[5]. Блестящим и уже классическим образцом детективного романа-ребуса стали романы Агаты Кристи, однако многие произведения современных представителей этого течения ничего общего с литературой не имеют. Идеальную модель, по мнению некоторых западных теоретиков, представляет собой детективный «роман» — папка с показаниями свидетелей, снимками отпечатков пальцев, заключениями экспертов-криминалистов и врачей, зафиксированными на месте преступления вещественными следами — окурками, пятнами крови, волосками и т. п. Задача читателя состоит в том, чтобы изучить все материалы и самому ответить на вопрос: кто убил? Для нетерпеливых читателей к «делу» может быть приложен конверт с верным решением ребуса. В таком «романе» вообще нет автора, повествователя и всего того, что связано с понятием «литература».
Стремясь противостоять вырождению жанра, представители «художественного» течения стремятся продолжать традиции одного из родоначальников жанра — гениального (по словам А. В. Луначарского) Эдгара По. Эти традиции обогащают детективный роман бытовыми зарисовками, социальной и психологической мотивировкой событий, морально-философской проблематикой (характерный пример — творчество Сименона). Именно такого рода художественность ценил в творчестве английского мастера детективной прозы Г. К. Честертона А. В. Луначарский. Честертону, писал он, «блестящая форма остроумной детективной новеллы нужна для того, чтобы прикрыть ею социальную тенденцию, социальная тенденция у него на первом плане»[6].
По мнению Бертольта Брехта, большого знатока и ценителя жанра, полноценный детективный роман — это «особый срез реальной жизни». Причины его популярности Брехт видел в интеллектуальном удовлетворении, которое дает «установление причинности человеческих поступков», и в «тяге читателя к необычайным приключениям, к напряженности и т. п., которой он удовлетворяет. Он доставляет удовольствие уже тем, что показывает людей действующих, дает читателю возможность сопереживания действий»[7].
Все эти размышления по поводу жанра позволят нам более точно определить координаты современного польского детективного романа, его специфические черты, место и роль в движении жанра.
Детективная проза в Польше весьма популярна — после войны было издано несколько сот произведений этого жанра, оригинальных польских и переводных. Большинство современных польских «детективистов» склоняются к брехтовскому пониманию детективного романа. В произведениях наиболее известных писателей этого жанра расследование преступления почти всегда ведется в исторически конкретных условиях жизни современной Польши, в определенной социальной среде.
Таковы и включенные в предлагаемую книгу романы «Завещание самоубийцы» Ежи Эдигея и «Белое пальто в клетку» Казимежа Коркозовича. Соблюдая основные законы жанра, авторы этих романов затрагивают злободневные, часто болезненные проблемы жизни польского общества, выявляют социальную родословную преступников, показывая, что наличие частного сектора в польской экономике, особенно в ремесле, торговле, обслуживании, создает почву для расцвета буржуазно-собственнической психологии, для стремления к быстрому и незаконному обогащению, часто любой ценой, вплоть до самого тяжкого уголовного преступления.
В романе Е. Эдигея, например, владелец (как потом выясняется, мнимый, но это не меняет сути дела) частного предприятия по производству предметов религиозного культа рассказывает: «Я не жалуюсь. С тех пор как существует мир, лучше всего можно заработать на предметах культа». За огромным состоянием, нажитым с помощью наемного труда, на эксплуатации религиозного сознания верующих, и охотится в романе преступник.
Романы Эдигея и Коркозовича написаны в первой половине 70-х годов, однако затронутые в них социальные проблемы остаются актуальными и для сегодняшней Польши. Отмечая в феврале 1982 года на VII Пленуме ЦК ПОРП негативные явления в общественной жизни страны, Войцех Ярузельский говорил о том, что справедливое возмущение трудящихся вызывают «бюрократическая косность, тунеядство, спекуляция, взяточничество, обогащение не за счет труда, слишком высокие доходы по сравнению с вложенным трудом… В борьбе с преступными элементами мы будем непримиримыми и последовательными»[8].
Непримиримая и последовательная борьба польской милиции с уголовными преступниками, с расхитителями народных средств увлекательно описывается в романах польских прозаиков. Оба романа заканчиваются победой положительных героев, представителей власти и закона, что, конечно, вполне естественно, поскольку конечное торжество добра и правды — неотъемлемое свойство жанра детективного романа вообще. Именно поэтому М. Шагинян называла детективы «здоровым чтением»[9]. Но примечательно, что в подавляющем большинстве польских детективных романов, как и в романах Эдигея и Коркозовича, добро и правду олицетворяют представители народной милиции, что дало основание некоторым польским критикам выделить жанровую разновидность — «польский милицейский роман». Это придает польскому детективному роману особый не только познавательный и воспитательный, но и моральный, отчасти даже морализа-торский пафос.
