По сути, он был прав.
Водитель распахнул переднюю дверь. Запыхавшаяся от быстрого бега женщина ввалилась в салон. У нее был загнанный вид каторжанки, третьи сутки безуспешно уходящей от погони.
– Виталя! – выдохнула она с порога. – Контроль на линии! Мы тебя меняем!
Пассажиры мрачно прислушивались. Их молчание было зловещим и могло прерваться в любое мгновение. Потому что отправление автобуса явно откладывалось по неясным пока основаниям.
– Они достали! – недовольно сказал водитель.
– Не то слово, Виталя! – согласилась женщина. – Настоящий террор, не иначе! В общем, я веду шофера!
– А где он?
– Здесь!
– Ну, давай, – вздохнул водитель.
– Ты уж подсоби ему в случае чего!
– Через гастроном, гы-гы-гы! – развеселился шофер.
И можно было понять, что подсобит. Добрая душа. А может, он нетрезвый был? И потому его меняли? Самые сообразительные из пассажиров уже заподозрили что-то и присматривались внимательно к водителю, пытаясь оценить, действительно ли он мог их угробить, будучи в нетрезвом состоянии, и лишь контроль на трассе всех их уберег?
– Я щас! – пообещала женщина и умчалась к микроавтобусу.
Водитель покинул свое рабочее место, и уже было понятно, что автобус по маршруту поведет не он. Кажется, пассажиры испытали облегчение. И с возрастающим интересом следили за женщиной. А та вывела из микроавтобуса какого-то мужичка и вела его через площадь. Мужичок был маленький. Невзрачный. В скорбных черных очках. И с тросточкой. Этой тросточкой он привычно постукивал по асфальту перед собой, нащупывая дорогу. В салоне автобуса повисла гробовая тишина. Разворачивающаяся перед глазами пассажиров картина была ясна как божий день и не допускала никаких иных толкований, кроме первого приходившего на ум, но как раз самое простое объяснение представлялось и самым неправдоподобно-невозможным.
Женщина довела слепого инвалида до автобуса и помогла добраться до водительского места, на пути к которому дядечка в очках споткнулся на ступеньках и упал, поскольку ни черта не видел.
– Ничего-ничего! – приговаривала женщина. – Все будет очень хорошо!
При этом голос ее был так лживо бодр, что понятно было – она самой себе не верит.
Пассажиры обеспокоенно переглядывались. Никто не верил в то, что подобное возможно, но жить хотелось всем. И оставалось лишь кому-то первому свои страхи озвучить вслух.
Но пока говорила только женщина. Она уже усадила своего подопечного в водительское кресло и инструктировала его напоследок:
– Руль, педали, тут все просто. Налево крутанул – налево едешь. Направо крутанул – совсем наоборот. Сплошная автоматика – и никаких проблем.
– А побибикать где? – спросил азартно мужичок.
– А вот! – показала женщина.
Мужичок побибикал. Ему явно понравилось. Он еще побибикал. Был счастлив, как дитя.
– Ну ладно! – сказала женщина. – Еще наиграешься! Пора на маршрут выезжать!
– Э-э-эй! – загомонили разом несколько голосов. – Какой маршрут? Что происходит?
И к водительской кабине выдвинулись активисты с явным намерением во всем разобраться и навести порядок.
Женщина нервно улыбнулась.
– Щас едем! – клятвенно заверила она, загораживая собой водителя-слепца.
– Не надо ехать! – крикнул писклявым от возмущения голосом мужчина с толстым бабьим лицом. – Что это за чучело?
– Где? – очень натурально удивилась женщина и стала демонстративно озираться, сознательно при этом игнорируя слепца.
– Да вот! – указал толстяк.
– Где? – продолжала удивляться женщина.
– Немедленно вот это уберите! – требовал нервно пухлолицый.
– Что убрать? – пыталась сдержать его напор женщина.
– А вот то, что за рулем у вас сидит!
– А за рулем у нас сидит что надо! – парировала женщина.
– Кому надо? – возмущался толстяк. – Мне оно не надо, например!
– Женщина! Чего вы так кричите? – вдруг попенял слепец писклявому мужчине.
– Он же слепой! – взвыл униженный толстяк.
– И вовсе нет! – сказала женщина. – С чего вы взяли?
– Он женщиной меня назвал!
– А это он специально!
– Зачем же специально!
– Чтоб вас побольнее уколоть! Что же он, не видит, что ли, что вы мужчина?
– Ага, – подтвердил слепец. – Это я нарочно. Чтоб ты не задавался.
– Да он врет! – крикнул толстяк. – Я же вижу! Ну посмотрите на него! – обратился он за поддержкой к пассажирам.
По салону пробежал давно ожидавшийся ропот. Опекавшая слепца женщина сказала осуждающе:
– Ну чего вы привязались? Вам ехать надо? Щас едем! В Японии вон роботы за рулем – и то никто не боится!
– Да он же слепой! – продолжал истерику толстяк.
– Слепой немножко, – вынуждена была признать женщина. – Ну и что? Он же не так, чтобы уж совсем. Он же видит на уровне вполне. Сколько пальцев, Паша, три я тебе показываю?
Женщина подняла над головой ладонь, демонстрируя три пальца не Грише, а пассажирам в салоне.
– Три, – сказал сообразительный Паша.
