Войти в гараж и выйти из него, особенно в такое позднее время, не привлекая ничьего внимания, не составляло труда. Бокс и стоявшая в нем машина не были собственностью старика. Тем не менее у него были ключи от гаража и от машины и водительские права. Он мог всем пользоваться, когда хотел.
Светя фонариком, старик открыл дверь и проник внутрь. До встречи еще оставалось немного времени, он сидел в темноте и размышлял. Незадолго до назначенного часа зажег свет, вытащил тряпку и протер стекла машины.
Вскоре он услышал снаружи осторожные шаги. Он не прерывал занятия, пока не раздался условленный стук. Старик повернулся и произнес вполголоса;
— Заходи. Я один.
Дверь приоткрылась, и на темном фоне мелькнул силуэт человека. Вошедший был в шляпе и пальто с поднятым воротником. Он вошел в освещенный бокс и приблизился к машине.
— Хорошо, что ты уже здесь, а я боялся, что придется ждать.
— Привет, Урбаняк, садись в машину, расскажи, в чем дело. Я погашу свет, и нас не будет видно, а мы заметим, если кто подойдет…
Когда они сели в машину, Урбаняк подробно рассказал о допросе.
— Хорошего мало, — отозвался из темноты голос старика. — Но если не потеряешь голову, они тебе ничего предъявить не смогут.
— Черт их знает! Я начинаю бояться. Скажи, зачем вы прикончили Яблочко? — Голос Урбаняка выдал плохо скрываемое возмущение.
— Он обворовал друзей. Надеюсь, достаточно?
— Да, конечно! Но когда мне об этом сказали, мне стало нехорошо. Я не видел никаких причин…
— А теперь видишь? Но это дело еще не окончено, так как деньги прихватила его девчонка.
— Анка? — В голосе Урбаняка прозвучало недоверие.
— Да, она. Но это разговор другой. Говоришь, вызывают на завтра?
— Да. Но я думаю, лучше будет смыться. Кто знает, что они еще пронюхали, выглядит так, что знают много.
— Если боишься, что сдадут нервы, то действительно лучше слинять. А у тебя есть куда?
— Я уже все обдумал. В Гданьске у меня приятель, свой парень. Деньги есть, а остальное он организует. Это недешево обойдется, но меня он переправит. Однако часть доли мне надо в валюте, все равно по какому курсу.
Какое-то время старик молчал. Наконец спросил:
— А если тебя поймают? Тогда уж не сможешь отрицать. Такое бегство — это уже признание вины!
— Если хорошо заплачу, не поймают. Об этом не беспокойтесь.
— Правда, была договоренность, что в течение полугода никто из нас деньги не тронет, но твоя ситуация требует уступок. Если боишься, что не справишься, то лучше беги. Ты готов?
— Готов. Возьму только небольшой чемодан, он уже на вокзале.
— Хорошо посмотрел? Никого не было на хвосте, когда шел сюда?
— Даже если и был, то я от него оторвался. В этом переходе на Маршалковской, который ты нам показал.
— Ну, хорошо… Деньги получишь, но за ними надо съездить в Юзефов.
— Часть валютой?
— Может быть, и найдется. А курс заплатишь такой, как следует, и ни грошем больше. Приятеля в такой ситуации обирать не стану. Подожди, я выведу машину…
— Через город проехали молча. Только на Медзешиньском валу Урбапяк произнес:
— Подбросишь меня на вокзал?
— Но не слишком близко. В котором часу уезжаешь?
— В четыре с минутами.
— Лучше на вокзале не сиди. Задержимся немного у меня, так чтобы в вагон сел прямо перед отходом поезда.
Снова воцарилось молчание. Машина, тихо шурша шипами, двигалась среди ночи, разрезая ее остриями фар. Они давно были за городом, когда в какой-то момент старик начал судорожно хвататься за руль, который, казалось, неловко подпрыгивал у него в руках. Он резко нажал на тормоза, и машина с писком остановилась.
— Черт подери! Передняя покрышка. Придется заменить.
Старик вылез из машины и наклонился над колесом. Потом обошел капот, появившись на миг в резком свете фары, и осмотрел следующую покрышку. Наконец выпрямился и кивнул приятелю.
— Выходи, ты должен мне помочь. Посмотри, как ее продрало…
Урбаняк вылез из машины и подошел к колесу. А когда он нагнулся, ища повреждение, над головой его взметнулся большой французский ключ. И опустился, вминая шляпу в кости раздробленного черепа.
Потом старик столкнул тело с насыпи, по которой в этом месте проходило шоссе. Оно покатилось вниз между растущими там кустами. Старик постоял минуту, стараясь взглядом проникнуть сквозь темноту. Наконец сел за руль и двинулся вперед. Вскоре он разглядел боковую дорогу, подал машину назад и, развернувшись, покатил в сторону города.
Вернувшись после осмотра трупа, Выдма сел за стол, вынул сигарету и пододвинул пачку поручику. Тот кивнул и, ничего не говоря, протянул майору зажженную спичку. Только когда первый дым рассеялся в воздухе, майор прервал молчание:
— Итак, это уже номер второй. Наш противник заметает следы, и довольно поспешно. Кто обнаружил труп?
— Крестьянин из ближайшего хозяйства. У него луг возле Вислы.