Иногда морально-воспитательные сентенции в польском, романе звучат публицистически-назидательно, как, например, в размышлениях героя романа «Завещание самоубийцы» Е. Эдигея: «В борьбе между преступником или даже хорошо организованной бандой, с одной стороны, и аппаратом правосудия — с другой, все преимущества на стороне государственных сил. Рано или поздно преступнику не уйти от правосудия». В романе И. Хмелевской «Что сказал покойник», стоящем в этом ряду несколько особняком (о его специфике еще будет сказано), героиня, мечущаяся по странам Европы и Америки, доверяет только «родной польской милиции»: «Нет, в Польшу! Только в Польшу! Там нет преступных синдикатов. Там нормальная, честная, неподкупная милиция. Там много друзей, там покой и безопасность…»
Разумеется, постановка социальных и моральных проблем, психологический анализ мотивов поступков, сознания человека, реалистическое жизнеописание для произведений этого жанра не самоцель. Эти вопросы куда успешнее решаются другими жанрами прозы. Детективный роман допускает много условностей, неприемлемых для «серьезной» реалистической литературы; события здесь конструируются и компонуются более или менее искусственно. Реальные элементы психологии, общественной жизни, экономики и т. д. важны лишь постольку, поскольку они образуют необходимый фон повествования, способствуют созданию тайны преступления и ее раскрытию.
«Элементы действительности в такие романы включаются, но скорее можно сказать, что она вталкивается в повествование, врывается в него, обычно обосновываясь на второстепенных линиях, которые отражают жизнь, как небо надо льдами отражает их свинцовую белизну»[10]. Это замечание об условных жанрах, в том числе детективном романе, известного советского теоретика В. Шкловского применимо и к рассматриваемым произведениям, однако польские романисты сознательно стремятся к жизненной достоверности поступков своих героев, многих деталей, портретов, сцен, диалогов повествования, в целом заведомо условного, сконструированного часто (как у К. Коркозовича) недостаточно правдоподобно.
Интересно мнение Е. Эдигея по поводу того, является ли детективный роман реалистическим произведением. В интервью, данном газете «Трибуна люду» по случаю исполняющегося в 1982 году семидесятилетия писателя, Ежи Эдигей без колебаний сказал: «Конечно, является. Если через тысячу лет кто-нибудь будет писать о нынешней повседневной жизни в Варшаве либо другом польском городе, лучшим источником описания улиц, трамваев, автомобилей, интерьера, одежды, обычаев будут детективные романы, ведь в них нельзя ошибаться в так называемых малых реалиях»[11].
Распространенным приемом приближения вымысла к жизни является изображение действия в реальных городах с подробным описанием улиц, домов, ресторанов, кафе, с точным указанием маршрутов автобусов, рейсов самолетов и т. п. Польские критики высчитали даже, что действие 60% польских детективных романов 1970-х годов происходит в Варшаве, в 20% случаев — в других городах, хорошо известных каждому поляку: Сопоте, Закопане, Вроцлаве и прочих, — и лишь в оставшихся 20% — «где-то в Польше».
В Варшаве развертывается действие романов Эдигея и Коркозовича — ради убедительности повествования авторы широко используют варшавский «географический колорит». Вот один только из многих возможных примеров из романа «Завещание самоубийцы»: «На площади Люблинской Унии водитель облегченно вздохнул. Главная опасность миновала. На центральных улицах, несмотря на поздний час, было еще оживленное движение. Здесь была меньшая вероятность, что случайно задержат. Проехав спокойно Маршалковскую, он свернул в Иерозолимские Аллеи, обогнул площадь и выехал на Новый Свят. Еще два поворота: первый на Фоксаль, потом на Коперника и затем вниз по Тамке.
У статуи Сирены на берегу Вислы, видной издалека, машина остановилась».
«Завещание самоубийцы» Е. Эдигея вообще можно считать «классическим» образцом современного польского детективного романа. Ежи Эдигей (псевдоним Ежи Корыцкого) — автор опытный и плодовитый, написавший начиная с 1963 года более сорока произведений этого жанра. В упомянутом интервью с писателем сообщается, что его книги переводились на семнадцать языков (в том числе на японский, монгольский, казахский), изданы общим тиражом более трех миллионов в Польше и более двух миллионов за рубежом. По числу переводов на другие языки Е, Эдигей уступает в польской литературе только С. Лему.
Действие большинства его книг происходит в современной Польше. Мотивы преступлений берутся из жизни, по словам писателя, это, как правило, «месть, разоблачение позорящей тайны, подделка документов об образовании, понемногу уходящее в прошлое сведение счетов еще со времен гитлеровской оккупации Польши». Установка на типичность мотивов преступления, а также множество подробностей повседневного городского быта в романах Эдигея повышают к ним читательское доверие.