– Молодец! – констатировала женщина. – Ну, убедились? И не надо нагнетать! – посоветовала она, обращаясь персонально к толстяку. – Мы ж не виноваты, что у нас законодательство такое! Что если инвалиды в штате – тогда в налогах послабления. Хотите инвалида – вот вам инвалид! – ткнула она пальцем в незрячего Пашу.
– Не хотим мы инвалида! – сказал толстяк, ожесточаясь.
– Да не вы хотите, – поморщилась женщина. – А государство хотит… Хочет… Или как там правильно? Вы поймите, если без инвалидов – тогда мы налоги по полной программе. И вам цена поездки – уже дороже, чем в такси. Доехали до Онежской – отдали ползарплаты. Оно вам надо? Если надо, так выходите из автобуса, такси ловите и езжайте.
– А я не хочу в такси! – сказал толстяк капризно. – Я в автобусе хочу! Я заплатил – имею право!
– Заплатил – сейчас поедешь, – пообещал Паша. – Ну что, отправляемся?
– Пусть он уйдет! – завопил толстяк. – Эй, ты, уйди из-за руля!
– Щас! – оскорбился Паша.
– Я с ним не поеду! – объявил толстяк.
– Ну вы человек или вы зачем? – взмолилась женщина, уже едва не плача. – Разочек можно потерпеть? Контроль на линии – вы это понимаете? Налоговая проверяет! Стоят на Кронштадтском бульваре! Сейчас мы инвалида им предъявим, а дальше уже как прежде поедете, с обычным нашим водителем!
– Ну поехали уже! – крикнули в салоне. – Сколько можно! Полчаса стоим!
– А я не хочу! – упрямился толстяк.
– Тогда на выход! – лопнуло терпение у женщины.
– Верните деньги за проезд!
– Щас! – снова сказал Паша, и вид у него был самый что ни на есть мстительный.
– Толстый! Выходи! – заорали в салоне.
– Без денег не уйду! – заупрямился тот.
– А мы по рогам настучим! – пообещали ему и уже пробирались по салону два малолетних хулигана в бело-красных спартаковских шарфах.
– Ладно, я еду, – тут же передумал толстяк и с озабоченным видом посмотрел на часы, будто он давно уже опаздывал, да только сейчас об этом вспомнил.
– Спасибо за понимание! – сказала пассажирам женщина. – Дай бог вам счастья! Чтоб вас дети слушались! Да мы же к вам со всей душой! Счастливого пути, родные вы мои!
Она послала присутствующим воздушный поцелуй, сделала всем ручкой и покинула салон, наказав отстраненному от управления Витале присматривать за Пашей.
– А чего ж, – пробормотал Паша. – Промчимся с ветерком.
Пассажиры затихли в недобром ожидании. Я никогда не думал, что концентрация пофигизма в умах народонаселения так велика. Или волю всех парализовало известие о том, что деньги за проезд не возвращаются?
Паша с удовольствием и яростно газанул. По железному телу автобуса пробежала дрожь испуга. Судно потенциальных смертников отчалило от остановки и неуверенно направилось к припаркованному в стороне автобусу, намереваясь протаранить его бок.
– Вправо! – зашипел Виталя. – Вправо руль крути!
– Ага! – проявил завидное послушание Паша и крутанул руль влево.
– Он нас убьет! – завопил толстяк. – Я же говорил, что он слепой!
– Правее! – умолял Виталя.
– Правее!!! – визжали пассажиры.
– Это я сейчас, я мигом, – добродушно отвечал им Паша и неспешно вращал руль.
С автобусом они разминулись только чудом, но зато нагнали так некстати оказавшуюся на пути маршрутку и ударили ее в корму. С верхней точки, из гостиницы, таран выглядел эффектно.
– Не гони! – вопил Виталя. – Держи по курсу!
– Я выйду! – верещал толстяк. – Мне деньги не нужны! Я на такси! Остановите!
Автобус несся по разделительной полосе Кронштадтского бульвара, рыская из стороны в сторону, как будто за рулем был пьяный, и аварий не случалось только потому, что дорога оказалась на удивление пустынной, и это было странно, если не знать о том, что по нашей просьбе гаишники перекрыли ее на всем протяжении. Но без аварий было нам никак нельзя, и навстречу автобусу-убийце уже неслась подержанная «Волга» с каскадером за рулем.
– Машина!!! – поднялся общий крик в автобусном салоне. – Впереди!
– Да вижу я этот грузовик, – пытался успокоить Паша вверенный ему пассажирский коллектив, направляя автобус «Волге» прямо в лоб.
– Какой грузовик? – стенал все понявший толстяк. – Я же говорил, что он слепой!!!
– Паша! Правее!
– Да куда же правее!
– Правее, я тебе сказал!
Ведомая опытным каскадером «Волга» все же увернулась, но и без потерь не обошлось. Сидящие слева по ходу пассажиры автобуса видели, как «Волга» обтерла весь левый борт их транспортного средства от носа до кормы, теряя при этом на ходу бампера, фары, двери и даже крышку багажника. «Волгу» к съемкам мы готовили специально, и потому железки отлетали от нее так здорово, что любо-дорого было смотреть.
– Остановку проехали! – верещал толстяк. – Мне здесь выходить!
– На следующей! – крикнул Паша, впавший в раж. – Не мешайте, женщина, рулить!
– Я не женщина! – скулил мужчина.
– У вас все равны! – вещал Паша. – Все вы пассажиры! Заплатил за проезд – получи услугу!