выигрышу на скачках.
Надеясь услышать что-нибудь еще, я больше расхаживала между столами, чем играла, благодаря чему не успела проиграть того, что мне удалось выиграть вначале, в итоге оказалась в выигрыше. Пожалуй, такой метод следует принять на вооружение.
Я провела ряд экспериментов с целью установить границы моей свободы. Можно было, например, улучить минутку, сбегать на почту и послать весточку Алиции. Как бы не так! Правда, никто не мешал мне покинуть помещение, никто не хватал меня и не удерживал силой, но, как только я делала попытку отдалиться, тотчас же раздавался тихий свист и рядом со мной появлялись три черных бандита — два по бокам и один сзади. Они делали вид, что не обращают на меня внимания, но держались рядом со мной, как приклеенные. От мысли спасаться бегством — в незнакомом городе, в темноте — я отказалась. Отказалась я и от мысли бежать через окно дамской туалетной комнаты, главным образом потому, что в дамской туалетной комнате не было окна. Да, положение мое было незавидным.
Поздно ночью я позволила отвести себя на пристань и устроила там представление под названием «яхтофобия». За исключением морской болезни, которую мне никак не удавалось вызвать у себя, я изобразила все, что только видала и слышала на эту тему, и сама себе стала невыносима.
На следующий день я развила бурную деятельность. Тщательнейшим образом обследовав все помещения, я обнаружила множество интересных и совершенно ненужных мне вещей: электроподстанцию, насосную станцию, машинное отделение и радиоузел. Только под конец я нашла то, что искала. В самом низу, почти на уровне внутреннего двора, находилось помещение с многочисленными пультами, радарными и телевизионными экранами и электрифицированной картой местности. Я провела там чуть ли не полчаса, пока они не спохватились и не выгнали меня, и то не очень сердились при этом. Видимо, считали, что мне вовек во всем этом не разобраться, и я не скажу, что они так уж ошибались. А того обстоятельства, что в критических жизненных ситуациях мои умственные способности достигают недосягаемых высот, я и сама не знала.
Мои умственные способности в течение упомянутого выше получаса позволили мне выявить на электрифицированной карте все интересующие меня объекты: подземный переход к помосту над бухтой, куда вошла яхта, подъемный мост у въезда в резиденцию и что-то непонятное в самом конце дороги. В натуре я этого не видела и поэтому не имела понятия, что бы это означало, предполагала только, что, видимо, какая-то преграда на шоссе. Обнаружила я также, какой рычаг управляет каждым из этих объектов, но вот главного мне не удалось выяснить, а именно — какой рычаг ведает подъемным мостом.
После того, как меня выдворили из диспетчерской, я продолжила свои изыскательские работы и обнаружила прямой лифт, связывающий здание с гаражом, в котором все еще стоял черный «ягуар». С тоской поглядела я на машину, подумала над тем, где они могут держать ключи от зажигания, ничего на придумала и отправилась дальше.
Осмотрев на всякий случай оба вертолета на террасе, я искупалась в бассейне и наконец решила отдохнуть под пальмой. Отсюда я видела, как прилетел третий вертолет и из него вышел маленький бандит. Он поговорил с другим, в белом костюме, теперь я знала, что так одевался обслуживающий персонал высшей категории, после чего вошел в дом. Я видела, как из гаража выехал «ягуар», в котором сидел только один шофер — тот самый черный бандит с лицом убийцы. Я видела, как во двор въехал грузовик, и с него стали сгружать какие-то ящики.
Все это я могла свободно рассмотреть, так как во время сегодняшних изысканий обзавелась попутно некоторыми полезными вещами. В их числе был превосходный цейсовский бинокль, очень острый пружинный нож и литературное произведение, которое называлось, если память мне не изменяет, «Пособие для яхтсмена-любителя» на английском языке, и я собиралась почитать его на досуге — на всякий случай. Бинокль и нож я тоже прихватила на всякий случай, ведь никогда не знаешь, что тебе понадобится. Присваивая их, я не испытывала ни малейших угрызений совести.
Вертолет опять взлетел. Рассматривая в бинокль окрестности, я особое внимание уделила дороге. Думаю, что с этой высоты она просматривалась примерно километров на десять, не вся, разумеется, а лишь отдельные участки. Под самым носом торчал мост, и я вдруг сообразила, что легко и просто могу узнать, каким рычагом он приводится в действие. Достаточно быть в диспетчерской в тот момент, когда к нам будет приближаться или уезжать от нас какая-нибудь машина. Сейчас мост поднят, значит, надо будет его опустить.
Конечно, я могла просидеть под своей пальмой и целые сутки, не спуская бинокля с дороги, но мне посчастливилось. Сначала вернулся вертолет, и из него вышли трое незнакомых мне мужчин, а вскоре я увидела, что по дороге что-то движется. Конечно, на таком расстоянии нельзя было определить, «ягуар» это или другая машина и едет ли она к нам или свернет куда-нибудь в сторону, но я на всякий случай стремительно бросилась вниз. Точнее, постаралась как можно быстрее преодолеть на четвереньках путь по скалам.
