Максюта, как и генерал-гомик, оказался хоть и традиционной ориентации, но таким же козлом. От обещанной суммы Саакян получил только третью часть, и когда он вопросительно взглянул на Антона, тот только усмехнулся:
— Не жадничай, Эдик, количеством наберешь. Теперь ты вместе с родственничками работаешь на меня. «Крышевать» будешь все, что на сегодня нагреб, на это я не претендую, но больше ни-ни. В городе хозяин я, запомни и своим передай. Иначе история с девочкой в колодце нечаянно всплывет и Рудик сам станет женщинкой. Понял ли?
Саакян остолбенел от неожиданности. Он лично отнес то уголовное дело в сечку и сам лист за листом запихал ваппарат. Потом съездил в часть к Андрею и они договорились. Парень после дембиля на денек заскочил домой и утренним поездом поехал в столицу, на готовое место в Университете. Соседом по СВ оказался Сарик и до учебы дружок сына и подельник не доехал. Откуда Максюта мог узнать об этом деле? Следователь, который вел дело, сразу после допроса Скачкова, примчался к нему в кабинет и они полюбовно договорились. Он уже восьмой год руководит районным отделом и весьма доволен жизнью, что бы жертвовать ею.
Словно отвечая на его вопросы Антон медленно достал из папки несколько листов и Эдуард Еркенович с ужасом узнал на ксерокопиях фототаблицы из дела и протокол допроса Андрея, который подробно рассказал все и во всех подробностях. Сомнений не осталось, Максюта владел его самой страшной тайной, и теперь он станет его рабом пожизненно.
Антон опять словно услышал его мысли и, усмехнувшись, произнес:
— Сарик, конечно, может и меня грохнуть, но тебе это не поможет. Материал на следующий день будет в конторе. Так что не напрягайся и пришли ко мне племянника, я его к себе на работу водителем возьму и объясни ему, что теперь он служит верой и правдой только мне.
С этого дня жизнь Саакяна опять сделала оборот по спирали и из хозяина, он снова стал слугой. Эдуард ненавидел Максюту до зубовного скрежета, но, растянув на лице дежурную улыбку, всегда встречал своего повелителя в позе «Чего изволите-с?».
Привычная и рутинная работа по «наведению порядка» в городе только один раз вывела Саакяна из душевного равновесия, когда Макс велел посадить на иглу своего собственного сына. Для уроженца Кавказа семья всегда была святым понятием, а первенец мужского пола неизменной гордостью и продолжением рода. Поэтому Эдуард Еркенович вздрогнул душой и поручил исполнение приказа хозяина не своей родне, а одному из бригадиров «братков», которого «крышевал» с незапамятных времен. Когда парнишка прочно подсел на героин, Саакяну передали видеокассету, которую он даже не стал смотреть, а сразу отдал папаше. Тот кивком головы выразил удовлетворение и положил кассету в сейф, видимо решив насладиться содеянным с родным дитятей в одиночестве, а может еще для чего. Этот заказ никак не шел из головы и в душе Эдуарда вместо ненависти прочно поселился животный страх перед Максютой. Антон мгновенно прочувствовал этот страх, потому что резко отстранил от себя Саакяна. Эдуард перестал получать задания и уже привычные суммы вознаграждений, но был только рад этому.
Рудика зарезали в пьяной драке такие же как он «опущенные» через год, после перевода его в зону. Сурен, Рафаэль и Марат получили по 20 лет лишения свободы, и прилежно работают на заводе электродов. Сарик осужден на пожизненный срок. У Саакяна после того, как он получил письмо от жены, похоронившей их единственного сына, случился инсульт, и он прикован к постели пожизненно. Всё это мне сообщил при встрече Павел Сурмин, наведавшийся в белокаменную по своим делам.
