– Скажи ему логин и пароль, тогда хоть со всего дома пледы тебе соберу.
– Тогда он меня убьет, – ответила Полина, вглядываясь в лицо надзирателя. Он отвел глаза.
– Не убьет. Он сам никого не убивал.
– Мне страшно. – Девушка положила недоеденную половину чизбургера на кровать и подошла к решетке. – Даже еда не лезет в горло. А тебе?
– Да тоже как-то…
– Все же хорошо закончится, правда? – По ее щеке побежала горячая слеза.
– Слушай, не плачь, а, – покосился на нее он. – Разрулится как-нибудь.
– Думаешь? Так страшно… – Она смахнула слезу, увидев в его взгляде больше отвращения, нежели жалости. – Ты прав. Все нормально будет. Я, конечно, жестко тупанула. Не надо было вообще эту запись трогать. А главное, кому бы хуже сделала?
– Вот именно. Сама же с той руки ела.
– Конечно. Не представляю, как дальше буду, если он меня не простит. Может, даст отработать, когда я запись почищу, как думаешь? Годик. А потом как раньше…
– Может, и даст. – Он пожал плечами. – Почему нет? Вроде незлопамятный так-то по натуре.
– Значит, когда вернется, скажу ему логин и пароль. Он же меня за деньгами отпустит, да?
– А сколько у тебя там?
– Полмиллиона.
– Солидно.
– Говорю же, я дорого стою.
– Ну вот. Принесешь, извинишься. Докажешь ему свою преданность.
– А вдруг не поверит все равно? Может, лучше уехать куда-нибудь с этими деньгами?
– Как вариант. Но с ним, мне кажется, ты больше бы подняла.
– Конечно, больше, если бы взял обратно.
– Да возьмет…
– Ты правда так думаешь? – Из ее глаз снова выступили слезы.
– Ну чего ты? – На этот раз он посмотрел на нее с улыбкой.
Протянул руку через решетку, вытер скатившуюся слезинку. Полина прильнула щекой к его ладони.
– Такая теплая, – всхлипнула она и улыбнулась сквозь слезы. – А чизбургер уже остыл.
– Подогреть тебе? – улыбнулся он в ответ.
– Не надо. Лучше обними. – Она протянула руки между прутьев решетки.
Он трижды совал руки в разные промежутки, прежде чем смог ее приобнять. Оба рассмеялись.
– Так гораздо лучше.
– Ты и правда вся дрожишь. Может, температура поднялась?
– Просто замерзла. Не уходи, пожалуйста. Погрей еще немножко.
– Отойди-ка.
Он разжал объятия и отступил от решетки. Полина тоже попятилась, наблюдая, как его пальцы поворачивают ключ в замке. Сердце заплясало, словно от предвкушения подарков на праздник. Распахнув решетку, он вошел. Полина задержала дыхание, чтобы унять пульс. Извернувшись, он закрыл замок снаружи, а ключи опустил в карман джинсов. Съеденная половинка чизбургера ухнула вниз живота. Сердце громко стукнуло и затихло, будто отказываясь работать, не получив желаемого.
Полина надеялась, что проем останется открытым. Выскользнув, она подперла бы решетку снаружи стулом, на котором он сидел, и побежала бы наверх с пуховиком. В комнатке только кровать и ведро. Оглушить его нечем. Да и не факт, что от удара по голове он бы упал в обморок, как показывают в фильмах. Тем более Полина уже пару недель толком не ела. Подбородок задрожал, в глазах все расплывалось от слез. Нельзя расстраиваться. Все к лучшему. И правда, попытаться сбежать – значит сжечь за собой мосты.
Он подошел, обнял ее. От нового свитера пахло не костром, а парфюмом. Горьковатый, тяжелый мужской аромат. Чужой. Полину передернуло. Он, похоже, принял это за дрожь. Принялся наглаживать ей спину. Полина заставила себя к нему прижаться. Он опустил голову на уровень ее лица, коснулся влажными мягкими губами уголка ее губ. Чертов чизбургер снова пополз вверх. Полина раскрыла рот для поцелуя, уговаривая желудок во что бы то ни стало удержать еду внутри.
Его язык оказался таким же мягким, как и губы. Слишком мягким. Он, кажется, заполнил весь ее рот. Чувствуя, что вот-вот им подавится, Полина отстранилась. Он выпустил ее из объятий. Полина с облегчением выдохнула. Кошмарная была идея. В следующий раз она продумает план заранее. Импровизация – не ее конек. Руки опустились к подолу свитера, потянули его вверх. Полина в ужасе смотрела, как он раздевается. Завязать бы свитер у него на голове, выхватить ключи, закрыть самого в этой клетке… На связке наверняка есть и ключи от дома. Если нет, нестрашно. Она схватит пуховик и закроется в туалете. Времени хватит, чтобы…
Пока Полина обдумывала очередной невыполнимый план, он сбросил свитер и принялся за джинсы. Конечно, он распутает любой узел быстрее, чем она откроет замок. Вместе с джинсами стянул трусы. Ну вот, теперь и второй похититель ее трахнет. Полина зажмурилась, желая сбежать от реальности. С ней все хорошо. Внутри тепло и уютно. Пальцы нырнули под ее свитерок, коснулись живота. Все тело передернуло. Нельзя так палиться. Если заметит, станет еще хуже, а хуже уже некуда. Не самая успокаивающая мысль.
