нирует организовать засаду при движении военного кортежа с деньгами — все это нестерпимо жгло мыслями мою голову и не давало покоя.
Следует честно сказать, что я склонялся более ко второму более верному варианту. В этом случае страшно переживал и за «Катеньку», ведь не было и тени сомнения, что ее собираются использовать в качестве заложницы, если вдруг что-то пойдет не по плану.
В таком угнетенном настроении я добрался к себе в номер далеко уже за полночь, где незамедлительно погрузился в тревожный сон, продолжая видеть прерванный накануне кошмар из моей прошлой жизни…
Глава XIIIАрмия
Прибыв в военный комиссариат в начале января 1989 года, я сразу же сообщил, что имею непреодолимое желание служить в горячей точке. Время было уже не призывное, но сотрудники военкомата и лично подполковник Конев Евгений Иванович выразили согласие помочь мне в таком мужественном и для них необычном решении. В нашей стране тогда «валились» все сложившиеся десятилетиями устои и традиции, поэтому найти человека, так искренне мечтающего о подвиге, было практически невозможно. В этот же день мне забрили на лысо голову и отправили служить — прямиком — в дружественную нашему государству республику Афганистан.
По прибытии, я был сразу же зачислен в десантный штурмовой батальон, где мне была оказана честь, и я попал в славное подразделение — взвод сержанта Ворошилова Александра Сергеевича. Это был славный солдат. Отслужив свои положенные два года срочной, он остался на сверхсрочную службу. Его круглое, слегка застенчивое лицо, с выразительными темно-серыми глазами, над которыми красовались длинные ресницы, наводили на мысль, что перед тобой мягкий и покладистый человек. Однако, это было не так. Обладая мощным «накаченным» торсом и стальными бицепсами, он способен был любого заставить себя уважать. Глядя на него, невольно приходилось испытывать некоторое восхищение от того, что в таком красивом мужском теле одновременно уживаются добродушие и жестокость. Над левым глазом у него имелся шрам от пулевого касательного ранения, но он не обезображивал, а напротив, придавал ему мужественность и величие. Стригся он коротко, оставляя сантиметровый «ежик» пепельных торчащих волос.
Вот такой был мой непосредственный командир. Наше звено было снайперским, и как бы случайно совпало, но называли нас Ворошиловскими стрелками. При этом, как и все остальные бойцы, кроме упражнений в стрельбе, мы активно отрабатывали приемы рукопашного боя. Днем на занятиях, а ночью с нами упражнялись армейские «дедушки». Причем, в после-отбойное время получалось испытывать наступление болевых ощущений гораздо вернее, чем днем. Воспитанием молодого пополнения старослужащие занимались каждый день без каких-либо выходных. Ежедневно, после отбоя, в расположении роты раздавалась команда:
— «Духи», строится.
Обычно это был голос сержанта первого взвода Тычкова Виталия.
Это был тщедушный небольшой человечишка, и, как и все остальные, я удивлялся каким образом он смог попасть в боевую часть, да еще умудрился дослужиться там до сержанта. Он имел слегка треугольное лицо, на котором располагались маленькие колючие глазки. Носил черные густые усы. На голове изящно завивались в локоны черные волосы. Характером «Виталик» обладал «пресквернейшим». Ему нравилось его положение командира, и он всегда стремился использовать его, наслаждаясь, как ему подчинялись бойцы.
— Сегодня «дух», по фамилии Щеглов, — стал учить в первую ночь нас жизни Тычков, — на мой вопрос дать покурить, смел набраться наглости и ответил мне категоричным отказом. Когда же я вежливо предложил ему, как молодому солдату, пойти поискать, боец до такой степени обнаглел, что послал своего командира в такие далекие дали, где сам-то наверное никогда не бывал.
— А я что ли обязан быть у Вас мальчиком на побегушках, — возразил с презрительной ухмылкой Щеглов.
Это был боец около двух метров ростом, с широкими плечами, возраста понятно, что восемнадцати лет, выдающимся лбом и мощными скулами. Очевидно он предположил, раз Тычков чуть ли не вдвое меньше его, то напасть на такого противника он не отважится. Это было достаточно серьезное заблуждение. После его слов «деды», как по команде набросились на молодых и стали жестоко их избивать. Количество человек с той и с другой стороны было равное, однако, старослужащие были на полтора года старше нас, их мускулатура была более сформированной, кроме того, они имели за плечами серьезную подготовку в десантных войсках.
Совсем не долгим было наше сопротивление. Я получил удар в переносицу и в висок, не успев даже понять откуда они прилетели и без чувств повалился на пол. Когда я и остальные «отключившиеся» новобранцы пришли потихоньку в себя, сержант снова скомандовал:
— «Духи», строится!
