Как ни странно, кот все понял. Капитан тоже. Бондарь положил поварешку на стол. Кот отпустил ногу, быстро съел овсяную кашу в своей миске и направился в подвал.
— Пора бы и нам поймать свою мышку, — вздохнул я. Поднялся на второй этаж, помог Граю одеться и рассказал о ночном звонке.
— Ларри Кейн принес нам ниточку…
Сначала Грай обрадовался. Но быстро помрачнел.
— В чем дело? — забеспокоился я. — Нам трудно взять след?
— Хорошая ниточка, но самим ее не вытянуть, придется звать на помощь.
Я решил обидеться:
— Мы не хотим заработать гонорар?
— Не суетись… Поделимся информацией и заставим других работать на нас. Позвони в уголовный розыск, попроси Голова тс го зайти.
Я спустился в кабинет, позвонил дежурному в Автовское отделение милиции и попросил его передать нашу просьбу начальнику отдела уголовного розыска.
Только повесил трубку, как позвонил ответственный секретарь газеты «Вечерняя Нева» Дмитрий Кокорин и потребовал возвращения долга. Он брал в архиве папку комбината по благоустройству города, на комбинате произошло убийство, и коллеги спрашивают, как ему удалось это предвидеть? С часу на час он ожидал вызова к главному редактору «на ковер», и его могла спасти от хорошего «втыка» только статья с разоблачением убийцы. Я смело отвечал, что скоро к нам придет начальник уголовного розыска, мы с ним решим, какой материал представить газете.
Только повесил трубку, резко звякнул колокол у входной двери. Так может звонить только милиция. Я открыл дверь.
Чрезвычайно серьезный человек, среднего роста, чуть пухловатый, с оттопыренными внимательными ушами, в гражданской одежде.
— Майор Сиверцев, — представился он.
Я предоставил ему самому возможность снять пальто и проводил в кабинет. Не люблю резких звонков, за ними могут последовать неприятности. Сиверцев пожал левую руку Грая, огляделся, взял стул и сел к столу, почти рядом, словно собирался вести задушевную беседу. Говорил он, немного растягивая слова, мне показалось — для пущей важности, чтобы произвести эффект.
— Мы одержали еще одну победу над наркомафией. Заслуги вашей в этом нет, но тем не менее, коллега, вы причастны к делу, и я приехал узнать подробности.
— Значит, я не ошибся! — Грай резко поднялся и заходил по комнате. — Что вы хотите знать?
— Расскажите про визит к Анне Толстой. Я хочу знать, как вы с ней познакомились, зачем ездили, почему представились журналистом?.. Вы можете сесть? Я же не могу постоянно вертеть головой.
— Если вы не скажете, что произошло, — рассердился Грай, — я не скажу ни слова! Вам придется вызывать меня повесткой.
— Идет следствие, и утечка информации недопустима, — заерзал Сиверцев. — Впрочем, скоро все равно это появится в газете, да и вы имеете право на информацию. Вы же сами мне звонили… Так вот, мы не знаем еще, кто снабжал ее наркотиком и чьи задания она выполняла, перевозя его через границу. Нс делала она это остроумно. Представьте себе, к контрольно-пропускному пункту на границе подъезжает машина с тремя молодыми элегантными дамами. Открываются дверцы — рядом с водителем роскошная красавица с белоснежной пушистой киской на коленях. Пес сержанта рвет поьодок, заливается лаем. Киска выгибает спину, хвост трубой, шипит, готова вцепиться в морду собаки. Сержант боится за глаза своего пса, оттягивает его, упрекает: «Что ты развоевался? Давно кошек не гонял?» — и пропускает машину. Женщины действовали осторожно, умно, каждый раз выбирали новый пропускной пункт. Но случилось так, что сержант перешел на другой пропускной пункт. И видит — подъезжает знакомая машина, в ней те же три женщины, на коленях одной белая персидская киска, а натасканный на наркотики пес рвется с поводка. У сержанта появилось подозрение. Он попросил женщину с кошкой выйти из машины и пес тут же обнаружил под сиденьем большой пакет с наркотиком.
— Даму с кошкой звали Анна Толстая? — спросил Грай.
Сиверцев согласно кивнул головой и попросил позвать Бондаря. Затем дотошно расспросил о посещении Анны Толстой. Закончив, достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.
— Вам, Грай, от нее письмецо, — и положил на стол.
— Это интересно, — Грай склонился над столом.
— Во время допроса она попросила у меня листик, сказала, что встретиться с вами через три дня, как обещала, не сможет, нс хочет сдержать слово… Кстати, я не сказал ей о вашем звонке, но она все равно считает, что сержант с собачкой на границе — ваших рук дело. И не обижается на это.
— Значит, еще сохранила рудименты совести, — буркнул Грай и развернул лист.
Мы с Бондарем тоже подошли к столу. На листке мы увидели рисунок. В правом верхнем углу ощетинился колючками круг — нечто похожее на розу ветров. Но стрелка показывала не на север, как ей положено, а на юг. В центре листка дрались две кошки, черная и белая. Кошки нарисованы штрихами, сцепились, спутались, но кое-как понять можно. Над кошками двойная дуга сверху, то ли небосвод, то ли радуга. От стрелки компаса к этой дуге тянется ниточка, и кончик ее бантиком завязан, словно подарочек упакован. В левом нижнем углу две игральные карты, означающие, насколько я понимаю, дальнюю дорогу. И все.
