Изучив его внешность и ознакомившись с личными данными, Роман перешел к тому, что начал вести с ним привычную «оперскую» работу. Не переставая говорить на очень сильно-повышенных тонах и высказывая в адрес захваченного преступника всевозможные, вполне осуществимые к применению, совсем нешуточные угрозы, Киров делал большой упор и предпочитал в этом случае повторяться, что в камеру тот «заедет» конченым педерастом. Он орал так, что жутко становилось даже присутствующему при допросе Никите, а также всем остальным, кто невольно попадал в непосредственную близость к кабинету оперативников. Создавалось впечатление, что старший оперуполномоченный вовсе не устает.
Через час его умопомрачительных криков задержанный уже сидел чуть живой и дрожал всем своим телом, словно осиновый лист. «Ну все, кажется, он готов», – подумал про себя опытный сыщик, а вслух произнес:
– «Блин», время половина восьмого – через полчаса пора на развод. Я же только хотел переходить к более реальным, активно насильственным, действиям. Я думаю, к нему необходимо применить пытки, согласно данных НКВД, считавшихся третьей степенью добывания признательных показаний. Как жаль, что то время ушло, и сейчас приходится выдумывать, изгаляться, как заставить человека говорить только голую правду, при этом не причинив ему заметного физического вреда. В общем так: меня часа полтора не будет, а потом я вернусь, и мы снова продолжим. Ты же, Алешенька, пока выбирай, чем будем дальше баловаться – «удушающим» воздухом или же «мертвой» водой.
Закончив свою напутственную тираду, опытный сыщик направился к двери кабинета, открыв которую внезапно остановился и, повернувшись, изобразил на лице задумчивый вид, обращаясь уже к своему напарнику:
– Как ты понимаешь, Ник, на совещание ты сегодня не попадешь: остаешься тут за ним присматривать. Можешь пока пообщаться, может, он тебе чего и поведает. Да, и больно с ним не церемонься, если что – сразу в «рыло».
Только оставив такие, не вызывающие сомнений, распоряжения, Роман наконец удалился. Не успела за ним еще захлопнуться дверь, как Кафтанов тут же, делая жалостливым лицо, обратился к неопытному новобранцу уголовного розыска, почему-то испытывая к нему больше доверия, нежели к Кирову, который в своем запале лишь действовал по стандартной, давно разработанной схеме, изображая теперь систему: «плохой полицейский, хороший полицейский».
– Скажи, начальник, – дрожа всем телом, поинтересовался подозреваемый, – а что означает: «баловаться водой или воздухом»?
– Не знаю даже как тебе и сказать? – слегка задумался Бирюков, про первое он где-то слышал, но еще не узнал, как это все происходит, а со вторым ему пришлось уже познакомиться при допросе несчастного Глебова лично, вместе с тем, чтобы не показаться каким-то неосведомленным, он попытался разъяснить и то и другое: – В обоих случаях тебя обездвиживают. В одном варианте начинают заливать через нос минеральную воду, а в другом – надевают на голову противогаз и периодически пережимают дыхательный «хоботок». Процедуры, скажу я тебе с уверенностью, очень и очень болезненные.
Получив такие подробные разъяснения и представив себе ожидающие его перспективы, Алексей немного подумал и «как на духу» изложил молодому сыщику все подробности своего преступления. Никита заблаговременно не позабыл включить диктофон и видеокамеру, чтобы фиксировать все, что ему сможет поведать убийца, который изъявил желание побеседовать пока без записей, от есть без составления протокола.
В то же самое время проходило обычное утреннее совещание всего «убойного» отдела Управления МУРа, где председательствовал, как и всегда, подполковник Кравцов. Он начал с того, что обратился к дежурившему ночью оперативнику:
– Я слышал, Рома, вы там убийцу какого-то задержали? Доложи поподробнее.
– Действительно, – начал рассказывать Киров о своих с напарником ночных похождениях, – как и полагается, мы со всем личным составом, задействованным на ночную засаду, выехали в Царицынский заповедник. Нас поставили караулить в непосредственной близости от места обнаружения трупов женщин. Как принято в таких случаях, мы зорко следили за окружающей нас местностью. Вдруг глядим – по дороге не спеша продвигается незнакомая нам машина. Сначала нам пришла в голову мысль, что это проверяющий объезжает посты.
– Даже так? – удивился начальник, – Вас еще и проверяли?
– На этот вопрос мне ответ дать сейчас достаточно трудно, – на секунду сморщив лицо, развивал старший оперативник свое повествование дальше, – по крайней мере мы так предположили. Но наши размышления не подтвердились. Внимательно присмотревшись, мы стали свидетелями того, как какое-то «туловище» тащит по лесопосадке тяжелую ношу, по своему виду очень напоминающую мертвое тело. Осознав такую возможность, наши сердца заколотились, словно бы сумасшедшие. «Ну вот, – подумали мы, – нам невероятно везет и наш «Клиент» сам идет в наши руки». Однако, на этот раз он стал вести себя как-то странно. Выкопав небольшую могилку, он сбросил туда принесенный с собою труп женщины. Все это время мы предусмотрительно выжидали, чтобы потом ни у кого вдруг не возникало сомнений о его истинных, гнусных намерениях.
