— Дай нам уйти, — повторила она.
— Зоя… — Мелек не знал, что делать с ножом. Он растерялся, совершенно не ожидая, что его спасет, потом ему же помешает, а потом вновь подарит шанс на спасение сумасшедшая подружка, к которой у него действительно были чувства. Об этом кричали его глаза и потерянный вид.
Он мог бы сейчас взять ее в заложницы, спуститься и уйти от преследования. Но он замер, держа нож не слишком высоко — на уровне ее плеча, и не зная, на что решиться.
— Зоя, — вновь с сожалением повторил он.
Все ждали, что он будет делать.
Несколько раз Мелек моргнул, будто пытаясь проснуться, потом все-таки решительно прижал девушку к себе, а нож к ее горлу.
— Зоя, вот чего ты добилась! — Эмиль опять дернулся, но сам себя остановил, сжав кулаки и шагнув назад. Кристоф поднял руку, давая понять команде спецназа, чтобы они не двигались.
— А чего добился ты? — прокричала Зоя, высоко держа подбородок. Лезвие блестело у ее горла. — Ты захлопнул дверь перед его носом, когда он пришел к тебе за помощью! Эмиль, он болен… — Ее голос упал. — Ты же сам знаешь, что у него мать на глазах расстреляли. Ему нужна была психологическая помощь. Ты мог бы его взять без всего этого спектакля, устроить, чтобы его отправили на лечение… Мы оба умрем сегодня! Нам уже не помочь. И ты не помешаешь!
Мелек стал медленно продвигаться к дверям вместе с Зоей. Штурмовики с винтовками, смотрящими дулами в пол, расступились перед ним, не решаясь без приказа взять на мушку. Встав спиной к дверям, Мелек остановился, прижимая Зою к себе.
Все ждали его действий. Кристоф готовился дать команду. Он не хотел рисковать жизнью взбалмошной племянницы.
Лезвие стало медленно опускаться, на глазах Мелека выступили слезы. Зоя вцепилась в руку, в которой он держал нож, и направила кончик лезвия к яремной впадине, надавив. На белом воротничке распустился кровавый цветок. Если не знать, что это кровь, можно было бы подумать, что платье украшено рубиновой брошью. Мелек отдернул руку, но далеко нож отвести не смог — Зоя держала его крепко.
— Любимый, пожалуйста, — прошептала она. По щекам струились слезы. — Давай, ты сможешь… Ты же столько раз это делал! Давай, я хочу этого.
— Они не станут меня убивать. Ранят, ты уйдешь одна, а мне что потом делать?
— Ты будешь сопротивляться и погибнешь, как настоящий римлянин. Только не оставляй меня…
Мелек ослабил руку, но Зоя не давала ему опустить нож, лезвие то приближалось к платью, то отходило от него. Она внезапно провела ножом вниз, и не сразу все увидели, что кончик вспорол ткань от горла до живота, пока по белому кружеву не стала расползаться длинная дорожка крови. В прорези показалось испещренное шрамами тело. Кончик ножа остановился в районе пупка.
— Вот здесь, — прошептала она, потянувшись губами к его лицу. — Один раз.
Он высвободил руку. Чтобы отвести нож от Зои, понадобилось значительное усилие, потому что она вцепилась в его кисть мертвой хваткой, стала кривиться и стонать. Но Мелек ее одолел.
— Нет, Зоя, я не могу…
Он расправил пальцы. Нож со звоном упал на паркет, и Мелек поднял руки, сдаваясь.
Внезапно Зоя присела, схватила нож и выскочила в двери. Все замерли, как в «Ревизоре». Мелек сообразил, что это его шанс, и сиганул вслед за ней.
— Огонь! — завопил Кристоф, но было уже поздно. Очередь пришлась на двойные двери, стекло разлетелось, что-то разбилось на этажерке, на пол попадали фигурки персонажей из «Игры престолов», посыпались книги, в обоях расцвели черные дыры. Вера, зажав уши, пригнулась.
— За ним, черт возьми! Догнать! Догнать!!
Все затопотали, опрокидывая мебель, и толпа исчезла в дверях, будто вода в раковине.
Вера подошла к подоконнику. Разбитое стекло хрустнуло под подошвами. За окном Зоя, оседлавшая мотоцикл Эмиля, удалялась вниз по улице Фобур-Пуассоньер. Белое платье развевалось хвостом, черные волосы трепал ветер. Следом несся Мелек, рассекая воздух руками и ногами, как Форрест Гамп, за беглецом — полицейский фургон с синими мигалками и несколько патрульных машин.
Еще было не поздно, что-то около полуночи, на улице ходили люди, работали кафе. Увидав погоню, все шарахались и вскрикивали. Кто-то бросил в спину отряду уголовного отдела: «Але! Але!» Будет ли полиция стрелять в бегущего, когда вокруг мирные граждане?
Вдруг что-то зашуршало и захрустело за спиной Веры, в расстрелянных стеклянных дверях возник Юбер в бронежилете, надетом поверх делового костюма. Обведя комнату насмешливым взглядом, он подошел к ней.
— Вы тоже решили остаться? — спросил он таким тоном, будто речь шла о фуршете.
— Похоже, в этом доме бронежилета не было только у меня и у маньяка. — Вера смерила того обиженным взглядом. Юбер загадочно улыбался.
— А я вам говорил: оставайтесь у себя. Но любопытство мышь сгубило.
— Пока еще не сгубило, слава богу. Куда они помчались?
— В парк Тюильри.
— Откуда вы знаете?
