Настя Полякова. Собственной персоной. Поздоровалась первой и даже улыбнулась. Не так давно мы ее разыграли, подсунули ей диктора-заику. Но ничего, улыбается и делает вид, что не помнит зла.
Было восемь часов вечера, рабочий день давно закончился, но пришлось задержаться. И вот на первом этаже, по пути к выходу, мы с нею встретились.
– Здравствуй, – улыбнулся я в ответ. – Хорошо выглядишь.
– Спасибо.
Дежурный комплимент и настолько же дежурный ответ. Подобных комплиментов Настя ежедневно выслушивает множество. Во-первых, мадемуазель при должности, а во-вторых, очень недурна собой. Интересно, кто ее мужчина?
– Как у тебя дела? – спросила Настя.
– Превосходно.
Она кивнула, но по ней было видно – не поверила. Просто здесь такие порядки. Жаловаться на судьбу не принято. И если бы я сейчас начал ей плакаться, она бы посмотрела на меня, как на идиота, на тряпку, на ничтожество. Ей следовало самой родиться мужчиной, брюки носить. Юбка ей мешает, это видно. И когда к ней пытаются относиться не по-деловому, а как к привлекательной женщине, Насте приходится прилагать дополнительные усилия, чтобы доказать, что в работе она не хуже мужчины. Да, она бизнесвумен, но прежде все-таки бизнес, а вумен уже потом.
На улице было сумрачно. Небо затянули облака. Где-то далеко за городом полыхнула молния. Теплый ветер гнал над дорогой пыль. Будет дождь.
– Тебя подвезти? – спросил я.
– А тебя?
Вот так она показала, что у нее тоже есть машина.
Вообще-то ее мужчине я не завидую. В Настином лице он обрел не друга и утешителя, а ощетинившегося ежика. И ведь сегодня Настя находится не в самом дурном расположении духа. Каково же людям рядом с ней, когда она раздражена?
– Жаль, – протянул я. – Я-то рассчитывал заехать с тобой в какой-нибудь ресторанчик, поужинать.
Черта лысого я на это рассчитывал. Просто интересно было, как она отреагирует. Но дождаться реакции не успел, потому что мы уже дошли до моей машины. И я увидел торчащий из-под ее днища белый провод. Он выглядывал из-под машины совсем чуть-чуть, ровно настолько, чтобы его можно было заметить. Я и заметил. И Настя тоже.
– Что это? – спросила она.
Я взглянул на нее. Удивлена, но спокойна. Еще не догадалась.
– Иди к своей машине, – сказал я ей и улыбнулся ободряюще.
Хотел, чтобы она ушла как можно дальше от этого места. Но она не уходила. Тогда я легонько ее подтолкнул. И вот тут она догадалась. Побледнела так стремительно, будто это вовсе не бледность была, а кто-то плеснул ей в лицо белой краской. Она вцепилась в мой рукав.
– Не подходи к машине! Не подходи!
– Хорошо, – согласился я. – Я пока побуду здесь, а ты иди к охранникам. Пусть вызовут милицию.
Она подчинилась. Побежала к выезду с автостоянки, выбивая каблучками испуганную дробь. Только тогда я опустился на асфальт и заглянул под днище своей машины. Белый провод торчал из обернутого в газеты свертка. Сам сверток был прикреплен к днищу машины. Мина.
– У меня есть отличный план! – сказал Толик.
Он сидел напротив, смотрел на меня с прищуром и потягивал ледяную фанту.
– Значит, так! Через два дня один мой знакомый прилетает из Италии. С ним летит его сослуживец. Возвращаются со стажировки. Можем их разыграть.
– Обоих сразу?
– Не-е. Того, второго. Сослуживца. Мой знакомый как раз и предложил. Прилетают они, значит, в Шереметьево, проходят таможенный досмотр, и тут у того мужчины в чемодане обнаруживается удостоверение сотрудника ЦРУ.
– Это удостоверение мы должны ему подбросить?
– Зачем? – засмеялся Толик. – Он же сам его и привезет.
– А где он его возьмет?
– Оно уже у него есть! Купил за три доллара прямо там, в Италии. Они по городу прогуливались и наткнулись на сувенирную лавку, где всякие прикольные штучки продаются. Ну, там, заряженные петардами сигареты, кружки с отделяющимся дном, якобы оторванные уши. И бланки удостоверений – какие хочешь. «Агент ЦРУ», «Агент МОССАДа», удостоверения английского лорда, международного террориста, удостоверение выпускника Оксфордского университета. На выбор. Все – туфта, блеф, но туристы раскупают – для смеха, понятное дело.
– И эти двое тоже купли?
– Ну! И заполнили уже! И фотокарточки свои вклеили! Я вчера со своим знакомым по телефону разговаривал. Он хвастался. Вот я и подумал. То-то будет потеха! Нам достаточно только наши камеры на таможенном посту установить – и снимай в свое удовольствие.
Тут открылась дверь и вошел Демин. Не вошел – влетел. Увидел меня и выдохнул:
– Уф-ф-ф!
Как будто уже не надеялся меня увидеть.
– А мне такие страсти понарассказывали! – задыхаясь, с ходу сообщил Илья. – Что там стряслось вчера, старичок?
– Четверг вчера был, – сообщил я.
– Мы с тобой потом пошутим. Что там за бомба на автостоянке?
– Ах, ты об этом, – будто только сейчас понял я.
