— Хенек, срочно передай, что мы тут обнаружили, — распорядился поручик. — Пусть присылают специалистов.
Вскоре и третья милицейская машина остановилась возле Сирены. Прибывшие сразу же приступили к делу: фотографирование места происшествия, мешка, обнаруженного тела, снятие отпечатков пальцев и так далее.
Милицейский врач, осмотрев труп, установил, что убитому мужчине лет пятьдесят — пятьдесят пять, роста высокого, волосы светлые, лоб большой, с залысинами, крупный нос, резко очерченный подбородок. Труп был обнаженный.
Отпечатки пальцев убитого не значились в Центральном дактилоскопическом бюро. Вскрытие показало, что причиной смерти явился сильный удар в затылок, нанесенный тупым орудием, что перед смертью этот человек выпил пару стопок водки.
Установить личность «человека в мешке» никак не удавалось. Полное отсутствие какого-либо интереса к личности убитого, который, конечно, имел либо родственников, либо знакомых, где-то работал, где-то жил, дало милиции основание предполагать, что это человек из преступного мира. А эти люди, как известно, не имеют обычая обращаться в милицию со своими хлопотами.
В создавшихся условиях варшавская милиция решила прибегнуть к помощи средств массовой информации. Сообщение о находке рыболовов было опубликовано во всех столичных газетах с фотографией убитого. Это же сообщение несколько раз передали по радио. Телевидение показало портрет «человека в мешке».
Я узнал его. Это…
Мечислав Рушинский неизменно начинал свой рабочий день с просмотра свежей вечерней газеты. Только ознакомившись с последними событиями, он приступал к приему клиентов. И сегодня, вынув из своего видавшего виды коричневого портфеля газету, адвокат удобно расположился в кресле и погрузился в чтение.
— Два клиента ожидают вас, пан меценат, — объявил Францишек.
— Вы же видите, я еще не просмотрел газету! Пусть подождут. — В последнее время Францишек все чаще вызывал неудовольствие адвоката.
Рушинский вернулся к прерванному чтению. На второй странице его внимание привлекло сообщение о происшествии на берегу Вислы. Газета дала не только милицейскую сводку, но еще интервью с двумя неудачниками-рыболовами, которые вместо щуки или усача выудили труп мужчины.
«Опознать личность убитого, вероятно, поможет особая примета, которую обнаружил наш репортер, — писала газета. — На правой руке мужчины, выше запястья, красноватый шрам шириной около сантиметра, длиной — около шести. След ножевого ранения или ожога. Рана нанесена не более трех-четырех лет тому назад».
— Ну и любят же приврать, — буркнул адвокат. — Ведь в сообщении милиция, опубликованном в утренних газетах, тоже говорится об этом шраме. Установил это совсем не репортер, а судебный врач. — Снимок же в вечернем выпуске оказался значительно лучше, чем в утренних газетах. Рушинский долго всматривался в лицо мужчины, тело которого было обнаружено при столь необычных обстоятельствах.
В бокс адвоката снова заглянул курьер.
— Пан Францишек, вы читали о трупе, найденном в мешке на дне Вислы?
— Читал и по радио слышал. Еще и по телевизору показывали.
— Его лицо кажется мне знакомым. Не был ли он у меня?
— В суде, наверное, видели. Думается, не раз побывал он на скамье подсудимых. Пан меценат, а к вам еще и дама. И те двое нервничают — полчаса ожидают. Говорят, что им некогда.
— К адвокату всем не терпится. Жалею, что не стал зубным врачом. У тех в приемной тоже полно народу, а вот в кабинет приходится приглашать. Добровольно никто не лезет. Пожалуй, стоит завести бормашину для самых настырных. Ну ладно, Францишек, просите тех двух.
Клиенты пришли с весьма сложным делом. Рушинский и думать забыл о трупе в мешке. Но когда один из посетителей наклонился над столом подписать доверенность и у него чуть завернулся рукав пиджака — внезапная мысль промелькнула в голове адвоката, ведь точно такое движение совсем недавно кто-то проделал у этого же стола. Только у того человека, подписывавшего тогда бумагу, на руке был шрам. Красноватый широкий шрам. И в сообщении милиции говорилось точно о таком же шраме…
Кто же это был? Адвокат чувствовал, что не может сосредоточиться, собраться с мыслями. Ссылаясь на необходимость хорошо обдумать столь серьезное и запутанное дело, он попросил клиентов прийти через неделю. Проводив их, Рушинский принял женщину и еще двух мужчин.
В тот день Метек поставил рекорд по скоростному обслуживанию клиентов, побив при этом свои же собственные «достижения» в этой области. Но вспомнить человека со шрамом на руке и по какому делу тот приходил Рушинский так и не смог. Не помогли при этом два кофе и кое-что покрепче, принятое для освежения памяти.
Среди ночи Рушинский проснулся с прямо-таки абсурдной мыслью. Она была настолько дикой, что напрочь отбила сон у гордости варшавской адвокатуры. Метек вертелся с боку на бок, временами погружаясь в недолгую дрему, но заснуть так и не смог.