— Не спрашивайте, милая. Я бы предпочел многого не знать. — Лицо Юбера озаряла довольная улыбка натрескавшегося сметаны кота. — Мы с вами — бойцы невидимого фронта — столько сделали для того, чтобы этот человек был пойман!
Вера нахмурилась, не понимая, к чему это он.
— Мы заслужили право посмотреть финал! — широко развел руки в стороны адвокат.
— В смысле?
Юбер возвел очи горе́, удивляясь непониманию Веры, и поднял в воздух ключи от «Мини Купера» Зои.
— Посмотрим одним глазком? — подмигнул он.
— Спрашиваете! — просияла та.
Они наперегонки бросились к лестничной клетке.
На ступеньках Вера, убежавшая вперед, столкнулась с Алексеем, размеренно шагающим в свою квартиру. Она было пробежала мимо, но обернулась и поднялась на две ступеньки.
— Это был ты!.. — процедила она, вытянув в его сторону палец.
— Что? — шарахнулся тот.
— Ты отвлекал меня, да? Пока серийный убийца что-то делал с камерами в квартире Эмиля!
— Что? — еще недоуменней воскликнул официант из «Ботеко» с дурацкой улыбочкой человека, разбуженного посреди ночи. — Нет! Какого еще… серийного убийцы?
Она махнула рукой и побежала дальше.
— Позже разберемся, но лучше пакуй чемодан, если это был ты, — бросила она на бегу.
Юбер, не такой шустрый, как Вера, настиг официанта из «Ботеко», когда она была уже внизу.
— Чего это она? — спросил его Алексей. Их голоса гулко отскакивали от стен и аккуратного кафеля полов парадной.
— Кто знает! Но я бы внял совету, если рыльце в пушку.
— Я ничего не делал!
— Дай бог, дай бог!
Юбер догнал Веру уже на улице. Он не стал снимать бронежилета, а второго у него не было, чтобы отдать даме, но та с русской беззаботностью махнула рукой, садясь в машину.
— Все наверняка уже закончилось. Да и преступник не вооружен.
— Но опасен, — поднял палец Юбер и принялся заводить мотор «Мини Купера». — Сейчас домчим.
Домчим, ага! Они потратили минут десять на дорогу, на которую ушло бы две-три!
Юбер совершенно не торопился. Он ехал по правилам, не выезжая на те улицы, в которых движение было только в одну сторону, не превышал скорости и, в конце концов, не стал парковаться в запрещенном месте. Они оказалась на значительном расстоянии от входа в парк: он оставил машину аж на улице Руаяль. Наискосок через площадь Согласия с Луксорским обелиском в центре, за каменной оградой и купами деревьев заманчиво выглядывала половинка колеса обозрения, освещенного яркими огнями. В субботу оно работало до часу ночи. В парке отдыхали люди, сияя, носились карусели, звучала музыка.
— Почему вы решили, что они здесь?
Юбер не ответил — они перебегали дорогу, чтобы оказаться на другой стороне Риволи. В перспективе улицы Вера видела синее сияние проблесковых маячков, слышались крики и воющие звуки сирен, из ворот парка высыпали люди.
Они вбежали внутрь, идя против толпы. Кто-то из полицейских попытался их задержать, но Юбера узнали и тотчас пропустили. Люди продолжали с криками покидать парк, несясь мимо каруселей и палаток, освещенных фонарями.
Им открылась широкая аллея, заполненная полицейскими и оперативниками ВRI — именно так именовались штурмовики, Юбер по дороге успел подсказать. На бегу они переговаривались, будто опаздывая на вечернее барбекю.
Оперативники в черных костюмах были вынуждены держать на прицеле парочку сумасшедших прямо посреди главной аллеи. Зоя стояла на борту фонтана, держа нож у живота. Мелек замер в десяти шагах, трогательно протягивая в ее сторону ладони.
— Я хочу, чтобы ты жила! — уговаривал он. — Ты должна жить. У тебя есть Лувр, твои экскурсии, семья, брат, который тебя любит. Ты еще сможешь быть счастлива.
— Не смогу! Не смогу! — По белому кружеву бежал кровавый ручеек. Зоя плакала навзрыд.
— Зоя, прошу тебя, прошу, не надо, не делай этого…
— Ты убил всех тех девушек, Франсуа… Ты убил их здесь, у этого фонтана. Почему же… Почему же тебе так трудно сделать это еще раз? Сделать это для меня! Ты же говоришь, что любишь… Почему ты глух! Ведь я прошу тебя, умоляю: просто проткни ножом, как других. Почему ты не можешь?
— Потому что ты живая! — разозлился Мелек, и его голос сорвался на крик. Вера ухмыльнулась: тут бы любой вышел из себя. — Те, другие… они были не живые, все вокруг — не живые! Я убивал их, потому что не видел в их глазах тепла, они были пусты, будто глазницы черепа. Они изначально были мертвецами. Что мне было делать в этом пластмассовом мире, в котором даже моя мать оказалась ненастоящей?! Только ты одна попалась живая…
Он сделал к ней еще шаг и поднял руки над головой, чтобы его не застрелили стоявшие позади оперативники BRI.
— Пожалуйста, брось нож.
Вера услышала, как Кристоф тихо дает команду стрелять. Если Мелек опять захватит ее в заложницы, снайпер не сможет его снять.
Эмиль топтался рядом с комиссаром. Вера заметила, что он был в разных кедах — на левой ноге белый, на правой — черный. Нет, красный! «Он же ранен, — вспомнила она, — его ударили мечом, кед пропитан кровью. Он переступал, оставляя на песке темный след, и вокруг их было множество. Он терял кровь, пока его сестра разыгрывала из себя истеричку!» Вера разозлилась.