Толик смотрел на меня во все глаза, не понимая, о чем речь.
– Бомбы не было, – сказал я. – Был сверток, а внутри – магнит. Попугали.
– Кто?
– Он своей визитки не оставил.
– Ч-черт! – ругнулся Демин. Отнял у Толика жестянку с фантой, сделал несколько жадных глотков.
– Горло береги, – посоветовал я. – Фанта холодная.
– У тебя игривое настроение, – определил Илья. – А что милиция говорит?
– Ничего. Забрали сверток на экспертизу.
– Как думаешь, вычислят этого минера?
– Попробуй угадать с трех раз.
– Да, – опечалился Демин. – Не найдут, ясное дело.
– А что случилось-то? – встрял в разговор Толик.
Он единственный из нас был не в курсе. Я коротко поведал ему про вчерашнее происшествие. Про то, как мы с Настей одновременно увидели белый провод, торчавший из-под машины. Как Настя вызвала милицию. Как приехавшие саперы не нашли в свертке ничего, кроме средних размеров магнита, с помощью которого эта липовая мина и крепилась к днищу.
– Взрывать тебя и не собирались, – сказал Демин. – Это понятно. Просто предупреждали. Кто-то очень тобой недоволен.
Смял жестяную банку в руке и швырнул ее в угол.
– Кто может быть тобой недоволен, Женька? С кем ты за последнее время хоть в чем-то не сошелся?
Не сошелся я с одним только Борисом. Единственная кандидатура. Но в его причастность к случившемуся я не очень-то верил.
– Не знаю, – сказал я. – Никого не могу вспомнить.
– Тебе бы уехать, старичок, – мечтательно произнес Демин. – Хотя бы на время.
– А вот это дудки. Работы полно. У тебя, кстати, никто из знакомых в шереметьевской таможне не работает?
– Проблемы? – подхватился Демин. – Надо вывезти за рубежи любимой Родины несколько золотых слитков?
– Совсем наоборот. Требуется достойно встретить прилетающих из Италии цэрэушников.
– Цэрэушников?! – округлил глаза Илья. – Настоящих?
– Стопроцентно. У них и удостоверения есть.
– Не знаю, что ты там задумал, но таможню я тебе сделаю.
– Через два дня, – сказал я. – Времени в обрез.
– Сделаю!
Илье можно было верить. Администратор он был классный.
– Значит, снимаем? – воодушевился Толик.
– Снимаем, – подтвердил я. – Но у меня к тебе просьба. Надо выяснить, какой у твоего знакомого чемодан и ко дню съемок достать точно такой же. Чтоб не отличить один от другого!
– Будет!
– И осторожненько подготовить своего знакомого к съемке. Так, чтобы его напарник ни о чем не догадывался. А как там все будет, я тебе позже расскажу.
– А Анастасия была с тобой? – внезапно спросил Демин.
– Что? – не сразу смог переключиться я.
– Вчера, когда ты мину увидел, – Настя была с тобой?
– Да.
– Ну и как она?
– Испугалась. Но старалась виду не показывать. И когда все закончилось и мы уже прощались – руку мне пожала. Как боевому товарищу.
Я усмехнулся.
– Какая баба пропадает! – вздохнул Демин. – Забыть бы ей про карьеру – золото была бы, а не человек.
Он произнес вслух то, о чем я сам думал вчера. Мужчины не то чтобы не любят выстраивающих собственную карьеру женщин, а вроде бы не понимают их. Относятся с настороженностью.
– Ты попробуй, – посоветовал я Илье. – Возьми Полякову под свое крыло.
– М-да, – ответил он неопределенно. – Я подумаю над этим.
Самолет из Италии прибыл с двадцатиминутной задержкой. У нас все было готово к встрече. Переодетый таможенником Толик скучал за стойкой в ожидании дорогих гостей. Прилетевший из Италии приятель Толика в лицо знал, зато его сослуживец – нет, и именно сослуживца мы и разыгрывали.
С пограничного контроля нам сообщили, что гражданин Загоркин границу пересек. Здравствуй, Родина! Толик его уже поджидал.
Загоркин дождался своего чемодана, который приполз по транспортеру откуда-то из аэропортовских недр, хотел было задержаться, чтобы подождать своего попутчика, но тот махнул ему рукой – не надо, мол, уж лучше занимай очередь к таможеннику, – и Загоркин послушно направился к выходу.
Хвост очереди был невелик, но Загоркин не успел к нему пристроиться. Девушка в синей форме указала ему рукой направление:
– Вот туда, пожалуйста!
А там уже маялся в ожидании Толик. Мы специально отсадили его подальше – чтобы не мешать остальным пассажирам и чтобы пассажиры не мешали нам.
– Здравствуйте! – изобразил радость встречи с соотечественником Загоркин.
– Декларацию! – сухо ответствовал Толик, протягивая требовательно руку.
В декларации добросовестно были указаны ввозимые тридцать шесть американских долларов, не представляющие никакой ценности три тысячи итальянских лир и двести рублей, честно возвращаемых Загоркиным на родную землю.
– Это все? – строго глянул на собеседника Толик.
– Все!
– Чемоданчик откройте!
Загоркин повозился с замком и открыл. Сверху лежали две упакованные в прозрачный пластик рубашки. Под ними обнаружился аккуратно сложенный пиджак. А под пиджаком…
– Что это? – приподнял бровь таможенник, беря в руки темно-синие корочки.