– Не язви, – прервал речь докладчика, Виктор Иванович, – хотя, по сути, вы сделали правильно. Что он говорит?
– Пока ничего, – загадочной улыбкой «осветил» свое лицо Киров, – но я его так «нагрузил», что думаю, он сейчас рассказывает напарнику все, что знает и, наверное даже то, чего совсем и не знает.
– Надеюсь, в этот раз обошлось без твоего обычного фанатизма? – поинтересовался руководитель, прекрасно зная методы, которыми опытный сыщик умел развязывать подозреваемым языки. В большинстве случаев это работало, но были и исключения, как, например, случай с Алиевым.
– Конечно, – заявил майор очень уверенно, – к нему была применена всего лишь «вторая степень дознания».
Про меж себя все оперативные сотрудники прекрасно знали, что означает это закодированная формулировка, поэтому распространяться о подробностях не потребовалось: остальные и так понимали, что имелось в виду.
Закончив с этим вопросом, Кравцов раздал указания другим подчиненным сотрудникам, после чего, распустив их по рабочим местам, обратился к майору:
– Итак, Роман Сергеевич (так подполковник обращался к нему, только находясь в состоянии крайнего нервного возбуждения), пойдем посмотрим на вашу «птицу», а заодно послушаем – чего она нам «напоет». Не терпится узнать: наш это маньяк либо же нет.
– Скорее всего, этот «клиент» совершенно не тот, – заметил неплохо знающий свое дело давно набравшийся опыта сыщик, – «схема» совсем не похожая.
– Ничего удивительного, – запротестовал куда более послуживший начальник, – бывали случаи, когда маньяки изменяли своим, так сказать, «наработанным» методы, начиная действовать нестандартно: если тебе не известно – явление это называется импровизацией. Есть даже какая-то научная теория, только подтверждающая, что приходит время, когда им, согласно заключениям наших ученых мужей, как и всем остальным, только нормальным людям, надоедает однообразие, и они начинают, как бы это помягче сказать – экспериментировать.
– Да, и я слыхал про нечто такое, – согласился майор, – однако на практике пока видеть не приходилось.
За этими разговорами они подошли к кабинету, где сейчас находился преступник. Внимательно его осмотрев, Виктор Иванович, нахмурив брови и предварительно назвавшись, промолвил:
– Значит так, мил человек, расскажи-ка нам теперь обстоятельно: что ты делал в Царицынской лесопарковой зоне?
Тот, только что вроде бы более или менее успокоившийся, при виде грозного вида Кирова и Кравцова начал снова предаваться небезосновательной дрожи. Постукивая зубами, он только и смог что сказать:
– Я уже изложил все вашему молодому сотруднику.
Говоря это, он имел в виду Бирюкова, остававшегося с ним долгое время с глазу на глаз, пока продолжалась утренняя разнарядка опер-состава. Очевидно, такой ответ не устроил ни начальника, ни старшего оперативника. Последний заводил желваками так, будто разминал зубы, готовясь съесть этого, по его мнению, абсолютно никчемного человека. Кравцов же снова выразил свое пожелание:
– Я понимаю, что ты уже что-то там рассказал этому младшему лейтенанту, но теперь и мы в том числе хотим узнать весь расклад, как это у нас говорят: из первых уст и от первого, на «хер», лица.
– Да, да, я все понял, – запричитал бедолага, в один миг поникший в присутствии столь влиятельных лиц, – и сейчас все расскажу… только можно пока не под запись, а то меня точно убьют.
«Неужели маньяк решил обзавестись этим помощником? Этот уж точно слабо похож на жестокого и извращенного убийцу-насильника: трясется вон словно вчерашняя студень», – подумал про себя подполковник, ожидая признательных показаний. Ведь то, что сейчас будет поведана именно правда, в этом никто бы даже сомневаться не стал, видя до какого трусливого состояния доведен неудачливый и непутевый преступник. Сейчас он боялся больше их, потому что они были рядом, чем кого-то находящегося не известно где и вряд ли могущего его теперь достать в этих невероятно прочных и знаменитых застенках.
Глава XIII. Непонятное поведение Кирова
В ожидании «захватывающего» признания все расселись так, чтобы видеть физиономию задержанного преступника. Он же, глубоко вздохнув, начал свое изложение:
– Четыре месяца назад я «откинулся» с зоны. Прибыв в родную Москву, долгое время слонялся в поисках хоть какого-то случайного заработка, но судимых, как известно, не больно-то где и жалуют. Родных у меня нет, и помогать мне, соответственно, некому. Вконец отчаявшись, я связался с дурной компанией. Мы стали промышлять, выполняя мелкие поручения, какого-то влиятельного человека. Как позднее я узнал, это был преступный «авторитет» по прозвищу «папа» Коля.
– Что еще за «папа» Коля? – прервал рассказчика подполковник.
– Как его зовут, я точно не знаю, – невольно «прихрюкнув» от пробежавшей по телу внезапной дрожи, пролепетал с дрожью Кафтанов, – он держит довольно солидный ресторан, куда таким, как я, путь открыт только с заднего входа, чтобы получать таким образом не отличающийся благонадежностью указания.