекающие из этих стереотипов и «нормальных способов». И только вслед за этим провести проблематизацию стереотипов и создать новое понимание власти, к которому необходимо стремиться для того, чтобы эти проблемы были сняты и чтобы были сформированы новые возможности, связанные с этим пониманием и с соответствующим типом порядка.
В противном же случае, если мы пойдем по пути определения, что такое власть, то получим десятки и сотни определений, каждое из которых будет охватывать различные частные стороны власти и отношений власти. Например, было бы неверным пытаться определить власть как определенный тип отношений в обществе, как характеристику личности определенных людей, как совокупность институтов и пр.[129] При этом каждая из таких попыток дать определение власти будет казаться правильной, но все они вместе будут порождать парадоксы и споры.
Альтренативная этому стратегия могла состоять бы в том, что мы попробуем структурировать дискурс о власти, составив список понятий, которые смысловым и содержательным образом связаны с понятием власти. Список понятий, коннотирующих с понятием власти, взаимно определяющих друг друга, см. ниже в приложении.
Схематизм власти
НО ОДНОГО ЭТОГО, как уже говорилось, будет недостаточно. Необходимо выделить схематизм, в котором власть осуществляется. Основной схематизм власти состоит в следующем.
Первое. Власть в обществе удерживает общий порядок, в котором осуществляется и продолжается человеческая жизнь[130]. Здесь имеется в виду жизнь человеческого рода в целом, а не индивидуальная жизнь. Человеческая жизнь, в отличие от жизни в других формах, не имеет своих естественных механизмов продолжения, встроенных в биологический материал (как у животных)[131]. В частности, человек почти свободен от разного рода механизмов торможения, которые есть у животных: человек может истреблять себе подобных в больших количествах, даже если это не связано с его выживанием, может убить себя и пр. Поэтому для продолжения (постоянного воспроизводства) общественной жизни необходим некоторый схематизм (то есть способ организации собственной жизни и взаимодействия с другими людьми плюс способ осознания этой организации), который позволяет людям действовать одинаково, сохраняя и воспроизводя выработанный ими способ продолжения общественной жизни.
Одним из таких схематизмов и является схематизм власти; он заключается в том, что вводится некоторое общее и единое для всех пространство. Это пространство обладает следующими особенностями: во-первых, люди в нем могут ориентироваться независимо от конкретной ситуации или принадлежности к той или иной группе; во-вторых, в нем должны фиксироваться вещи, которые будут происходить постоянно, воспроизводиться сами по себе и за счет которых воссоздается общий порядок жизни; в-третьих, за счет этого схематизма люди должны получать возможность ориентироваться и вырабатывать способы своих действий вне прямого взаимодействия с другими людьми (то есть не потому, что кто-то так сказал или научил) — иными словами, власть задает общечеловеческий порядок жизни.
В этом власть противопоставлена другим схематизмам, которые обусловливают превосходство человека по отношению к другим формам жизни. В частности, схематизм власти противостоит схематизму социальной кооперации, в котором люди взаимодействуют между собой, ориентируясь на прямой контакт и конкретные человеческие образования (группы, общества и т. д.). Власть также противостоит схематизму культуры[132], который фиксирует систему образцов, не подверженных изменениям. Таким образом, все три схематизма дополняют друг друга.
Второе. Для того чтобы схематизм власти осуществлялся, необходимо зафиксировать в сознании людей, в обществе, в культуре некоторые запредельные идеи и вещи, которые недоступны никому из ныне существующих людей и которые были бы признаны всеми как вещи всеобщие и недоступные. В данной книге мы будем их называть трансценденциями власти. Подробно они описаны в соответствующей главе[133], здесь же коротко отметим, что это суть общие идеи и основания, на которых строится жизнь и с которыми согласны все — в силу того, что никто не может представить, что эти идеи и основания можно преодолеть.
В качестве примера такого рода трансценденции можно привести идею того, что люди от рождения различны (а не равны, как принято считать сейчас). Она была распространена вплоть до времен энциклопедистов (XVIII век). В соответствии с ней представлялось, что люди различны по своему рождению: есть благородные, а есть простолюдины, они различны в силу своего физического устройства (в частности, говорили, что у аристократов «голубая кровь» и т. д.). На этой трансценденции строилась сословная власть. В те времена представить себе, что принц с нищим могут поменяться местами, можно было только в сказке. Но даже такая сказка основана на том, что принц чем-то в принципе отличается от иных людей, и это нельзя преодолеть.
