Через полтора месяца Егор с объемистой сумкой в руках, поднимался по трапу самолета, вылетавшего из Беслана в Москву. Август в этом году выдался особенно жарким, и полуденное солнце безжалостно жалило тех, кому по необходимости или по долгу службы приходилось находиться на солнцепеке.
Найдя свое место, Егор закинул сумку наверх и сел около иллюминатора. Жара в салоне не доставляла ему особых неудобств, поэтому он, пристегнувшись и ремнем безопасности, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Последние полтора месяца дались ему нелегко. Эйфория первых дней, захлестнувшая его после выхода из бригады и разговора с банкиром, вскоре сменилась заботами о хлебе насущном.
Оставшись один, Егор оказался без копейки и без перспектив на какую-нибудь более или менее сносную работу в республике. Да он уже и не хотел оставаться дома, всей душой рвался в Москву, к Лине. Но приехать туда без гроша в кармане и жить первое время, пока он не найдет достойную работу, на деньги, заработанные любимой девушкой, ему претило. Он и так взял у нее взаймы, чтобы вернуться вместе с Виталиком домой. Не так он был воспитан, чтобы жить за чужой счет, пусть даже и временно. Поэтому Егор занялся поисками временной работы, чтобы получить хоть какие-то деньги.
Немного поколебавшись, он решил продать оружие, оставшееся у него. Егор обратился к Коту и Графу, с которыми у него сохранились приятельские отношения, и попросил их помочь ему в продаже автомата Калашникова и пистолета ТТ.
Он встретился с ними около отцовского гаража, в подвале которого теперь прятал оружие, чтобы больше не пугать маму.
— Никаких вопросов братан, сделаем, — обнадежил его Кот, услышав просьбу.
У шустрого и предприимчивого Кота были неплохие завязки среди торговцев оружием.
— Но здесь будет маленькая проблемка. Все дело в том, что после разграбления оружейных складов и войны с ингушами у нас в республике этого добра навалом, и нормальных денег за свои стволы ты не получишь.
— Кот, отдай за то, что дадут. Мне сейчас деньги сильно нужны, — махнул рукой Егор.
— Ладно, ты подожди пару недель, а я постараюсь спихнуть твои стволы подороже, — пообещал Кот.
— Спасибо.
— Да ладно, не за что, — Кот дружески хлопнул Егора по плечу. — Ты всегда с нами общался запросто, не то что Марик с его начальственными замашками. Честно говоря, мы с Графом тоже подумываем о том, что бы выйти из бригады. Может, давай вместе что-нибудь замутим?
Граф одобрительно кивнул, подтверждая слова друга.
— Насчет выхода из бригады — это дело ваше, пацаны. Смотрите и думайте. Я вот в свое время, не додумал, и теперь никто не знает, как все это закончится, — пожал плечами Егор. — А насчет совместных дел — я с этим полностью завязал. С меня хватит.
— Как знаешь, — с сожалением вздохнул Граф. — А то, глядишь, вместе мы бы утерли нос Марику.
— Да ну его, этого Марика, вместе с его поганым носом, — брезгливо поморщился Егор.
Кот взял в руку спортивную сумку с оружием.
— Жаль, ну да ладно… Все, пока. Мы побежали. Я заскочу к тебе через недельку-другую, чтобы деньги завезти и рассказать, что там к чему.
— До встречи.
Кот заехал через десять дней и завез Егору семьсот долларов.
— Извини, больше выручить не смог, — смущенно оправдывался он, вручая тоненькую стопку стодолларовых купюр.
— Да ладно, — улыбнулся Егор. — Наоборот, спасибо тебе. Я, честно говоря, и на это не рассчитывал.
В эти же дни Егор встретился с Беко. С ним у него всегда были хорошие отношения. Зная предприимчивый характер Славика, он был уверен, что тот поможет ему с деньгами. Они встретились у Беко дома.
— Знаешь, мне, вообще-то, нужен надежный человек, чтобы выполнять кое-какие поручения на выезде, — ответил Егору Славик, выслушав просьбу помочь с работой. — Тебя я знаю хорошо, так что присоединяйся.
— Славик, ты меня немного не понял, — покачал головой Егор. — Я не нанимаюсь к тебе на постоянную работу и вообще не хочу задерживаться здесь надолго. Мне нужна только временная работа, приблизительно на месяц-другой. Нужны деньги, чтобы уехать в Москву и продержаться там первое время.
— На месяц? — задумался тот. — Если на месяц, то давай-ка сделаем так. Ты скатаешься в Волгоград, сопроводишь туда фуру с водкой и проследишь за ее продажей, за это получишь десять процентов прибыли. Это приблизительно тысяча долларов.
— Идет, — легко согласился Егор.
— Смотри, понравится, может, и останешься, — самодовольно усмехнулся Беко.
— Нет, не останусь. Мне в Москву ехать надо.
— Ну, там посмотрим. Послушай, а что там у вас с Мариком произошло? Он тебя перед пацанами вовсю парафинит. Говорит, что ты сначала завалил всю работу, а потом как девочка обиделся на всех и решил уйти из бригады.
— Да пусть он что хочет говорит, — равнодушно пожал плечами Егор. — Ты меня знаешь, а о нем я теперь даже и слышать не хочу.
— Ну да, — меланхолично покачал головой Славик. — Это ваши с ним дела.
