– А хозяйка вам понадобится? – спросил я у Тропинина.
– Какая хозяйка? – не понял он.
– Светлана, хозяйка этого дома. Все-таки на ее территории это случилось.
– А она была здесь? – быстро спросил Тропинин и почему-то посмотрел на Никиту.
– Нет, – сказал Никита. – Не было.
И я тоже это подтвердил – что не было.
– А где она вообще? – спросил Тропинин.
– В Москве, – ответил я.
– Она в курсе того, что здесь произошло?
– Нет, – искренне ответил я.
Казалось, что Тропинин даже испытал облегчение.
– Вы и ей не говорите тоже, – попросил он. – Пока. Договорились?
– Я ей ни слова не скажу, – пообещал я.
– Женя, нам пора! – напомнил Демин, гипнотизируя меня тяжелым взглядом.
– Ну хорошо, – сказал я нерешительно.
– Погодите! – вдруг подал голос Жорж. – Не уходите! Давайте договоримся!
– Заткнись! – бросил ему через плечо Тропинин.
– Я же договориться! – бубнил упорно Жорж. – Я на любых условиях! Все, что скажете!
Тогда Тропинин подошел и ударил его ногой по ребрам.
Жорик взвыл.
Демин мимикой показывал мне, что чем быстрее мы покинем поле брани, тем будет лучше для нас.
Но уйти мы не успели. Открылась входная дверь, и несмело вошла чем-то сильно испуганная Римма, жена Жоржа. Вид она имела довольно растрепанный, и под глазом у нее расплывался свежий, не успевший еще стать синим фингал.
– Здрасьте! – сказала она дрожащим, плачущим голосом. – Придурок мой у вас?
В самое первое мгновение, когда дверь еще только распахивалась, Тропинин и Никита всполошились. Я это видел. У меня сложилось впечатление, что еще секунда – и они открыли бы стрельбу. Словно они каждое мгновение ожидали нападения и были готовы слаженно это нападение отразить. Шарахнули бы из двух стволов по глупой Римме и сделали бы из нее решето. В последнюю секунду только удержались, и это спасло Римме жизнь, как мне представлялось.
– О-о! – все тем же плачущим голосом произнесла Римма. – И Колодин здесь!
И едва она это сказала, как в дверь ворвались автоматчики в бронежилетах и шлемах, одновременно с разных сторон посыпались оконные стекла, и Светкин дом заполнился истошными криками, больно бьющими по барабанным перепонкам:
– Милиция!!!
– На пол!!! Всем!!!
– Лежать!!!
– Руки за голову, бля!!!
Успел наш дорогой подполковник Кузубов! Точно, расцелую я его!
Я как упал при первых криках на пол, так и лежал, и потому мало что видел из того, что происходило в доме. Меня, кстати, кто-то пнул по ребрам сгоряча, но почти сразу какой-то малый в шлеме заглянул мне в лицо, узнал меня и сказал своим товарищам деловито:
– Колодин, блин! Вон тех держите!
И дальше они уже занимались только Тропининым и Никитой. Я слышал, как Тропинин без испуга и достаточно спокойно сказал, что у него есть пистолет и что пистолет этот у него в плечевой кобуре, еще сказал, что он майор милиции и что служебное удостоверение у него в нагрудном кармане. Про Никиту он тоже сказал – что это его коллега и что Никита тоже вооружен.
– Разберемся, – сказал на это безрадостный мужской голос, и это был голос подполковника Кузубова.
Потом Борис Никифорович подошел ко мне, присел на корточки и сказал:
– Вставайте, Евгений Иванович! Уже можно!
Я сел на полу и потер ушибленное при падении плечо.
– Что-то случилось? – приподнял бровь подполковник.
– Нет, ничего, – успокоил я его.
Я уже видел лежавших неподалеку Тропинина и Никиту. Оба лежали вниз лицом. Руки заведены за спину и закованы в наручники. Быстро их обработали. Я даже заметить не успел.
– Ну и хорошо, что ничего, – оценил Борис Никифорович и жестом поманил меня за собой.
Мы с ним вышли из дома. И здесь, как и в доме, были автоматчики. Целая войсковая операция.
– Так что случилось? – спросил подполковник, глядя на меня с озабоченным видом человека, на которого ни с того ни с сего вдруг свалилось множество хлопот.
Я достаточно подробно поведал ему хронологию сегодняшних событий. Кузубов слушал меня, не перебивая. Я рассказал о том, как пьяный Жорж бесцеремонно прервал наше чаепитие. Как похожий на типичного «ботаника» мальчик Никита вдруг обернулся вооруженным мужчиной и хладнокровно нейтрализовал Жорика. Как примчавшийся на место событий Тропинин врал мне про опера Михаила, который наверняка совсем не опер, и как он обещал этому Михаилу Жоржа передать…
– Он уже звонил этому Михаилу? – мгновенно среагировал подполковник.
– Нет. При мне – нет.
– Но мог позвонить без вас, – вслух размышлял Кузубов. – Еще когда сюда ехал. Правильно?
Только теперь я уловил ход его мыслей. Тропинин мог сыграть тревогу, и теперь его бойцы, те самые, которые когда-то инсценировали милицейский захват Жоржа, уже мчатся сюда и прибудут буквально с минуты на минуту.
Кузубов подошел к группе автоматчиков, что-то им сказал, и они тотчас отправились в направлении ворот, и я подумал, что там, наверное, теперь будет засада.
