родолжить там прерванную «охоту»; ну, а полицейские поехали совсем в другую сторону выполнять поставленную на ночь задачу, основной целью которой была охрана дома семьи Моревых.
***
С того момента, как влюбленные расстались, минуло уже два часа, и в каменистом, естественном гроте, заваленном человеческими костями, возникла мрачная фигура незнакомца, одетого во все черное. Сжимая в руке портативное устройство, предназначенное для искажения голоса, делающего его скрипящим, наполненным жуткими нотками, похожими на отголоски самой Преисподней и представлявшимися просто кошмарными, он проследовал к своему трону и, удобно усевшись, перед этим поерзав задницей, словно выбирая наиболее выгодное ему положение, принялся разглядывать двух пленников, надежно прикрепленных в разных местах: Семенов к алюминиевому столу, привязанный к полу кожаными ремнями, Сулиева цепями к гранитному потолку, голая и с привязанным к лобку искусственным пенисом, свободно болтающимся возле заднепроходного отверстия служителя отельного бизнеса, в той же мере лишенного всех своих одеяний.
После введения им странного средства, они находились в бессознательном состоянии примерно до шести часов дня, а затем поочередно начали приходить в себя. Как оказалось, это было нечто, способное лишить людей восприятия окружающей обстановки на продолжительный отрезок времени, но при этом препарат этот был лишь обыкновенным сильнодействующим снотворным, оставляющим свое влияние и в то время, когда человек уже приходит в себя, продолжая удерживать его с пребыванием в некой прострации, не способного адекватно оценивать окружающую его обстановку; однако и это воздействие постепенно рассасывалось, возвращая пленникам возможность логически мыслить, и к девяти часам вечера они уже смогли осознать, что попали в хитроумную, коварнейшую ловушку, выбраться из которой никакой вероятности попросту не было. Тем не менее надежда всегда умирает последней, и Мария Антоновна, едва лишь в ее голове запустились мыслительные процессы, созерцая перед собой крайне плачевный вид обремененного общей бедой человека, негромко его окликнула:
– Эй, парень, – пусть и со спины, но общий внешний вид молодого человека выглядел вполне очевидно и не позволял сомневаться в подобном предположении, – ты кто?
– Я администратор Семенов, – дрожащим голосом отчитался Леха, еще не зная, с кем сейчас разговаривает и какая ему уготована участь, – а Вы?
– А я – вот злодейка-судьба! – твоя постоялица, – несмотря на всю драматичность своего положения, смогла пленница даже выдавить из себя улыбку, – что заселилась к тебе… Постой! А какой сейчас день?
– Не представляю, – просто ответил «ресепшионист», наконец по голосу распознавший, что с ним разговаривает та невероятно красивая женщина, что приехала из Москвы и, заселяясь в одну из комнат отеля, наделала столько шума, – а Вы знаете: где мы находимся?
– Нет, но, думаю, догадываюсь, – начала опытная служащая отдела делопроизводства связывать воедино все произошедшие с ней за последнее время события, – мы, скорее всего, сейчас там, где была жестоко убита моя дочка Кристина, – и, продолжая беседу, в свою очередь продолжала в той же мере проявлять интерес, – ты можешь пошевелиться? Лично у меня складывается такое впечатление, что мое тело вдруг стало каким-то ватным, как будто его буквально опустошили, лишив возможности двигаться, хотя чуть-чуть поворачиваться я все же могу.
– Нет, я словно распят, – констатировал молодой человек свое незавидное положение, попробовав слегка сместиться в сторону и тут же поняв, что в этом случае, для того чтобы достичь своей цели, ему придется оторвать либо ногу, либо же руку, так как они были растянуты по сторонам, напрочь приковав его в одну, единую, позу, – я даже с места стронуться не могу, настолько крепко привязан, – А Вы? – попытался он запрокинуть назад голову и хоть как-то охватить взглядом заднюю часть, но под светом свисающего с потолка своеобразного абажура времен Великой Отечественной войны смог различить лишь слабые очертания застывшего позади него силуэта.
– У меня свободны, единственное, только ноги, – тем временем отвечала Мария Антоновна, попробовав переместить не прикованную часть тела и осуществив это с невероятным трудом, так как тело ее словно не слушалось, – за руки я каким-то древними кандалами надежно креплюсь к потолку…
Уже полтора часа они беседовали ни о чем, пока, в конце концов, Сулиева не стала ощущать поблизости чье-то наводящее жуть присутствие и уставленный на нее безжалостный взгляд. Прошло уже пять минут, как незнакомец уселся на позолоченный трон и теперь, ухмыляясь, наблюдал, как его пленники обсуждают свою прискорбную участь.
– Ты еще кто такой?! – крикнула великолепно сложенная женщина, не по своей доброй воле выставившая на показ все свои прелести, повернув в левую сторону свою прекрасную голову. – Ага, знаю – это ты убил мою девочку!