Получается, что трансценденции — это такие идеи, которые относятся к вещам непреодолимым, к «природе».
За счет этого они фиксируют основания, на которых строится всеобщий порядок, который никому из людей изменить не под силу.
Третье. Трансценденциям власти противопоставлено понятие народа[134] или народного тела. Здесь народом мы будем называть людей, общество, которое живет в данной системе власти, в данном порядке, основанном на определенных трансценденциях. Но народ в схематизме власти — это не просто население, жители определенной территории, совокупность людей и т. д. Важно понимать, что народ образуется тогда, когда он эти трансценденции власти принимает как безусловные и недоступные ни для кого основания существующего порядка. Именно на них народ ориентируется в продолжении и строительстве своей жизни.
Четвертое. Поскольку народ не имеет прямого доступа к трансценденциям, необходимы специфические люди, группы людей, организации, институты или другого рода образования, которые являются всеми признанными носителями этих идей и трансценденций. В данной книге мы будем их называть инстанциями власти[135].
За счет своей исключительности и доступа к недоступному остальным уровню трансценденций, каждая из инстанций власти обладает собственным уникальным ресурсом. К примеру, шаманы — в отличие от остальных людей, в том числе и вождей, — могут обращаться с духами. Церковь может обращаться и взаимодействовать напрямую с Богом, чего другим не дано. Физически сильным или вооруженным людям доступна сила, которая остальным не дана. Люди могут обладать богатством, которое столь велико, что это богатство и те исключительные возможности, которое оно дает, недоступно остальным людям. Исключительный ресурс информации об удаленных событиях и их интерпретации присущ средствам массовой информации благодаря их техническому устройству. Идея всеобщих процедур или всеобщего равенства перед государством является прерогативой бюрократии и суда. Они недоступны остальным, тотальны и всеобщи.
Поэтому инстанции власти оформляются на базе определенного исключительного ресурса, недоступного остальным. Способы их оформления и становления могут быть различными. Как показывает история, традиционно инстанции власти оформлялись прежде всего государственными, церковными или другого рода институциональными конструкциями, которые фиксировали определенную исключительность. Но вместе с этим мы можем привести примеры, как такая недоступность может фиксироваться за счет наличия духовного или культурного авторитета, и в этом смысле инстанция власти может быть сосредоточена в одном человеке.
Различные инстанции власти существуют в виде композиции инстанций власти, каждая из которых обладает своим исключительным ресурсом и не зависит от остальных[136].
Пятое. Далее мы замечаем, что напрямую взаимодействовать с инстанциями власти весь народ не может. Поэтому должны быть вспомогательные конструкции, которые позволяли бы народу взаимодействовать с инстанциями власти и тем самым понимать общее пространство, в котором существует порядок, понимать границы своих возможностей и таким образом ориентироваться в мире.
Здесь мы замечаем как минимум две важные вспомогательные конструкции.
Во-первых, это разного рода «присутственные места». Различные инстанции власти формируют свои «присутственные места», в которых осуществляется контакт с той или иной инстанцией власти. К примеру, инстанция церковной власти формирует в качестве своих присутственных мест храмы, священные тексты, литургии и иные ритуалы, в которые могут включаться остальные люди. Для государственной инстанции власти такими местами служат разного рода учреждения и ведомства.
Во-вторых, существует особая прослойка людей, которые осуществляют перенос трансценденций в народ и обратно — чаяния народа доводят до инстанций власти. В истории мы замечаем, что такого рода функции выполняли оракулы, аристократия, специальные люди в окружении монарха и другие. В современности прослойку такого рода людей называют элитами\ этим же словом мы и будем пользоваться в книге.
Понятие элит — относительно новое, оно также вызывает множество споров. В данной книге под элитами мы будем понимать людей, их группы, прослойку в обществе, которые «на себе» несут трансценденции, превращая их в социальные ценности, иными словами — сами живут в соответствии с ними. Если люди живут сообразно этим идеям, невзирая на обстоятельства, и становятся социальным примером, образцом для народа, то они могут стать элитой.
