– Как знаешь, – махнул рукой напарник, – а я уже три дня не был в ванной. Пойду немного ополоснусь.
Он «пробарахтался» в ванной не меньше пятнадцати-двадцати минут, наслаждаясь получаемой от этого свежестью. Девушка за это время накрыла на стол и, как вежливая хозяйка, присоединилась к ожидавшему ее мужа гостю. Чтобы развеять свои сомнения, а заодно не заставлять скучать визитера, она смущенно спросила:
– Я так понимаю, Никита, что вы на сегодня еще не закончили? Мой супруг не считает нужным посвящать меня в свои планы: он просто приходит, когда ему вздумается и также уходит. Иногда, правда, ест и спит дома, но это случается крайне редко.
– Да, у нас на сегодня еще одно ответственное задание, которое, наверное, затянется на всю ночь, – отвечал Бирюков на так волновавший хозяйку вопрос и тут же проявляя неподдельный «живой» интерес, задал свой: – Тяжело, вероятно, молодой и очаровательной девушке жить с человеком, которого практически никогда не видишь?
– Не то слово, – не скрывая печали, воскликнула с обидой в голосе Ира, – подруг и друзей у меня совсем нет: я сирота. Начинала жизнь очень тяжело: у меня не было «ни кола ни двора». Тут, внезапно, появился Роман, со своим домом, машиной – мечта любой женщины. Он ухаживал за мной меньше месяца, а потом сразу же предложил переселиться к нему. Я согласилась, а через месяц мы расписались.
– Жалеешь сейчас эту поспешность? – ухмыляясь, спросил молодой человек.
– Нисколечко, – призналась юная и очень красивая девушка, ставшая женой возрастного мужчины, – он меня до безумия любит, и я его тоже. Нам бы еще ребеночка, тогда бы мне, вообще, было не скучно, только вот «залететь» пока что не получается.
Не зная почему, но девушка раскрывала терзавшие ее душу мысли человеку, которого видела всего второй раз в своей жизни. Наверное, она где-то на подсознательном уровне очень надеялась, что раз они двое напарников, то может быть этот Никита сможет образумить ее невероятно занятого на службе супруга. Своим девичьим умом она не понимала, что муж ее – человек государственный и не может принадлежать никому, кроме своей ответственной службы. Возвращаясь к продолжению разговора, хозяйка решила выяснить еще одно обстоятельство, по своей детдомовской привычке обращаясь сразу на «Ты»:
– А ты, Никита, москвич? Или где-то снимаешь квартиру?
– Нет, я живу в Подмосковье, в небольшом поселке, расположенном между Зеленоградом и Химками: у меня там свой уютный крохотный домик.
Он смог произнести только название поселения и не смог назвать более точный адрес, потому что в этот момент Киров закончил свое омовение и, надев на себя другую одежду, вышел к столу, представ перед общим собранием и невольно заставив прекратить начатую беседу. Все, втроем, они быстро перекусили, и напарники двинулись к новому месту службы. Прибыв к отделению, где приказано было всем собраться, за десять минут до развода, они успели узнать, что в засаду выделяется чуть менее пятидесяти сотрудников, что говорило о немаловажности внимания, уделяемого Министерством этому сложному делу. Совещание длилось не более пятнадцати минут, после чего всех рассадили по двум автобусам и стали развозить – каждого – на свою, определенную ему, точку.
Управленских оперативников, считавшихся наиболее опытными сотрудниками, поставили в непосредственной близости от места, где обычно происходило обнаружение трупов. Оставшись наедине, Роман высказал предложение:
– Нечего нам тут «дуру гнать». Давай спать по очереди. Смена в пять… значит, по три часа у нас есть. Ты ложись первым, а я тебя подменю.
Так и поступили. Никита, закутавшись в теплую куртку, всегда имевшуюся в его автотранспорте и предусмотрительно захваченную им на дежурство, присел на еще теплую августовскую землю и, прислонившись спиной к дереву, тут же заснул. Старший оперуполномоченный ровно в два часа ночи разбудил Бирюкова на смену. Сам же в ту же секунду отправился спать. Однако отдыхать Кирову так и не посчастливилось. Лишь только стрелки часов перевалили за три часа ночи, как его растолкал оставленный на часах новобранец.
– Послушай, Роман, – произнес он полушепотом, – погляди-ка туда: ты обязательно должен это увидеть.
Майор, машинально взглянув на часы, хотел было уже чертыхнуться, но его воспитанник приложил палец к губам и тут же вытянул руку, указывая направление, куда необходимо смотреть. Сыщик, протерев заспанные глаза, стал вглядываться в беспросветную темноту. Не сразу, но ему удалось разглядеть впереди слабое прыгающее мерцание.
– Что это? – поинтересовался Роман, даже в темноте «сверкая» своим гневным взглядом.
– Не знаю, – стал оправдываться молодой сотрудник, – поэтому и разбудил. Я видел, как недалеко остановилась машина. Потом от нее стало двигаться это странное припрыгивающее свечение. Очевидно, кто-то идет, причем очень медленно, вероятно, отягощен какой-то тяжелой ношей – вот и я подумал, что если это не проверяющий – ведь руководству должно быть известно, где находятся расставленные ими посты – то, вероятно, это тот, кого мы все здесь выслеживаем.