— Неплохо проломили череп…
— Чистая работа. Никаких следов.
— Ваш вчерашний выстрел попал в цель, но вызвал слишком быструю реакцию. На свое несчастье, Урбаняку удалось уйти из-под нашего наблюдения.
— Дорого ему это обошлось, но и нам тоже. Я не думал, что был так близко от этой щуки, которая кружит где-то в темной глубине. Я нарочно не дожал Урбаняка до конца. Хотел дать ему время раскаяться. Меня интересовало, с кем он поделится впечатлениями…
Поручик кивнул:
— Ну и поделился с кем-то, но мы не знаем с кем. Однако в вашем объяснении мне чудится немного самокритики, извините, начальник…
Выдма усмехнулся:
— Это правда. Ибо, к сожалению, учитывается только положительный результат. Не удалось — ты халтурщик, удалось — почти гений.
— Будет и на нашей улице праздник. И, возвращаясь к делу, я хотел бы еще раз прочитать протоколы и рапорты. Может, где-то там ухватимся за конец нити.
— Я даже знаю где.
Герсон с интересом посмотрел на майора. Тот встал из-за стола и направился к несгораемому шкафу, стоявшему в углу кабинета. Вынул из него папку и бросил перед поручиком.
— Не дает мне покоя вопрос, каким образом грабители попали на территорию завода, ибо, как я уже говорил, не верю я в это подсунутое нам окно. Остаются только проходная и вестибюль… Подожди. — Выдма взял папку из рук поручика, который как раз открыл ее, — я найду быстрей. Вот… — Он придержал рукой открытую папку и начал читать:
«…около десяти вечера из здания вышел Белецкий. Он задержался в проходной и напомнил мне, чтобы я хорошенько охранял, так как в кассе деньги. Об этом я знал, ведь выдача зарплаты была перенесена на следующий день. Когда Белецкий ушел, никого уже не осталось на заводе. Несколько позже, как обычно, в караулку зашел Герман, так как у старшего вахтера такая привычка, проверять, не уснул ли кто из нас на посту. Мы выкурили по сигарете, и Герман вернулся на свой пост. Остаток ночи прошел спокойно, и только от уборщицы я узнал, что произошло…» — И следовательно, не произошло ничего заслуживающего внимания. Для него ночь прошла спокойно! Он и не заметил, что одного вахтера убили, а другого связали.
— Все случилось в другом здании, и грабители действовали тихо. Нож — это не пистолет. Тут я не вижу ничего особенного… — Поручик, как казалось, не разделял мнения начальника.
— Несмотря на это, следует допросить его особо внимательно. Вызови еще раз, я сам с ним поговорю. Послушай, Стефан, а эта девушка. Мы должны ее, черт возьми, найти!
— Все данные сестрой адреса были проверены. Но это ничего нового не дало. Она давно не бывала у своих родных.
— Как это? А тетка, у которой она прописана?
— За исключением тетки, но и она не видела племянницы уже неделю.
— Может, она ее прячет?
— Возможно, но скорее, нет. Это порядочная женщина. Она огорчена и жалеет свою племянницу, очень она привязана к этой Анке.
— А если что-нибудь и знает, то тебе не сказала, боясь ей повредить.
— Да… — поручик почесал за ухом, — вполне вероятно. Поговорю с ней еще раз.
— Нет, этим я сам займусь. Поговорю еще с парикмахером, ну тем, с Новолипок. Может, удастся что-нибудь выяснить.
— Еще есть Кароль…
— Ах, этот журналист! Если он действительно тот, за кого себя выдает. Кино и пресса — две профессии, с помощью которых молодые люди чаще всего подлавливают девушек. Наверняка так будет и в этом случае.
— Надо попробовать. Интересно, сколько может быть журналистов по имени Кароль?
— Придется немножко побегать, — не без удовлетворения в голосе заметил майор. — Ты должен исходить из данных, которые облегчат тебе задание, а именно возраст и каков из себя. Лет не больше тридцати и представительный, если так заморочил ей голову.
— Заморочил голову наверняка только потому, что переспал с ней, — проворчал поручик.
— Да, это ускоряет эмоциональный процесс, особенно у женщин.
— Ох, шеф, если бы у меня была такая практика, — вздохнул поручик.
Выдма притворился, что не расслышал замечания, и продолжал:
— На слишком многое не надейся, ибо, даже если окажется, что этот Кароль журналист, и ты отыщешь его, выяснится, что они только что познакомились, следовательно, многого о ней он не знает, а встречаться она с ним прекратила…
— И это что-то даст.
— Тебя не удивляет, почему она так старательно заметает за собой следы? Может, она замешана больше, чем нам кажется?
— Именно это я и подозреваю.
Записки Анатоля Сарны
Адрес пансионата «Белая чайка» я узнал на стоянке такси возле вокзала, а спустя десять минут уже был на месте.
Пансионат — двухэтажная вилла с изломанной линией крыши и датой 1910, выбитой на полукруглом фрон-тоне стены, — находился рядом с парком, расположенным у южного пляжа. Была вторая половина сентября, и у меня не возникло никаких трудностей с наймом комнаты. Черноволосая девушка внесла мой чемодан наверх, пообещав быстро организовать завтрак. Придя в себя и приняв душ, я спустился в столовую.