Поездка в Волгоград заняла у Егора чуть больше месяца и ничем особым ему не запомнилась. Все прошло рутинно и спокойно.
Собрав деньги за проданный товар, он на следующий день вылетел домой и там встретился со Славиком, чтобы передать ему выручку.
— Держи свою долю, — Беко протянул Егору десять зеленых стодолларовых купюр. — Может, ты все-таки останешься? У меня для тебя много подобной работы найдется.
— Нет, Слава, спасибо, — отрицательно покачал головой Егор. — Мне ехать надо.
— Ну, как знаешь…
Дома Егора ждали две повестки из прокуратуры.
— Вот принесли, пока тебя не было, потом еще домой с участковым приходили, все спрашивали тебя. Мы с отцом сказали им, что ты уехал на заработки, — мать с тревогой смотрела на давно выросшего непутевого сына. — Что они от тебя хотят?
— Да не переживай ты, мама, — поспешил успокоить ее Егор. — Это по одному делу. Наверное, хотят, чтобы я дал свидетельские показания.
— А это не связано с тем кредитом? — не успокаивалась мать.
— Это теперь не моя забота. За кредит есть кому ответить, — пожал плечами Егор.
— Ты пойдешь туда?
— Нет, мама. Я, наверное, завтра уеду надолго в Москву. Как устроюсь там, сразу позвоню. А эти походят и перестанут.
— Ох, Егор, ты не говоришь мне правду. Там ведь, наверное, что-то серьезное.
— Да нет же, мама, все это ерунда, — рассмеялся сын. — Не бери в голову.
— Егор, если у тебя дела пойдут совсем плохо… — мать немного помолчала. — Мы тут с отцом посоветовались и решили продать квартиру, чтобы погасить твой долг перед банком.
— Что это еще за новости! — возмутился тот. — Ничего продавать не надо. У меня все в порядке.
Мысли Егора, целиком ушедшего в себя, прервало объявление командира корабля о взлете, прозвучавшее по громкой связи. Самолет медленно выехал на взлетную полосу, над которой стояло дрожащее марево от раскаленного воздуха и, взревев турбинами, начал разбег. Егор с улыбкой смотрел в иллюминатор, навсегда прощаясь с опостылевшей старой жизнью. После короткого разбега самолет оторвался от земли и устремился в мечту о будущем.
— Ацамаз, смотри! На московский борт прошел тип, который находится в федеральном розыске, — дородный капитан милиции подчеркнул карандашом фамилию в списке пассажиров.
— Да ну! — удивился его напарник, тощий усатый старший лейтенант. — А может, ты просто ошибся?
— Нет. Посмотри сам — Андреев Егор. Я запомнил эту фамилию, потому что недавно посматривал последние ориентировки.
— Как же мы его пропустили? Самолет-то уже минут двадцать как улетел.
— Да вот так, — капитан только развел руками. — Проморгали, блин! А так бы провели задержание и срубили бы себе палку. Придется теперь звонить в Москву, чтобы его уже там, на месте приняли.
— Ага, подкинем этим москвичам подарочек, чтоб им неладно было!
Андрей ПоповскийТретий раунд
Глава 1
Небольшая четырехместная камера Внуковского ИВС была оборудована двумя двухъярусными стальными шконками, стоявшими у противоположных стен — прямо друг напротив друга. Тоненькая струйка холодной воды, чуть слышно дребезжа, бежала из древнего крана с одиноким обломанным вентилем в сильно ободранную жестяную эмалированную раковину, слив из которой шел прямо в отхожее место, разместившееся за невысокой, приблизительно по грудь, кирпичной перегородкой у самой двери. Из маленького квадратного окошка, наглухо заваренного стальным листом, со множеством хаотично просверленных в нем мелких круглых отверстий, откуда-то с воли тонкими косыми лучами едва-едва пробивался дневной свет. Робкие лучики полуденного солнца наискось пронизывали полумрак, по пути выхватывая легкие пылинки, хаотично кружащиеся в спертом и смрадном воздухе закрытого тесного помещения, и ложились на темный бетонный пол, образуя на нем причудливое переплетение света и тьмы. Над толстой, обитой листовым железом дверью c непременными кормушкой для арестантов и глазком для контролеров, у самого потолка одиноко горела тусклая сороковаттная лампочка, наглухо закрытая толстым проволочным плафоном, а вечно сырые серые стены, покрытые грубой бетонной шубой, навевали дикую тоску.
На небольшом свободном пятачке камеры, светловолосый, высокий, мускулистый парень, на котором из одежды были только черные трусы-боксеры и легкие тапочки на ногах, весь мокрый от пота, как заведенный нарабатывал на воображаемом противнике одну и ту же боевую связку. Резкий удар ладонью в пах, рывок обеими руками за голову с мощным ударом коленом в лицо — пригибание головы противника и следом, жесткий добивающий удар основанием кулака в затылок. По всей видимости, он так занимался уже давно, но его дыхание оставалось ровным и спокойным, а каждое движение было выверено до мелочей. Все его гибкое и сильное тело двигалось в едином слаженном ритме, так что, глядя на это со стороны, можно было подумать, что в тесном пространстве камеры работает какой-то диковинный промышленный робот или киборг, монотонно, раз за разом, повторяющий одну и туже комбинацию движений. Лишь крупные капли пота, время от времени, срывавшиеся с его блестящего и перевитого тугими жгутами мышц тела, давали понять постороннему наблюдателю, что это все же не киборг, а живой человек.