– Возможно, – согласился оперативник, обретая более спокойный и задумчивый вид, – мы можем в этом удостовериться только в том случае, если приблизимся к этому необычному зрелищу.
Не включая своих фонарей, напарники стали осторожно продвигаться к заинтересовавшему их объекту. До него было не менее двух сотен метров. Наступая и оказываясь все ближе, они постепенно стали различать очертания человека, волокущего по земле какую-то огромную ношу и подсвечивающего себе при этом фонариком. Он двигался медленно, и было очевидно, что перемещаемый им предмет является довольно тяжелым и очень сильно его тяготит.
Глава XII. Задержан убийца
Постоянно озираясь по сторонам, таинственный незнакомец углубился в лесопосадку еще на сто метров, после чего остановился и положил свой груз на поросшую травой землю. Как оказалось, он нес не только что-то тяжелое, но еще и легкую штыковую лопату. С помощью этого нехитрого инструмента он стал копать яму, складывая землю практически возле самого углубления. Все было очевидно, словно бы белым днем – он копал кому-то могилу. Могильщику дали углубиться на один метр, чтобы ни у кого (а тем более у судейских) не вызывали сомнений его прямые намерения. После чего, лишь только он скинул вниз принесенную с собой ношу и стал скидывать землю обратно, сослуживцы, молча взглянув друг на друга, по выражению глаз мгновенно поняли, как необходимо действовать дальше, и бросились вперед – на новоявленного врага.
Для «кладбищенского старателя» было полной неожиданностью, когда из кромешной тьмы, сравниваясь разве что с демонам, вылетели два человека и, набросившись на него, повалили на землю, где, так и не давая опомниться, застегнули на руках прочные, стальные наручники. Посветив в яму фонариком, они убедились, что там, действительно, находится бездыханный труп, как бы уткнувшийся книзу лицом.
– Передай по рации о находке, – распорядился старший товарищ, давая четкое поручение новобранцу.
Тот в точности исполнил отданное ему только что указание. Сообщив, что обнаружили очередной труп, младшему лейтенанту, притом еле-еле удалось объяснить ситуацию и ответить на посыпавшийся вслед за этим град ненужных вопросов, целью которых было только одно – узнать, что и преступник задержан тоже. Услышав такое довольно радостное известие, с той стороны установившейся связи не замедлили подтвердить срочную готовность выезда оперативно-следственной группы.
Когда представители местного отделения полиции смогли уже появиться на месте, напарники, вовремя их ожидании успевшие для себя убедится, что внизу лежит мертвая женщина, теперь спокойно обсуждали представившую их виду картину, где жертва на этот раз, не в пример прошлым, оказалась одетой, была сильно избита, а во лбу у нее находилось характерное пулевое отверстие.
– Эта жертва не похожа на первые две, – заметил молодой лейтенант.
– Я и сам это вижу, – недовольно ответил Роман, смачно сплевывая на землю, – было бы большой удачей, если бы мы вдруг сразу задержали именно того, кто нам нужен. Ну, все равно… теперь никуда не денешься: надо вести этого «хмыря» в Управление и обстоятельно расспрашивать – кто он такой и какую необходимость изволил в этом месте справлять? Чувствую, день у нас снова затянется.
Принимая во внимание эти очевидные, бесхитростные соображения, и поскольку на улице уже начинало светать (стрелки часов давно перевалили за четыре утра), оперативные сотрудники МУРа, оставив за «земельниками» осмотр места недавних событий, сами забрали с собой преступника, доехали на машине дежурной части до их отделения, где чуть раньше оставили свой автотранспорт, пересели в него и прямиком направились к своему непосредственному, служебному месту.
Прибыв на место, они сразу же провели задержанного в свой кабинет, где перед тем, как начать отбирать с него показания, Киров посчитал просто необходимым применить к нему вторую степень принудительного дознания, некогда вполне официально существовавшую в НКВД. Если быть кратким, то это допрос с применением психологического давления. Сегодня решено было действовать без оставления на теле подозреваемого, как в свете последних событий оказалось, ненужных в оперативном деле следов.
Когда все были на месте и появилась возможность внимательно рассмотреть задержанного, то взору сыщиков представился молодой человек двадцатидвухлетнего возраста, ранее уже успевший побывать в местах лишения свободы, где отбывал срок за причинение тяжкого вреда здоровью случайному человеку. Довольно быстро было установлено, что является Кафтановым Алексеем Германовичем. Рост этого человека близился к среднему и имел длину сто шестьдесят четыре сантиметра; был он достаточно худощав, но при этом в нем чувствовалась невероятная жилистость, очевидно, в тюрьме он допускался до спортивных снарядов, где смог укрепить свою силу; его серенькие маленькие глазки бегали, как у мышки, попавшейся в лапы к прожорливой кошке, и не выражали ни ума, ни прозорливости, а походили более на преданные, собачьи, излучающие невероятную верность; лицо выглядело худым и продолговатым, где щеки ввалились, как после долгой принудительной голодовки; волосы на голове были не более двух миллиметров, и определить их подлинный цвет было довольно проблематично – с уверенностью можно было сказать только одно, что он не являлся блондином, так как его «ежик» имел гораздо больше темной окраски; руки да и все его тело имели многочисленные татуировки очевидной тюремной направленности.