— На словах что просила передать? — поинтересовался Грай.
— Рассмеялась: если умный, сам догадается… — Си-верцев вздохнул. — Вижу — вы в тупике. Но если во всем разберетесь, мой телефон знаете. Я оставлю вам ксерокопию, она хорошего качества. Оригинал заберу с собой.
Когда Сиверцев ушел, я прокомментировал рисунок: — Интервью вам явно удалось, хоть «Вечерняя Нева» и не опубликовала его. Вы произвели сильное впечатление на торговку наркотиком.
— Что ты несешь! — рявкнул Грай. — Прекрати.
— Это любовная записка из тюрьмы, — не унимался я. — Обратите внимание — белый кот имеет черты вашего лица. Несколько шаржированно, но узнать можно.
— Но у меня нос крючком, — опешил Грай.
— Это в профиль, а в фас незаметно. Ваши баки и чуть раскосинка у глаз — верно схвачено.
Бондарь долго вглядывался в рисунок и признал:
— Схожесть, несомненно, есть. Но кто же тогда черный кот? Неужели сам сатана? Ишь, как мощно нападает.
Поразмыслив, мы пришли к выводу: рисунок Анны Толстой должен иметь смысл и ключ. Разгадав его, мы раскроем дело о пропавших голубых кошках, конечно, если рисунок не является злой шуткой, что тоже вполне возможно.
Карты могут означать дальнюю дорогу для самой Анны и звучать как прощание. А если это подсказка для нас, то сколько может иметь километров «дальняя дорога»?
Белый кот — явно Грай. Черный кот — загадка. Или не удался, или намеренно искажен.
— Так рисовала Надя Рушева, — сказал Грай. — Штрихами. Можно долго смотреть, а потом вдруг из чистого листа и легких штрихов выплывает рисунок.
Грай убрал письмо в сейф, и мы решили продолжить свое расследование. Но не успели как следует взяться за дело, снова зазвонил колокол. Я открыл входную дверь и увидел на крыльце Головатого.
— Привет, — пробасил он, не дожидаясь приглашения, прошел в кабинет. Недружелюбно кивнул появившемуся в дверях Граю, сел на стул у двери. Он был крут, как вареное яйцо. — Что вы еще натворили?
— Нужна помощь, — ответил Грай, садясь за стол.
— Гонорар не заработать?
— Мы можем и сами это сделать, но на это уйдут недели. Вас за это время выгонят со службы.
Головатый засопел.
— Не говорите ерунды. В чем дело?
— Виктор, расскажи, — велел Грай.
Я почти дословно передал ночной разговор.
— Ну, и что предлагаете? — спросил Головатый.
Грай достал из сейфа и показал Головатому рисованное письмо от Анны Толстой, рассказал, откуда оно появилось, признался, что, увы, пока не может расшифровать его. Левый сжатый кулак его лег на стол.
— Мы предлагаем найти такси или частную машину, которая возила кота за город, предположительно в южном направлении, куда показывает стрелка компаса на рисунке. Вот список членов правления клуба «Котофеич» — Шувалов, кассир Копейкин, Ирина Харитонова, активист Геннадии Дмитриев и зануда Верхов из числа подозреваемых не исключаются. Нужно обзвонить таксопарки и выяснить, не заказывал ли кто из них такси за город.
— А если была задействована частная машина?
— Тогда задача настолько усложняется, что узнать это сможете вы только со своим аппаратом. А мы вдвоем провозимся год.
— Найдя машину, мы находим похитителя и…
— И самого убийцу или выход на него.
— Если вы не будете путаться под ногами, — пообещал мрачно Головатый, — я найду убийцу, или даже двух… Убийство кошколова Кулика произошло в другом районе, но поскольку оно связано с делом скорняка Левитина, его тоже отдали мне.
— Увы, связано, — согласился Грай. — Записка, найденная вами у Левитина, написана рукой Кулика.
— Откуда вы знаете?
— Виктор принес образец почерка Кулика.
— Так это он вырвал страницу из рабочего журнала Кулика?
Грай не ответил на вопрос.
— О том, что Виктор пойдет подкупать скорняка, знало сорок четыре человека, — произнес Головатый. — Скажите, как вы вышли на Кулика и кто знал, что посылаете Крылова к бригадиру кошколовов?
— Я предположил, что слово, точнее обрывок слова «кошкол» в найденной вами обгорелой записке может быть расшифрован, как «кошколов». Так ли это? Я послал Виктора в бригаду, чтобы попытаться расшевелить их, если мы правильно поняли это слово, заставить действовать и как-то проявить себя.
— Вам это удалось, после ухода Виктора бригадира Кулика зарезали, — мрачно заметил Головатый. — Теперь мне надо найти убийцу.
— Не знаю, сможем ли вам помочь. Мы убийцу не ищем, мы разыскиваем жулика, который ворует кошек. Если это одно и то же лицо, то наши интересы совпадают, и, отыскав, мы немедленно передадим его в ваши руки.
— Вы не хотите быть со мной откровенным, — разозлился Головатый. — Тогда ответьте на вопрос: какие факты, улики, изобличающие убийцу, у вас имеются, и почему вы скрываете их от следствия?