– Разумеется! Ха, ха, ха! – поднес незнакомец к губам искажающее голос устройство, наполнив пещеру жуткими интонациями. – И ты, поверь, будешь следующая! Хотя… всегда есть вариант избежать жестокой расправы – и, заметь, я всегда предлагаю альтернативу и Кристине она была предложена тоже! – но для этого надо поступиться с устоявшимися в ваших понятиях принципами и совершить один, крайне аморальный, поступок…
Специально оставив фразу недосказанной до конца, «нелюдь» умолк, предоставив пленнице возможность осмыслить только что ею услышанное и, соответственно и в связи с этим, задать наводящий вопрос:
– Что ты от нас хочешь, «подонок»?!
– По большому счету ничего такого особенного и явно не из того, что бы вы не могли. Ха, ха, ха, – вновь зловеще засмеялся мучитель, продолжая удерживать возле рта небольшой аппаратик, и, уже вдосталь навеселившись, сделавшись вдруг злобным, сказал: – Ты, «грязная сучка», наверное, поняла, что то устройство, какое крепится сейчас к твоему телу, приделано там не зря, а с определенной, совершенно понятной, целью, – последовал утвердительный кивок бесподобной головки, – а раз тебе все ясно, то – давай! – начинай, «тварь», его «трахать»: только так ты сможешь обеспечить вам обоим спасение.
– Нет, ни за что! – воскликнула принципиальная женщина, категорически не воспринимавшая такую вероятность спасения и не представлявшая себе, как после такого позора она сможет жить. – Уж лучше смерть!
– Не сомневайся, это я тебе обеспечу! – злорадно посмеиваясь, гаркнул страшным голосом незнакомец. – Я никому не даю вторую попытку, но для тебя, «мерзавка», сделаю исключение, поэтому подумай еще раз, прежде чем чего-то ответить, ведь сейчас ты решаешь не только свою судьбу, но и судьбу еще одного – ни в чем не повинного! – пацана, не имеющего ко мне, в отличии от тебя, совсем никаких претензий, – говорил он уже без выкриков, чуть размеренно. – Так что же ты мне ответишь: сможешь ли решить сейчас не только свою судьбу, но еще и этого не «оперившегося» юнца?
– Сделайте, пожалуйста, это, – обливаясь слезами, проговорил молодой человек, дрожащий от страха и готовый пойти на любую низость – только бы выжить, – я еще так молод и совсем не хочу умирать.
– Пошел ты к черту! – не обращая внимания на унизительные мольбы Семенова, полностью находившегося сейчас во власти ее решения, прокричала своенравная женщина жестокому извергу, даже мысли себе не допускавшая, что она согласится с таким крайне неестественным предложением, тем более что своя жизнь – без любимой дочки! – ей и так перестала уже быть интересной. – Делай, «подонок», что хочешь, но знай: на поводу у твоих «грязных» желаний я никогда не пойду!
– Это как раз мы сейчас и проверим. Ха, ха, ха! – вновь мрачным смехом отозвался мучитель, беря в руку проводной продолговатый пульт управления, еще старого образца, включающий в себя четыре большие черные кнопки. – Ты все равно исполнишь мое желание, только в этом случае пощады уже не ждите – ни ты, ни тот маленький «недоносок»!
– Не дождешься!.. – не закончив до конца фразы, только и успела крикнуть высокомерная представительница российской элиты, как изверг надавил на самый верхний включатель, и по металлическим проводникам, сковывающим ее нежные руки, стал интенсивно проходить электрический ток.
У Сулиевой тело задергалось до такой степени энергично, а челюсти сковало так прочно, что она не могла даже кричать, изнывая от боли, а только пускала изо рта отвратительную белесую пе́ну, из носа же кровавые пузыри. Садист, видимо чем-то оскорбленный, в этот раз значительно передержал страдалицу под напряжением и довел ее до того, что она чуть не лишилась сознания; однако он, вероятно, был профессионал своего кошмарного дела и вовремя заметил то состояние, когда подвергавшаяся пытке красавица уже совсем была готова полностью «отключиться» и потерять связь с окружавшей реальностью; нажав на соседнюю кнопку, он тут же прекратил подачу электроэнергии. Тем не менее страдалица еще по инерции пару раз дернулась, после чего безвольно повисла, побледнев и опустив книзу поникшую голову, уже не излучающую собой той небывалой уверенности, какой обладала всего минуту назад.
– Ну что, красавица, надумала «трахать» этого моложавого парня, – невероятно грубым, просто чудовищным, голосом, наполненным скрипучими нотками, провозгласил бездушный мучитель, – или, быть может, продолжим? Только в любом случае учти: никаких исключений больше не будет и вам все равно теперь предстоит умереть, правда, при положительном ответе это случится быстро, без дополнительных телесных мучений.
Тиран уже понял, что ему первый раз в его чудовищной практике попался противник, способный терпеть любые издевательства, но не склонный при этом «опускаться» до предлагаемого им выхода, поэтому он готов был пообещать сейчас что угодно, лишь бы только сломить непреклонную волю уверенной в себе и отважной особы, тем паче что его мрачные мысли подтверждались следующим ответом:
– Пошел ты в жопу, «сраный ублюдук»! Ни при каких условиях я не соглашусь сделать то, что ты пытаешься мне навязать! И будь ты проклят, «грязный мерзавец»!