Не могу сказать, чтобы я ощутила чувство удовлетворения от свершившегося возмездия. Все, что так или иначе было связано с Максютой было окрашено только отрицательными эмоциями. Да и более остро передо мной теперь стоял другой вопрос. Из дневников я узнала правду о смерти сестры Сурмина Татьяны. По хронологии событий она была третьей или, если считать Ивана, то четвёртой жертвой Антона Максюты. Но надо ли знать об этом Павлу? Я еще раз перечитала в компьютере отсканированные страницы дневников.
Глава двадцать третья
Антон скрупулезно фиксировал события своей жизни и детально описывал своих женщин и отношения с ними. Следующая звалась Татьяной. Сорокапятилетняя толстушка была из разряда скучающих начальственных жен по факту и по призванию. С замашками императрицы она требовала от молодого любовника ласки жадно и настойчиво. Неделю назад ее мужа назначили главным инженером, и Антон стал его заместителем. За три года карьерный рост выпускника сибирского вуза был просто невероятным. Конечно кое-кто догадывался, чем, кроме достаточно скромных профессиональных навыков, но удивительно отшлифованного умения угодать и угодить, приглянулся начальству стройки этот паренек, но предпочитали об этом не распространяться, Татьяна была слишком опасным врагом. Она пользовалась благосклонностью секретаря обкома Каткова и частенько улетала на присланном за ней персональном вертолете в областной центр, где исчезала на несколько дней. Ее возвращение оттуда каждый раз заканчивалось для Антона сексуальной пыткой. Татьяна просто «заедала» его молодым телом оскомину от дряблой плоти стареющего партийного благодетеля. Она много пила и хотела секса практически беспрерывно. Ее муж, так же как и Антон, за счет жены делавший карьеру, не только знал и поощрял ее увлечение мальчишкой, но и отпускал его с работы на эти «отходные», как он любил выражаться. Это был очередной «отходной», когда Татьяна вдруг спросила его:
— Тошик, мальчик мой, а ты хотел бы перебраться в губернию из этой тьму-таракани?
— Куда, солнышко?
— В Холмск, например.
— Солнышко, не дразни, ну кто меня там ждет?
— Пока никто, но скоро буду ждать я.
— Не понял.
— Что тут непонятного. Моего партийного хрыча переводят в Холмск заместителем тамошнего пердуна-градоначальника с целью скорой замены. Он, как только устроится, меня за собой потянет, а я тебя, если хорошо себя вести будешь.
— Опять в замы к твоему? Надоел он мне, сам дурак и из меня дурака делает. А я хочу сам стройкой руководить.
— Не рано ли, малыш?
— Нет не рано. Я хочу, что бы ты была моей женой, а твой муж не может занимать говенный пост. Ты женщина дорогая, надо соответствовать.
Антон знал заветную мечту своей перезрелой любовницы и давно готовил этот разговор, так как уже знал по сплетням о скором переводе секретаря обкома Каткова в Холмск и понимал, что это для него единственный шанс быстро и без особого труда получить все и сразу. Он налил в два бокала тягучее красное вино и, скинув на пол махровый халат, один бокал медленно вылил на себя, а другой так же медленно на жирные складки тела задрожавшей в предвкушении его ласк «императрицы».
Все на самом деле оказалось много лучше того, что мог себе представить в своих самых смелых мечтах Антон. Его перевели сразу с повышением, и он вернулся в Холмск, где учился, на должность главного инженера крупного строительно-монтажного предприятия. Ему тут же, конечно с подачи Татьяны и по распоряжению её благодетеля, ставшего областным градоначальником, дали собственную двухкомнатную квартиру в новом микрорайоне.
Татьяна оставила мужа на Севере достраивать комбинат, и теперь они в встречались в квартире Антона два раза в неделю. Разводиться с мужем и оформлять официально брак Татьяна из стратегических соображений пока не собиралась, так как вознамерилась сначала сделать своего будущего супруга директором предприятия областного масштаба или крупной партийной шишкой, что бы Катков ему был уже не опасен. Мешал осуществлению ее планов только его молодой возраст, но это она исправить никак не могла. Так что лет на пять Антон был явно свободен от ее притязаний на обещанное им замужество и его это очень радовало.