Платон, ее мальчик… Это его пальцы ее ласкают, забираются под бюстгальтер, тянут за сосок. Его руки опускают ее на кровать, стягивают с нее джинсы… Его тело вжимает ее в матрас. Полина распахнула глаза. Принялась хватать ртом воздух, будто только что вынырнула из ледяной воды, а не из успокаивающих фантазий. Теперь можно. Он уже прижался щекой к ее волосам и пыхтел, ничего не замечая вокруг. С каждым толчком ее глаза все сильнее наполнялись слезами. Сама виновата. Так соберись же! Она смахнула слезы и обхватила руками его спину. Он тут же задрожал и со стоном повалился набок.
Ее рука оказалась под ним. Вместо того чтобы попытаться ее высвободить, Полина опустила вторую ему на грудь. Принялась поигрывать пальчиками в жидкой сальной растительности.
– Зачем он вообще хранит эти записи? Представь, если бы их не было. Лежали бы сейчас в нормальной кровати, в хорошем отеле…
– Да, вискарик бы в номер заказали.
– Лучше шампанского, я крепкий алкоголь не люблю. – Полина позволила себе передернуть плечами от отвращения.
– Тоже вариант. И клубнику со сливками.
– Чур, мне клубнику, а ты сливки слизываешь. Я на диете.
– Куда тебе диета?
Он провел ладонью по ее впалому от двухнедельного голода животу. Полина сжала все, что могло сжиматься, лишь бы не закричать.
– Это я быстро наем. Через неделю не узнаешь.
– Ловлю на слове. Через неделю покажешь, с меня номер люкс.
– Заметано. Только бы все обошлось.
– Обойдется…
– Как думаешь, еще кто-нибудь может эти записи увидеть?
– Да ну, нет конечно.
– А если вдруг? – перевернулась она на живот, наконец высвободив руку. – Что с тобой тогда будет?
– Придумаем что-нибудь, – пожал он плечами, но Полина заметила, как напряглось его тело.
– Он за себя уже придумал. Сказал, сбежит. Наверное, у него уже и план побега есть. А про тебя он, кажется, ничего не говорил.
– Когда надо будет, – скрестил на груди руки ее надзиратель, – тогда и скажет.
– Хорошо, если так. Я же, получается, тоже теперь замешана.
– С чего это?
– Знала и не сообщила в соответствующие органы.
– Так тебя же убьют, если сообщишь. Вот и скажешь, если что, мол, не могла, боялась.
– Интересно, сколько за такое могут дать? Тебе сколько дадут, если поймают?
– Мне не дадут, меня завалят раньше. Слушай, давай о чем-нибудь…
– Может, вместе план придумаем? Куда податься, если что-то пойдет не так?
– Да хрен его знает. Найдут же везде…
– Правильно говоришь, – прокатился по подвалу третий голос, – хрен твой все знает. Ты только им думать и умеешь, слюнтяй бесхребетный.
Полина не успела по-настоящему испугаться, когда из-под нее выдернули боксеры, а следом – вонючий свитер.
– А сам? В первый день ее не трахал?
– Я ее трахал, а она мне мозги – нет.
– Да пусть болтает, что хочет. Мне какое дело? Лишь бы давала.
– Давала… Сам взял, не спрашивая.
– Я так не люблю, ты знаешь.
– Красиво он любит!
– Да, красиво. И что? Мне пофиг, что она там несет.
– А ноги чего трясутся, в штанины не попадают? Скажешь, не накрутила тебя?
– Не накрутила…
Ее второй насильник, не оглядываясь, подошел к решетке.
– Дай сюда. – Первый вырвал из трясущихся пальцев ключи.
Он не трогал ее уже несколько дней, даже в комнату не заходил, а теперь перешагнул порог и прикрыл решетку. Сейчас снова будет насиловать. Ну и пусть. Лучше ее, меньше сил останется. А может, у него на всех хватит? Он ведь мужчина в полном расцвете, сам так говорит… Надо срочно выбираться из этого дома, любой ценой. Неизвестно, что он творит снаружи…
– Ты, шлюшка малолетняя, будешь сидеть здесь, пока с голоду не сдохнешь. Человечки твои на связь не вышли. Нет, значит, у них ссылки. А если есть, то не хотят как ты кончить.
– Пожалуйста, дайте мне второй шанс. Я все удалю, честное…
– Молчать! Замечу, что на уши ему присаживаешься, – он кивнул в сторону своего напарника, – пеняй на себя. Поняла?
– Поняла. – Она опустила глаза, но тут же снова на него посмотрела. – Послушайте, у меня остались все деньги. Я еще вам заработаю…
Он наклонился к ней, глядя в лицо, словно собирался что-то сказать. Полина замолкла, ожидая ответа. Удар. Хлюпающий звук, слезы из глаз. Боль, растекающаяся от переносицы ко лбу и вискам. Что-то упало на грудь и побежало по животу. Кровь. Полина поднесла руку под нос, попыталась его вытереть, но вместо этого сдвинула в сторону. Что-то не так. С носом. С ней. Но почему? Он не мог…
Полина посмотрела на свои окровавленные пальцы, подняла взгляд на человека в свитере, замершего в коридоре. Тот покосился на Полинино лицо с таким отвращением, что она все поняла. Больше чизбургеров не будет. И совместный план побега они не построят. Заманить его внутрь тоже не получится. Она ему больше не интересна. Она больше никому не будет интересна. Ничего отработать не получится. Даже самый страшный вариант теперь исключается. На растерзание большим людям ее не отдадут, а значит, и ссылку она никому не покажет.
Кровь струйкой стекала на мраморные плитки. Это зрелище настолько заворожило Полину, что она не заметила отдаляющихся шагов. Вздрогнула, только когда оказалась в полной темн