Понятно, что эта команда совершенно не касалась закаленных уже в боях солдат, и мы снова выстроились в расположении в одну прямую шеренгу. Дальше последовал небольшой ликбез со стороны Тычкова «Виталика». Кстати, фамилия его полностью оправдывала впечатление от знакомства с ним. Он принялся наставлять нас на путь истинный, намереваясь сделать из нас отличных защитников интересов нашей Родины:
— Первое армейское правило — здесь все живут одним коллективом, подразделяясь только по своему призыву. Таким образом, если один «молодой» виноват — отвечать будут все. Как вы уже успели убедиться, на только-что продемонстрированном нами примере.
Да, такое положение вещей явно способствовало сплочению солдат одного призывного возраста в армии. Ведь понимая, что из-за твоих каких-то там личных амбиций или неосторожных высказываний могут пострадать другие твои же товарищи, наводило на серьезные размышления, как к тебе потом будут относиться твои же товарищи. Ведь «деды» через полгода уволятся, а со своими тебе служить еще два года.
— Запоминайте хорошенько, «мерзавчики», — продолжал учить нас армейской жизни сержант, — что Советская армия держится только на дедовщине. Ваша главная задача не допускать «косяков», и если уж Ваш командир попросил у Вас закурить, нужно разбиться в лепешку, но выполнить его просьбу, считая это боевым особо-важным заданием. Если же вдруг кому-то захочется искать правду среди офицеров, можете не сомневаться, что такой человек и там встретит абсолютно-логичное недопонимание, и навлечет на себя презрение всего личного состава. Таких людей делают в армии изгоями, и служба для них становится невыносимым занятием.
Передав нам эту первую солдатскую мудрость, Тычков распустил нас всех спать. Подобные внеочередные занятия продолжались первые два месяца почти каждую ночь, пока мы постепенно не приучили себя полностью придерживаться устоявшихся среди военнослужащих правил, чтобы не оказываться в неловких ситуациях и по возможности не подвергать своих товарищей издевательствам. Также требовалось «не тормозить» на учениях при выполнении боевых сложных задач, что также каралось ночным построением.
Пятнадцатого февраля 1989 года под предводительством генерал-лейтенанта Бориса Громова закончился вывод ограниченного контингента Советских войск с территории Афганистана. В этой последней партии оказался и наш батальон. Всего я находился за пределами Родины, чуть более месяца. Во время пути с нами произошел интересный замечательный случай.
Нашего комбата майора Погорелова, почему-то все считали зятем Министра обороны. Хотя по его скверному характеру — это вполне могло соответствовать суровой действительности, и тесть — от себя только подальше — сослал его в Афганскую глушь. Так вот: наш командир принёс в батальон 20-ти литровую канистру чистого спирта и поставил её на хранение в своём кабинете. Наивный. Он думал, что там она будет в полной своей безопасности. Откуда же ему было знать, что у солдат имеются дубликаты ключей практически от всех дверей в нашей казарме и, уж точно, от его кабинета. К его чести сказать, командир намеревался использовать спирт на общее дело, для технических нужд. Однако у личного состава нашей роты на этот счёт родилось свое — особое мнение. Наши старшие сослуживцы пробрались в его кабинет и слили из канистры почти весь алкогольный продукт, оставив немного — ну, так, для запаха. Недостающую часть они заполнили водой. Это было перед самой отправкой на Родину.
Погода тогда была на редкость холодной, менее 20 градусов мороза. При таких погодных условиях мы посчитали, что добытый не совсем честным путём высококачественный спирт окажется просто необходим. Мы тронулись. Согреваться начали уже через какой-то километр пройденного нами пути. Офицеры, сопровождавшие нас, прознав о нашей удаче, не преминули к нам сразу присоединится. На третий день такого важного и ответственного мероприятия офицеры кубарем скатывались с башен, солдаты валялись — другого слова и не подберешь — в десантах пехотных машин. К чести моей сказать, я кое-как держался на ногах и даже мог членораздельно разговаривать.
Комбат решил остановить это безобразие, провел краткое расследование и, установив основных виновных, вынес свой приговор. Сначала нас попросту хотели расстрелять, как изменников Родины, чуть не подорвавших обороноспособность нашей страны, но потом очевидно рассчитав, что выпитый нами спирт несоразмерен затратам на боеприпасы, заменили наказание на более мягкое и ограничились тремя нарядами вне очереди.
По прибытии в СССР наш батальон сразу же перебросили в Нагорный Карабах, где в то время также велась усиленная антисоветская пропаганда, и создавались условия для напряженной ситуации, вот-вот готовой перерасти в вооруженный конфликт.
Там старослужащие и отцы-командиры продолжили передавать нам навыки воинской смекалки и службы. Примерно через три месяца начала нашей службы, мы в достаточной мере овладели всеми тонкостями армейской жизни. Уверенно тянулись к знаниям военного дела и своего физического совершенствования, участвовали в боевых операциях, постепенно превращаясь в закаленных готовых к любым непредвиденным ситуациям боеспособных солдат.