На работе он особо не напрягался. Главной его задачей было делать видимость вездесущести, а для этого у него на каждом рабочем месте были свои уши и глаза, которые за своевременное сообщение информации поощрялись и поэтому служили рьяно. Через два года об Антоне все чаще стали упоминать на высоких собраниях, как о грамотном и заинтересованном в производстве руководителе. Он оперативно вмешивался везде, контролировал все и всегда, по крайней мере такое впечатление о нем было у подчиненных и у начальства. Его правильные и пламенные выступления в поддержку политики партии и правительства благостью отзывались в сердцах партийной элиты области и его стали прочить в обком партии на должность одного из замов. Антон уже мечтал, как обставит свой кабинет в Белом доме, как называли обком партии жители Холмска, какую секретаршу себе заведёт, как будет летать в Москву и Питер, а потом и за границу.
Гром грянул среди ясного неба. Татьяна заявилась к нему в квартиру вне расписания, в выходной день, который она обычно проводила на даче градоначальника, и, открыв дверь своим ключом, застала его в весьма недвусмысленном положении с сидевшей на нем верхом молоденькой девчушкой. Эту дурынду-первокурсницу, приехавшую из соседней области и учившуюся на историческом факультете Холмского университета, он накануне вечером нашёл у научной библиотеки — места, которое он посчитал перспективным с точки зрения охоты на девственницу, которую ему захотелось аж до зубовного скрежета после двух дней с опостылевшей уже до отвращения развратной Татьяной. Антон по внешнему виду и испуганному взгляду вычислил нетронутую ещё студенческой свободой деревенскую девчонку, заученно наплёл ей про любовь с первого взгляда и, после долгих уговоров, привёл в кафе. Здесь его никто из знакомых не мог встретить, т. к. оно было расположено в Академгородке, т. е. на окраине Холмска, да ещё и при местном самодеятельном театре и сюда их общие с Татьяной знакомые забрести никак не могли. Зато глупышка была в восторге от самодеятельного спектакля и от актерского кафе. Антон едва не уснул на представлении, а глаза девахи сияли как бенгальские огни. Он еле проглотил сосиски с синеватым картофельным пюре и выпил стакан какао, а она с аппетитом съела котлету с вермишелью, булочку с маком и два пирожных, т. к. он своё уже съесть был не в силах. Потом Антон катал девчонку на своей машине по окрестностям Холмска и они пили шампанское из заранее приготовленного им «кобелячего» набора, ели шоколад и фрукты. Когда сомлевшую от моря комплиментов, впечатлений и выпитого вина девушку он картинно внес на руках через порог своей шикарной квартиры и предложил ей стать в его доме хозяйкой, глупышка растаяла окончательно и отдалась будущему «мужу» со всей страстью прямо под душем, где он предусмотрительно решил проверить её на девственность. Антон оказался у девушки первым, но удовольствие от этого получил весьма скромное. Помня о том, что он сделал в их первый раз с Анной, на сей раз Антон контролировал себя и был терпелив и не спешил. Он тщательно подготовил партнершу, превратив процесс её отмывания от запахов общаги и естественных запахов её тела в эротический массаж с душистым молочком для тела, которым пользовалась Татьяна. Девчонка сначала вздрагивала, закрывалась руками, а потом расслабилась и даже заскулила, как маленький щенок, выражая удовольствие и восторг. Он вошел в неё бережно и она ойкнула, потом по её личику пробежала гримаска легкой боли, которая вскоре сменилась робкой улыбкой. Антон страстно поцеловал девушку и она обмякла в его руках. Тогда он легко поднял её за бёдра, закинул её ноги себе за спину, ритмично, мягко и неглубоко продолжая движения. Антону не стоило никаких усилий держать эту стройную девчонку на весу, прислонив её спиной к стене кабины, отделанной мягкими квадратами из закрытой кожей пористой резины. Татьяна делала душевую кабинку, как и всё в его квартире, под себя, для их с