Еще не было восьми, а он уже звонил своему приятелю, адвокату из их же конторы, и просил заменить его — допросить свидетелей в повятовом суде города Пруткова, а суд этот находился в… Варшаве, в здании их же нотариальной конторы, стесненной в результате этого до уму непостижимых пределов. Рушинский объяснил свою просьбу неожиданным вызовом в милицию.
Добрый приятель, конечно, не подвел. Правда, он решил, что причиной тому не вызов в милицию, а злое похмелье, но подменить обещал. А у Метека после бессонной ночи действительно раскалывалась голова. Но около девяти он уже входил во дворец Мостовских, где находилось городское управление милиции, и просил дежурного доложить о нем, майору Калиновичу.
— О-о, меценат, — удивился майор, но весьма радушно приветствовал адвоката. — Какие боги привели вас в это здание и чем я могу быть вам полезен? Не новые ли осложнения с делом о наследстве Ярецкого?
— Нет. С этим все в порядке. Скоро Барбара Ярецкая вступит в права наследования и получит все имущество своего умершего мужа.
— Что же случилось?
— Я по поводу того трупа в мешке, который недавно был найден на дне Вислы. Вы знакомы с этим делом?
— Естественно! Вся Варшава, наверное, знает об этом, происшествии. Но дело веду не я.
— Это не имеет значения. Меня интересует только одно: уже установили личность убитого?
— Сейчас узнаю.
Майор набрал номер. Разговор был короткий. Положив трубку, он объяснил:
— После публикации в газетах нашего сообщения и статей в милицию поступило много писем, много было и телефонных звонков. Все они проверяются. Однако следствие до сих пор не продвинулось ни на шаг.
— Может быть, я смогу помочь. Я припоминаю, что у меня был клиент с таким же шрамом на руке. Судя по фотографиям, опубликованным в газетах, у него определенное сходство с «человеком в мешке».
— Как фамилия этого клиента?
— Прежде чем ответить на этот вопрос, мне хотелось бы взглянуть на труп. — Адвокат решил быть осторожным. Его догадка была настолько неправдоподобной, что он опасался попасть впросак. — Можно ли это сделать? Прозекторская, наверное, на Очке?
— Сейчас все уладим, и вы сможете беспрепятственно осмотреть труп. — Майор снова взялся за телефонную трубку. — Все в порядке. Можете ехать. Где находится прозекторская, вы, наверное, хорошо знаете.
— Еще с тех пор, когда слушал лекции профессора Гживо-Домбровского по судебной медицине, — улыбнулся адвокат. — А это было почти сорок лет тому назад.
— Если вы обнаружите что-либо важное, прошу сообщить мне либо непосредственно связаться с капитаном Юзефом Мильчареком, который ведет следствие по этому делу. Вы ведь его знаете? Это он занимался фальшивомонетчиками, фабриковавшими доллары.
— Если мое предположение подтвердится, я вернусь к вам. Вы здесь еще побудете немного? Я за час управлюсь.
— Буду целый день. У меня сейчас в основном сидячая работа — контролирую прекращенные дела. Все дни провожу за просмотром вороха документов. Многие из них давностью в несколько лет. Сейчас предупрежу, чтобы вас сразу пропустили ко мне.
Дорога на Очку заняла всего несколько минут. A вот поиски места для «фиата» отняли куда больше времени: в этом месте столицы только одна небольшая стоянка для машин, а учреждений всякого рода, не считая двух министерств, множество. Наконец на Хожей Рупшнскому удалось найти место для своего «фиата». Заперев машину, адвокат направился в прозекторскую.
Он долго рассматривал лежавшего перед ним мужчину. Лицо как будто то же, и все же чуть иное. Шрам на руке? Тогда адвокат видел только часть, высунувшуюся из рукава. Шрам очень похож. А отсутствие зуба слева вверху! Сейчас Рушинский отчетливо вспомнил, что и у того человека был точно такой же дефект. Чем дольше он всматривался в труп убитого, тем более утверждался в правильности своей догадки. Да, он знал этого мужчину! Видел его и говорил с ним один раз — у себя в конторе. И больше не встречал. Но и предположить не мог, что сегодня увидит здесь, в прозекторской. Прямо в голове не укладывалось! А вместе с тем тот же красноватый шрам на правой руке, тот же дефект зубов, тот же высокий лоб с залысинами, крупный нос, резко очерченный подбородок…
— Ну как? — спросил майор Калинович при виде адвоката.
— Я действительно спятил!
— Что случилось? Почему столь мрачное заключение?
— Я прямо из прозекторской.
— Это мне известно. Вам знаком тот человек?
— Да. С полной уверенностью могу сказать, что я узнал его. Это мой клиент.
— Очень хорошо. Итак, вопрос с идентификацией трупа ясен. Это ведь будет первый значительный шаг вперед в следствии по этому делу. Вот обрадуется капитан Мильчарек, — сказал майор с явным удовлетворением и протянул руку к телефону.
— Минуточку, майор. Подождите звонить.
— Почему?
— Этот человек в прозекторской — Влодзимеж Ярецкий.
— Вы шутите, меценат?!
— Нет. Говорю вполне серьезно. В прозекторской лежит труп Влодзимежа Ярецкого.
— Но он же два месяца назад покончил с собой и покоится на кладбище! Мы же с вами были на его похоронах!