Шестое. Схематизм власти в таком понимании реализуется как определенная, конкретная конфигурация, обеспечивающая определенный способ взаимодействия трансценденций власти, инстанций власти, элит, присутственных мест и народного тела. Возникает вопрос, как такого рода конфигурация существует и как она фиксируется в сознании людей.
Понятно, что власть фиксируется в сознании людей уже не в виде трансценденций. Трансценденции должны быть недоступны людям не только физически, но и интеллектуально (мы можем часто обнаружить в истории, как в различных обществах существовал жесткий запрет на рефлексию, понимание и обсуждение базовых трансценденций власти). В этом смысле получается, что трансценденции власти, хотя в определенной степени и преломляются в идеологии, ценностях, системе культурных образцов и так далее, но в большой степени оказываются невидимы для народа.
Вместе с этим мы вслед за рядом исследователей власти замечаем, что та или иная композиция инстанций власти, тот или иной тип власти, определенная реализация схематизма власти существует как некоторое негласное согласие народа на этот тип власти. Одним из первых это отметил Никколо Макиавелли[137]. Такого рода негласно формируемое соглашение является основанием для признания и легитимности существующей власти — к примеру, легитимации конкретных людей, которые могут входить в ту или иную инстанцию власти, а также разного рода процедур и механизмов осуществления власти[138].
Здесь можно вспомнить, что в истории было время, когда такое соглашение считалось природно присущим человеческому обществу. В частности, такое понимание зафиксировано в работах Руссо, Гоббса, Локка и де Монтескье, обсуждавшим концепцию общественного договора. Согласно их рассуждениям[139] о природе человека, существует ряд базовых предположений, идей, как бы врожденно присущих человеку. На их основании люди соглашаются на тот или иной тип власти.
Понимание власти в современности: освоение власти
ЕСЛИ ПОПЫТАТЬСЯ охарактеризовать, что происходит с понятием власти в современности, то мы заметим, что постепенно механизмы власти, схематизм осуществления власти все больше рефлектируются людьми и начинают ими осваиваться. Если раньше власть была незыблемой, не поддающейся техническому действию человека, то постепенно она становится все более освоенной. Люди научаются строить те или иные композиции власти, создавать новые инстанции власти. В этом смысле с властью происходит нечто вроде коперниканской революции, произошедшей в естествознании, когда вещи, которые до того казались незыблемыми (к примеру, представление о Земле в центре и вращающихся вокруг нее планетах), становятся условными и по отношению к ним становится возможным применять технические действия.
Начиная с эпохи, когда был осуществлен ряд революций, меняющих тип власти (и тем более — ближе к XX веку), становится понятным, что инстанций власти может быть несколько. Прежние проблемы в Европе, связанные с конфликтами двух инстанций власти — в лице власти церкви и власти государства (монарха), — завершились созданием особой композиции этих двух инстанций. Но с течением времени инстанций власти становится больше. В частности, существование власти в виде судебной, исполнительной и законодательной инстанций, описанное Монтескье (15) и часто неточно называемое «разделением властей», и их конфликт между собой становятся все более привычными. В Европе возникают демократически[140] организованные общества, в которых новые инстанции могут появляться по мере того, как начинает формироваться новая трансценденция, новый уникальный ресурс и т. д. В настоящее время мы также можем указать на формирующиеся инстанции власти[141].
С момента начала освоения власти начинают осмысляться и пониматься не просто предметная составляющая власти, не просто та или иная конкретная ее реализация, не те или иные составляющие схематизма власти и не конкретный порядок. Происходит выход на следующий, качественно новый уровень: мы выходим к самому способу восстановления схематизма власти. Это означает, что те или иные варианты власти становятся технически конструируемыми. Незыблемые вещи становятся относительными. Развиваются технологии власти (часть из которых мы описали в этой книге). В каждой новой исторической ситуации мы можем обсуждать вопрос, какого типа власть может оказаться наиболее эффективной. В целом мы все больше начинаем относиться к власти с технической точки зрения: мы можем обсуждать, какого типа власть нужно строить и как. Раньше это казалось немыслимым.