Подполковник вернулся ко мне.
– Я думаю, что никакие они не милиционеры, – сказал я.
Кузубов повертел в руках служебные удостоверения подозрительной парочки и произнес с сомнением:
– А документы выглядят как настоящие. Я, по крайней мере, ничего подозрительного в них не обнаруживаю.
Лично меня поразило удостоверение Никиты. На фотографии он был изображен в форме младшего сержанта милиции, и эта форма никак не вязалась с его детским обликом. Будь сейчас военное время, я бы решил, что Никита – это сын полка. Юнец, который еще даже бриться не начал.
Так получилось, что во время разговора Борис Никифорович и Демин стояли рядом, поэтому вдруг вынырнувшего буквально из ниоткуда за их спинами «оперативника» Мишу они не видели, а я видел. Миша шел быстрым и по-кошачьи мягким шагом к нам, на нем была знакомая мне легкая куртка, и я видел, что «молния» на куртке расстегнута, и так легко Мише было бы выхватить при первой необходимости свой пистолет. Он носил оружие в плечевой кобуре, я знал об этом, потому что Миша при мне однажды куртку снял и я ту кобуру уже видел.
Наверное, я сильно изменился в лице, потому что многоопытный подполковник Кузубов, что-то заподозрив, резко обернулся. Но подкравшийся к нам Миша, против моих ожиданий, не стал нас убивать и даже не достал из кобуры свой пистолет, а сказал вполне доброжелательно:
– Здрасьте! А чего такое тут у вас случилось? Я смотрю – засада у ворот. Так я через забор, партизанскими тропами.
– А вы кто? – спросил у него Борис Никифорович строго.
– Я – старший лейтенант милиции, – не дрогнул Миша.
Тоже, наверное, предъявит документ, который не отличишь от настоящего.
– На удостоверение ваше я могу взглянуть? – спросил Кузубов и требовательно протянул руку.
Миша достал служебные корочки из нагрудного кармана, и я порадовался тому, что он не полез под куртку, туда, где кобура. Он протянул удостоверение подполковнику, но тот документ не взял, а схватил Мишину руку, вывернул ее, свалил взвывшего от боли Михаила наземь, оседлал его, и проделал это уже немолодой, лысый и отягощенный брюшком подполковник Кузубов так легко и быстро, что мы с Деминым и глазом моргнуть не успели.
– Я из милиции! – стонал обезвреженный Миша.
– Я тоже, – пробормотал Кузубов. – Ты лежи тихо и меня не серди. Тебе же лучше будет.
Мишу подполковник Кузубов передал с рук на руки своим подчиненным, не удержавшись при этом от того, чтобы попенять им за их непрофессионализм. Пропустили к оцепленному дому вооруженного человека, и никто ничего не заметил. Подчиненные Кузубова отмалчивались, и было видно, что злятся. Я понимал, что эту свою злость они сорвут на Мише при первой же возможности.
Кузубов ушел в дом, вывел закованного в наручники майора Тропинина в одну из комнат, где имел с ним разговор с глазу на глаз. Потом Кузубов кому-то звонил, потом еще звонил, и все выглядело так, будто он проверяет информацию, полученную от Тропинина.
В доме было по-прежнему: и Никита лежал на полу, и не успевший протрезветь Жорж тоже, а Римме позволили сидеть в кресле, но никуда не выпускали, и получалось, что хотя в физическом отношении ей сейчас комфортнее, чем ее незадачливому мужу, но в процессуальном плане их статус одинаков и в перемещениях они ограничены.
Я подошел к Римме. Она посмотрела на меня испуганно. Мне было ее жалко, и еще я не хотел, чтобы она меня боялась.
– Кто это вас так? – участливо спросил я, давая понять, что речь идет о синяке. – Милиция?
– Жорик, урод вонючий, – ответила Римма, чуть не плача. – Допер, что я была в курсе. Ну, что розыгрыш вместе с вами обсуждала, и давай меня лупить!
Лежащий на полу Жорик слушал безучастно.
– Потом связал, – всхлипнула Римма, вспомнив о случившемся. – Взял карабин и ушел. Я сразу поняла, что оторвется по полной программе. Потом приехали менты. Развязали меня. Спрашивают, кто это так со мной… И где мой муж… Жорж ведь тут как бы главный… Был…
Она употребила форму прошедшего времени и осознала наконец, что их с Жоржем жизнь теперь изменится до неузнаваемости. Все у них будет теперь по-другому.
– А ведь его теперь посадят? – всхлипнула Римма, заглядывая мне в глаза и явно ища у меня поддержки.
Я промолчал, не зная, как сказать, что ничем не смогу помочь ее супругу.
В гостиную заглянул подполковник Кузубов, сделал знак своим бойцам, те легко подхватили с пола Никиту и повели его туда, где находился Тропинин.
– Вы должны им сказать, – говорила мне Римма, всхлипывая. – Что это был розыгрыш. Что вы просто посмеялись. Чисто шутка такая. А иначе идиота этого посадят.
Через некоторое время появился подполковник Кузубов. Он был хмур, а на Жоржа так и вовсе смотрел с ненавистью. Поманил меня, и мы вдвоем вышли из дома. Первое, что я увидел, – Миша был уже без наручников и вполне мирно общался с бойцами, которые, по идее, должны были за ним присматривать. Эта идиллическая картина так мен