Дверь в диспетчерскую не запиралась на ключ и, как все двери, раздвинулась бесшумно при моем приближении. С бьющимся сердцем, затаив дыхание, остановилась я за спиной человека, сидящего за пультом. Белый костюм свидетельствовал о его принадлежности к высшей касте. Он внимательно следил за картой, по которой медленно передвигалась светящаяся точка, а у меня просто глаза разбежались, я не знала, на чем сосредоточить внимание. Ах, как бы мне пригодилось сейчас strabismus divergens, расходящееся косоглазие.
Точка приблизилась к тому неизвестному мне препятствию, что находилось в конце пути. Человек за пультом перевел в верхнее положение первую рукоятку справа. Точка миновала это препятствие, и он вернул рукоятку в прежнее положение. Собственно, этого было достаточно, я узнала, что хотела, но все-таки не мешало убедиться. Бесконечно долго стояла я у него за спиной. Точка ползла, как подыхающая корова, пока наконец, по прошествии нескольких столетий, не добралась до мостика. Человек в белом костюме перевел вверх вторую рукоятку справа.
Так же незаметно я удалилась. Все во мне торжествовало. Постепенно вырисовывался путь к свободе.
На общее собрание я наткнулась случайно.
Не без причины наблюдалось такое оживление воздушного и наземного транспорта. Прибыло несколько новых типов, но ни один из них не был шефом, поскольку по-прежнему главную роль играл патлатый. Обедала я в большой компании, вместе с моими прежними знакомыми, было их одиннадцать человек, и все новенькие с отвращением поглядывали на мою голову — как видно, их уже проинформировали.
После обеда все они куда-то исчезли. Целиком поглощенная напряженной умственной работой, я слонялась по всему зданию, пытаясь решить очередную проблему, и совсем не собиралась разыскивать их.
Проблема же была такая: где они могут держать запасные ключи? Ведь у каждой автомашины, у каждого вертолета, яхты и всякого другого средства передвижения должно быть до два комплекта ключей от зажигания. Один комплект находится у водителя, пилота, рулевого и так далее. А где хранится запасной? Ведь водители и пилоты сменяются, их могут срочно вызвать, они могут разминуться, поэтому запасные ключи должны всегда храниться в определенном месте. Трудно предположить, что их кто-то носит при себе. Даже если и существует какой-нибудь интендант, кладовщик или ключник, вряд ли он таскает повсюду с собой огромную связку ключей. Наверное, где-то есть специальный шкафчик, или ящик в столе, или, наконец, доска, на которой висят все ключи.
Тщательно осмотрев всю диспетчерскую, в которой не было ни души, и ничего не обнаружив, я принялась размышлять: где же они могут держать ключи? Если не в диспетчерской, то наверняка у начальства, скорее всего в кабинете шефа. Раз есть шеф, то должен быть и кабинет. Правда, во время моих изысканий мне не попадалось ничего похожего на кабинет шефа, но, возможно, я просто не обратила на него внимания, так как меня интересовало главным образом техническое оснащение резиденции.
Ничего не поделаешь, придется по новой начинать обход. Во время оного я наткнулась на одного из официантов, хотя, возможно, этих людей следовало называть лакеями. С утра до вечера они обслуживали нас, и всегда в белых фраках, с ума сойти! Встреченный мной катил перед собой столик на колесиках, на котором был сервирован кофе, распространяющий упоительный аромат. Уж чточто, а кофе у них был хорош, ничего не скажешь.
Вдыхая этот аромат, я, не отдавая себе отчета, что делаю, двинулась за столиком. У меня, видимо, случился легкий приступ умственного расслабления — может, от жары, а может, от чрезмерных умственных усилий.
Двери перед официантом почему-то не распахнулись сами по себе, что меня удивило. Он нажал на кнопку у косяка двери, и, прежде чем дверь открылась, я успела вплотную приблизиться к нему. Он меня не видел и не слышал — пол был покрыт коврами.
Без всякой задней мысли я последовала за ним и оказалась в конференцзале. Одиннадцать мужчин сидели вокруг стола, отделенного от входа металлической решеткой, оплетенной буйными побегами какого-то вьющегося растения. Официант покатил столик дальше, а я шагнула вправо и присела в зарослях.
Присутствие на конференции никак не входило в мои намерения. Не входило в мои намерения и подслушивание того, о чем там говорилось. Но раз уж я здесь оказалась… Да и передохнуть в прохладе и зелени совсем не мешало.
Официант удалился, не глядя по сторонам, и переговоры возобновились. Велись они сразу на трех языках — английском, французском и немецком, что лично для меня было очень удобно.
— Согласно последним данным, — заявил патлатый, — мы успели распродать паи…
И больше я ничего не поняла. Посыпались торговые термины, названия каких-то предприятий, акционерных обществ и тому подобное.
— Мы успели снять деньги со счетов… — И опять длинный перечень, на сей раз всевозможных банков в Англии, Франции, Голландии, Швейцарии.