Для того чтобы иметь возможность это делать, мы должны восстановить целостность всего схематизма осуществления власти. Если какая-либо из компонент будет пропущена, то это приведет к негативным последствиям. Например, если не восстанавливается пространство трансценденций, то власть оказывается сведенной к бюрократии, силе и т. п. Когда композиция инстанций власти сведена к одной-единственной инстанции, то возникает ситуация, близкая к той, которая сложилась к концу существования Римской империи: власть не в состоянии удерживать всеобщий сложный порядок жизни, и изощренная конструкция страны может порушиться от незначительных толчков. Когда не оформлено и не зафиксировано негласное согласие народа на определенный тип власти, то возникает проблема легитимности инстанций власти. Когда элиты не формируют систему ценностей и не являются актуальным социальным образцом для народа, возникает ситуация разрыва народа и власти: народ разрушается, рушится негласное соглашение — а вместе с этим разрушается и власть. Поэтому необходимо, чтобы схематизм власти каждый раз восстанавливался целиком.
Понятия, коннотирующие с понятием власти
Первая группа (понятийная)
Власть коннотирует с понятием порядка (власть должна поддерживать всеобщий порядок жизни).
Но ясно, что существуют порядки, задаваемые не властью: природный порядок, социальный порядок, порядок в автономной системе и пр.
Власть коннотирует с понятием жизни. Власть должна обеспечить продолжение жизни человеческого рода.
Власть коннотирует с понятием силы, насилия и принуждения (власть как возможность проведения своей воли вопреки воле других). Но сила не обязательно связана с властью: сила может быть использована для производства или бесцельно тратиться.
Власть коннотирует с понятием воли. Но воля не обязательно должна противоречить воле других и может быть направлена на разное.
Власть коннотирует с понятием возможности. Но возможности — не только возможности власти.
Власть коннотирует с понятиями действия по:
а) удержанию/поддержанию (власти);
б) установлению (власти);
в) захвату (власти);
г) разрушению (власти).
Но все эти действия могут производиться не только по отношению к власти. Следовательно, хотя на уровне первой поверхности власть коннотирует с несколькими группами понятий, ни одно из них не «поглощается» понятием власти, то же самое происходит на второй поверхности.
Вторая группа (организационная)
Власть коннотирует с понятием права: власть признается, оформляется; существует соглашение (гласное или негласное) по этому поводу; власть правит, выправляет. Но, опять же, право и сопутствующие понятия имеют собственную область существования, не сводимую к власти.
Власть коннотирует с институтами[142]— государством, семьей, религией. Но при этом понятие власти целиком не сводится к институтам, равно как и институты не сводятся к власти.
Власть коннотирует с иерархией — пирамидальной организацией. Хотя мы можем найти примеры того, что власть может осуществляться не только в иерархической структуре.
Власть коннотирует с социально оформленным и принятым влиянием (богатством — властью денег; мудростью или знанием — властью авторитета или исключительных знаний; особенностью, исключительностью или новизной — властью моды, кумиров, харизматических личностей, эзотерических культов).
Третья группа (мистическая)
Власть коннотирует с потусторонним. Нечто, нам непонятное и неподвластное (с которым мы ничего не можем сделать), может на нас произвольно воздействовать: судьба, Бог, духи, колдуны и пр.
Власть коннотирует с понятием природы (природа, коллективное бессознательное, подсознательное, законы жизни, государства, толпы и пр). Мы можем понять и изучить их законы, но мы не можем им противостоять: они сильнее нас.
Четвертая группа (отношенческая)
Власть коннотирует с отношениями подчинения (отношения раба и господина). Но в этом случае непонятны границы власти[143] — что будет, если раб освободится? Или господин захочет спокойной жизни и подчинится? Почему эти отношения изменяются? И в чем смысл существования такого рода отношений?
Власть коннотирует со стремлениями и мотивами (страстью, инстинктом) к власти. Парадокс состоит в том, что человек находится во власти мотивов.
Пятая группа (символическая)
Понятие власти коннотирует:
а) с превращением сигнала в знак[144];
б) с обозначением сущностей и утверждением их существования (превращением в символы)[145];
в) с осуществлением операции замещения — формированием знакового поля (при этом не вопрос его удержания обсуждается)[146];
г) с самостоятельно существующим обобщением (абстракцией) — например, власть может сравниваться с деньгами[147];
д) с кодом коммуникации[148];
е) с обозначиванием и институционализацией[149].